Михаил Кривич - Бюст на родине героя

— У меня нет, — сказал Олег и тоже поднялся.

— Ты что, с нами? — спросил я его.

— Конечно.

— Тебе нельзя, — сказал я. — Нельзя показывать Шику, что ты с нами.

— Хер бы с ним, с Шиком. И кроме того, вы безоружны. Если что, чем будете отбиваться? Монтировкой? А у меня ствол. — Олег сунул руку под красную толстовку, под брючный ремень и ощупал там что-то.

Это был последний аргумент. Я отослал Люду в ее номер, и мы спустились на улицу.

Минут через пятнадцать Левушка притормозил у кладбищенских ворот. Они были приоткрыты. Метрах в семидесяти за ними посреди главной аллеи вырисовывался характерный высокий силуэт «доджа»-труповозки.

Ну вот, подумал я, вот и конец моей затянувшейся скелетной эпопеи, ее кульминация. И я оказался в ней не сторонним наблюдателем, как предполагалось, а непосредственным, может быть, даже главным участником — потому что только мне, единственному из нашего экипажа, известна диспозиция неприятеля. Конечно, железный Артем несравненно больше меня подходит на роль руководителя операции, но времени вводить его в обстановку у меня нет.

Шепотом отдаю команду.

Левушка виртуозно разворачивается на месте — «козел» с выключенными фарами врывается на аллею, разбрасывая комья грязного снега, с ревом набирает скорость и как вкопанный останавливается в двух метрах от труповозки, успев при этом крутануть на девяносто градусов влево.

— Дальний свет! — бешено ору я. Левушка врубает свет — сцена ярко освещена.

Превосходная кладбищенская декорация: редкий кустарник, каменные надгробья, могильные ограды. Действующие лица и исполнители: первый осквернитель могил — Аркадий Шик; второй осквернитель могил — Григорий Писаренко; первый могильщик, второй могильщик, милиционер — актеры Энского театра драмы и комедии.

Немая сцена.

— Артем со мной. Остальные в машине, — командую я и спрыгиваю на землю.

Мы выбегаем на авансцену.

Оба могильщика замерли с лопатами в руках возле могилы. Холмик уже срыт, венки и цветы разбросаны, из глины торчат веревочные концы — выходит, не забыли, специально оставили. Шик в дорогой куртке-дубленке, в каракулевом «пирожке» и Григорий в своем обычном прикиде стоят бок о бок в нескольких шагах от могилы и растерянно жмурятся в ослепляющем свете фар. Ближе к нам, у железной ограды замер тщедушный мент в длинной шинели.

Я озираюсь и нахожу еще один элемент декорации — въехавший в кусты милицейский «уазик», на котором, должно быть, приехал Шик. Похоже, тщедушный мент — его водитель.

Прикрывая глаза от света, Шик делает шаг нам навстречу и прерывает немую сцену.

Шик (визгливо) . Что вы здесь делаете?! Что вам надо?!

Я. У меня к вам те же вопросы, Аркадий Захарович.

Ш и к. Сколько раз я вам говорил не лезть не в свое дело! Убирайтесь!

А р т е м. Надругательство над могилой, а равно похищение находящихся в могиле или на могиле предметов. Двести двадцать девятая статья УК РСФСР.

Ш и к (истерично) . Я сказал — убирайтесь! Не то хуже будет!

Я. Кому из нас будет хуже, господин Шик, это скоро выяснится. А сейчас пусть ваши люди приведут в порядок могилу. Григорий, тебе что, нужны неприятности?

Гр и ш а. У меня есть разрешение…

А р т е м. На что? На осквернение могилы?

П е р в ы й м о г и л ь щ и к (лениво) . Разрешите, Аркадий Захарович, мы сами с ними разберемся.

Ш и к. Гоните их взашей, мерзавцев!

Оба могильщика с лопатами наперевес направляются к нам.

Далее действие развивается уже не с театральной, а кинематографической быстротой. Я вижу, как первый могильщик замахивается лопатой на Артема, как Артем по-журавлиному отшагивает в сторону и выбрасывает вперед длинную руку — неприятель отлетает и валится на спину. А второй могильщик передо мной. Успеваю отметить, что он выше меня и шире в плечах, хочу уйти в сторону, увернуться, но ноги разъезжаются, я пытаюсь сохранить равновесие, скольжу по снегу и заваливаюсь набок. Надо мной нависает лопата, я прикрываю голову рукой и откатываюсь из-под удара. Стальной штык вонзается рядом со мною в грунт, могильщик выдергивает лопату, а я еще на снегу и встать не успею. Артем скачками спешит мне на помощь, но он тоже не поспевает, а лопата опять занесена надо мной и медленно опускается. Внезапно она резко меняет направление и улетает куда-то в сторону. Я подымаю голову: невесть откуда взявшийся Левушка повис на штыке и отчаянно вырывает черенок из рук могильщика. Борьба длится доли секунды — возникает Артем и резко бьет без замаха, и противник повергнут, беспорядочно отступает к развороченной могиле. А у нас теперь численный перевес плюс перевес в вооружении: Левина монтировка и две трофейные лопаты. И мы так и не задействовали свой резерв, свой засадный полк в лице Олега.

Первым покидает сцену Аркаша. Он что-то кричит, брыжжет слюной и семенит к милицейскому «уазику». Мент-водитель распахивает перед Шиком дверь, сам занимает водительское место — они уезжают. Вяло поматерившись для порядка, скрываются среди надгробий могильщики. Гриша стоит в растерянности — уехать или остаться с нами? Остается.

Впятером мы быстро закидываем могилу глиной, кладем на место венки, поправляем фотографию Степана и возвращаемся в гостиницу — мыться, чиститься, спать.

Последний мой день в Энске — а этот день оказался последним — был до предела насыщен, как сказал бы Артем, оперативно-розыскными действиями.

9.00. Мы еще валяемся, а Олег уже барабанит к нам в дверь.

Звонил совершенно взбешенный Аркашка: — Ты что, отдыхать сюда приехал? Где ты был вчера вечером? (Где-где — в Караганде! У нас сидел. Пили пиво, обсуждали в деталях кладбищенскую эпопею, ржали до колик…) Этот шмак (я, значит) делает что хочет, вызвал к себе свою банду, разъезжает на машине по городу и чувствует себя хозяином. А ты (то есть Олег) ведешь себя, как последний поц. За что мы тебе деньги платим? Мне платит Натан Семенович. Не важно. Немедленно выведи из строя машину. Не спускай с них глаз. Хорошо, Аркадий Захарович…

В самом деле, как поступить с машиной? «Козел» должен быть под рукой, но ни в коем случае не мозолить глаза посторонним, иначе до него доберутся — проколют все четыре колеса или еще что-нибудь придумают. У Олега готовое решение: в двух шагах от гостиницы пустует гараж бывшего Валиного мужа, ключи у нее. Годится. Олег и Левушка уходят.

9.35. Появляется Гриша.

Последний раз мы видели его на кладбище, у могилы Степана. Сейчас вид у него жалкий, на нем, что называется, лица нет — бледный, глаза испуганные, руки дрожат.

Мы с Артемом вчера его уже как следует отчитали, но не можем удержаться, чтобы не добавить: ты что, с ума сошел, с кем связался, да ты знаешь, чем это для тебя может кончиться…