Елена Грушко - Следствие поручено мне. Повести о милиции

Слушая Степана Кочегарова, Касьянов подумал, что, возможно, и егерь мог попасть в лапы такому чудищу. И это такой преступник, какого еще не видали в его отделении милиции, — не было случая привода. Касьянов понимал, что старик, проживший жизнь в лесу, говорит правду. Шатуны очень опасны, смелы до наглости и нападают даже на охотников, сидящих ночью у костра, чего не сделает никакой другой зверь, боящийся огня. Полубешеный от голода, шатун неустрашимо идет по тайге.

Старик покурил, поднялся и пошел по медвежьему следу. Касьянов последовал за ним, испытывая легкий холодок настороженности.

След шатуна привел их к самому краю пропасти, где в глубине, в морозном тумане, шумела река. У огромного кедра, где некогда стоял Прошка с дедом Афанасием, они обнаружили покинутую сидьбу медведя; далее след пошел склоном горы, вверх по Тайменке, к водопаду. Тут под кендырем они увидели тщательно замаскированную молодыми елочками старую землянку, узкая и покривившаяся дверца которой скрывала черную дыру входа.

Собаки забеспокоились.

Внутри землянки было темно, пахло нежилым, на нарах пополам с инем бахромилась пыль. Когда прямо на полу у очага, сложенного из камней, развели огонь, старик вскочил:

— Смотри-ка, паря! А ить тут и Васька сидел. Эвон его задница тут нарисована.

Пошарив по полу, нашли мятый окурок самокрутки — все из той же томской махорки.

— Гляди-кось, гильза стреляная!

Касьянов с волнением рассмотрел чуть потускневшую гильзу от карабина, такого же, какой сам держал в руках.

— Куда же это он стрелял? — недоумевал старик, обшаривая цепкими приметливыми глазами нехитрое убранство землянки. В углу были свалены в кучу битые кости изюбра, старые истлевшие тряпки.

— Однако эта землянка построена не нонешними охотниками, — убежденно заявил старик. — Видишь, листвяк — хвойный дуб по-нашему — на стенках? Навек положен. Нипочем листвяку сырость. Не Ромки ли Соколовского это еще работа? Ну, конешно, его! Я ить бывал в ней… Господи! Сколько лет…

Старый пчеловод разволновался, сел на лавку, кое-как свернул папиросу, закурил, глубоко затянулся.

Старший лейтенант положил в карман найденную гильзу и вышел из землянки. Подозвав Марса, он тщательно осмотрел все вокруг. Недалеко от следа шатуна, под сугробом, Марс обнаружил замерзшего пса. Касьянов взвалил негнущееся тело собаки на плечо и принес его в землянку. Едва старик увидел ношу, вскрикнул в изумлении:

— Это ж Васькин Рекс!..

Установилось тягостное молчание. Никто не хотел первым высказать страшную догадку, что егерь, очевидно, погиб от шатуна. Он стрелял в него, видно, не попал, собаку медведь задавил. Рекс — пес был молодой, неопытный, мог испугаться зверя.

— Пошли, — коротко сказал Касьянов, поднимаясь.

Старик вложил в свое ружье патроны, снаряженные пулями, один патрон на всякий случай взял в руки.

— Ну? — сурово глянул он на Касьянова и, прочтя в его глазах решимость, ничего больше не сказав, вы-шел из землянки.

Собаки бежали впереди, время от времени настороженно посматривая на своих хозяев, чувствуя их настроение.

Никогда еще, даже идя на вооруженного бандита, не испытывал Касьянов такого тревожного состояния, в каком он сейчас находился. Как бы там ни было, а выходя на операцию, он обычно знал, где приблизительно находится тот, которого ему придется «брать». Бандит — человек злой, жестокий и хитрый, но он понимал речь, и бывали случаи, что с ним можно было договориться о сдаче без боя и лишнего кровопролития. Сражались до конца, как правило, только те, которые уже не могли рассчитывать ни снисхождение суда. А зверь есть зверь. И если ему удалось погубить — в этом Касьянов все меньше сомневался — такого знатока тайги, каким был егерь Колядин, то тут уж точно — ухо надо держать востро, как предупреждал его старый охотник.

И он шел, вглядываясь в каждый черный пень, в каждую валежину, встречавшуюся на пути.

Вдруг старик остановился и помахал ему рукой. Дмитрий подошел. Нагнувшись к самому его уху, тот жарко зашептал:

— Ты иди по следу, может, чего от Васьки найдешь — куртку либо што. А мне надоть развернуться против ветру.

— Против какого ветра?!

— А, молодо-зелено… — проворчал с досадой старик. — Ить в тайге-то воздуха идут и в тишине. Утресь воздух сверху сопки вниз, а в вечер — снизу вверх… Понял? Медведь-то причует, коли вниз топать.

Касьянов, хоть и не совсем понял, кивнул.

— Коли стрелять тебе первому придется, — наставлял старик, — бей по лопаткам али в лоб. На рану он крепок… А я, значит, сделаю круг, выйду тебе навстречу.

Кочегаров и его Валет сошли с тропы и исчезли в чаще. Только сейчас Касьянов пожалел, что не взял с собой оперуполномоченного Савельева, опытного медвежатника. С ним он, конечно, чувствовал бы себя увереннее. Но и то верно — Савельев свое дело делает, обыскивает тайгу севернее дома егеря. Да только теперь уже ясно — бесполезно ищет.

Касьянов прошел уже изрядное расстояние, не заметив ничего подозрительного, Но вдруг след Ируто раз-вернулся и пошел обратно, как показалось, к тому самому Склону горы, где стояла землянка. Это было странным, тем более, что Касьянов ожидал — вот-вот наткнется если не на останки егеря, то хотя бы на приметы борьбы. Не отличая старый медвежий след от нового, Дмитрий с величайшими предосторожностями подошел к огромному кедру, где недавно стоял вместе с таежником. Марс спокойно и выжидательно посмотрел на хозяина. Когда неожиданно подошли Кочегаров с Валетом, Дмитрий вздохнул.

Старик тоже был в недоумении.

— Экая бестия!.. — сказал он, рассматривая следы. — Неужто он сиганул в реку, а? С него станет. Тут, я знаю, под обрывом-то ямина без дна… Но Ваську-то чего понесло сюда? — сокрушался старик. — Али детство свое хотел вспомнить, бедолага… Да и то, чем старее, тем дурнее. Будто вот я лонись был мальчонкой, а уж теперя… Эх!

Удрученные неудачей, они вернулись в землянку. Попив чаю, старик пожаловался на боли в ногах, на свой ревматизм проклятый и прилег на лавку.

Дмитрий упорно смотрел на труп Рекса, на котором шерсть от тепла стала обтаивать, и думал свою невеселую думу. Одна догадка сменялась другой, без всякой видимой связи.

Тайга была для него совершенно непонятной, и он посетовал, что в специальной школе, где проходил подготовку, почти не учили лесному сыску. Да и то понятно: «бандиты жмутся к тем местам, где есть пожива, а в лесу медведя не ограбишь.

— Одно мне неясно, паря, — вдруг сказал старик, поднимаясь и показывая на мертвого пса. — Гляди, нет у него никаких покусов, а ить шатун должен был его съесть и шерстинки не оставить. Вот, паря, какая штука!

Касьянов насторожился: как же он об этом не подумал?