Андрей Константинов - По счетам [litres]

В 18:50 Хрящ зашел в известный заказчику адрес объекта по кличке Царевна, где пробыл около десяти минут.

В 19:00 объект Хрящ покинул адрес и прошел в гастроном на площади Балтийского вокзала, где приобрел две бутылки портвейна, два плавленых сырка, полкило колбасы «Любительская» и 300 г конфет «Подушечки». После чего в 19:35 возвратился в адрес объекта Царевна.

Вплоть до 24:00 объект адреса не покидал.

В 24:00 наблюдение за объектом временно прекращено до 06:00 23.07.

Приметы Пингвина: ср. роста, плотного т/с, на вид 35–37 лет, волосы черные с проседью, с левой стороны лица возле уха ожог. Одет: серый джемпер с белыми полосами на воротнике, т/синие брюки, черные туфли.

Начальник Управления,

полковник милиции В. Я. Гвоздев

С входной дверью коммуналки пришлось немного повозиться, но с дверью, ведущей в комнату Любы, проблем не было. Барон всего лишь просунул лезвие ножа в щель между дверью и косяком и тихонечко отжал «собачку» замка. Всех делов-то.

Неслышно ступая, на ощупь, он вошел в комнату и сразу понял, что его здесь сегодня не ждали. Из темноты, со стороны кровати, раздавались характерные звуки любовных игрищ, с тяжелым дыханием, ритмичными ударами и поскрипыванием.

Барон поставил чемоданчик, нашарил табурет, уселся, закинул ногу на ногу и, выждав небольшую паузу, ухнул с усмешечкой:

– Бог в помощь!

Люба испуганно взвизгнула, а Хрящ от неожиданности громко пустил ветры.

Не сразу нашарив кнопку, Люба зажгла свет в торшере.

– Ф-фу, дурак, напугал! Чуть не родила со страху!

– Так уж сразу и родила? Я гляжу, вы еще толком и зачать-то не успели.

– Тьфу! Типун тебе на язык. Откуда ты вообще взялся? Через форточку залетел, что ли?

– А тебе не все равно? Важен результат.

– Если б было все равно, все бы лазали в окно. Так нет, зачем-то дверь прорубают, – сердито огрызнулась Люба. Ей было неприятно осознавать, что Барон застал на ней именно Хряща. Потому как то был клиент, после которого, что называется, ниже падать некуда.

Сам же Хрящ, напротив, пришел в себя и расплылся в довольной радостной улыбке:

– Ну ты дал, Барон! А главное, даже я ничегошеньки не учуял. – Он нашарил под одеялом трусы, натянул и слез с кровати. – А ведь я тебя по всему городу разыскиваю. Ты даже не представляешь, наскока кстати объявился.

– В части «кстати» вопрос спорный. Ладно. – Барон подхватил со стола бутылку недопитого портвейна. – Я на кухню, а ты заканчивай тут и тоже подваливай. Побазарить в самом деле нужно.

– О дает, а?! Талант! – восхитился Хрящ. – Ну чего, Любк, давай, по-быстрому?

– Да пошел ты! На кухню! И вообще – валите-ка вы оба отсюда! Я спать хочу!

Люба демонстративно отвернулась, уткнулась лицом в подушку и с головой накрылась одеялом. Хрящ в ответ лишь пожал плечами, надел штаны, подобрал с пола остальные свои шмотки и вышел следом за Бароном.

– …В общем, хреновая выдалась неделя. А тут еще и Зойку Графиню повязали.

– На Зойку вашу мне начхать с высокой колокольни. Но вот что касается Бельдюги…

– Да ты не ссы! Кто-кто, а Бельдюга не вломит.

– Знаю. Вот только товар с Грибоедова, получается, йок? Ручкой сделал?

– С товаром – да, худо. Когда Бельдюгу взяли, кодла евонная на другой день кто куда рассыпалась. Лови их теперь по всему Союзу майками.

Барон и Хрящ сидели в огромной коммунальной кухне за чьим-то «индивидуальным» столиком (у Любы своего здесь не имелось, не заслужила). Свет не зажигали – для задушевного, вполголоса, разговора им было вполне достаточно освещения от уличного фонаря за окном.

– Ч-черт! А ведь всего и делов было – грамотно товар распихать. Что за народ нынче пошел: ни украсть, ни посторожить… Так ты меня по всему городу искал, чтобы поведать душераздирающее известие за выловленную Бельдюгу?

– И за него, и не только. Классная тема надыбалась, без особых напрягов сделать можно. Только есть нюанс: если делать, то не позднее послезавтра.

– Ты же знаешь, я не люблю импровизаций с чистого листа. Есть такой средневековый принцип, он же тезис: «Барон всегда идет на войну, зная, что он ее выиграет. Иначе лучше совсем не ходить».

– Да при чем тут война? Я ж говорю, там нюанс имеется…

– Тебе что, на аменины словарь иностранных слов подарили? Что ты заладил «нюанс, нюанс»?

– Во дает! Почти угадал. У меня на Загородном, в общем сортире, именно такая подтиралка лежит. Полезная вещь, вроде как гадишь и как бе просвещаешься.

– Ключевое – «как бе». Переведи на человеческий: что там у тебя за нюа… Тьфу, блин, прицепилось!

После того как Хрящ вкратце пересказал историю хаты на Марата, в стенах которой размещался персональный «эрмитаж» заведующего оптовой базой сантехники и фаянсовых изделий, Барон надолго задумался. А потом вынес свой вердикт:

– Нет. Не глянется мне эта тема.

– Да ты чего?! Квартира двадцать три часа в сутки пустая стоит. И замки дверные – барахло. Верняк!

– Во-во. С чего бы это вдруг барахляные замки, да на двери, за которой, как ты говоришь, малый Эрмитаж?

– Да потому, что заведующий этот – сквалыга редкостная. Такие, знаешь, шампанское пьют, а на спичках экономят.

– А за психологический портрет хозяина в газете прочел?

– Почему в газете? Тоже Вавила рассказал.

– Вот и еще одна причина, по которой не шибко хочется пристёгиваться в эту упряжь. Мутный он, твой Вавила. Мальчик с глазами предателя.

– Слухай, Барон, нам с ним все равно детей не крестить. Отмаксаем ему крошек с пирога да и разбежимся… Ну, так чего? Может, все-таки поставим хату? Завтра прокатимся, посмотрим, что к чему. А послезавтра…

– Подумать надо.

– Думой камня не своротишь, – сварливо проворчал Хрящ.

Тем не менее Барон снова задумался. И на сей раз думка его затянулась на две подряд выкуренные папиросы.

– Э-эх, кабы мне деньги до зарезу не были нужны, хрен бы я в эту делюгу вписался. Но, учитывая, что на кармане меньше сотки осталось…

– Вот-вот! У меня такая же фигня!

– Шут с тобой. Давай попробуем. Адрес, где Вавила дохнет, знаешь?

– Знаю. Он в Свечном переулке обретается.

– Тогда собирайся, пойдем.

– Прямо щас, что ли?

– Ты же сам сказал, времени в обрез. А прежде чем на обнюх идти, хотелось бы у твоего набойщика кое-какие детали уточнить. У него же и заночуем. – Барон поднялся из-за стола. – Короче, выкатывайся и жди меня на улице. А я парой слов с Любкой перекинусь…

А Любке в эту самую минуту было совсем худо. Тошно и пакостно на душе. И жалко саму себя – мочи нет. А все потому, что понимала – не будет никогда в ее жизни такого мужчины, как Барон. И самого Барона у нее тоже не будет. А будут сплошь одни Хрящи…

– Спишь?

– Сплю.

– Ты прости, Люб, что без приглашения, да еще столь беспардонным образом заявился. Понимаешь, всего час как с поезда. Ночь. Перекантоваться негде. Вот я и…