Андрей Константинов - По счетам [litres]

– Да-да, времечко было, что и говорить… – дежурно-сочувственно поцокал языком Гуревич. – Кстати, сугубо в целях расширения кругозора: ты, случайно, не в курсе – кто выступал заказчиком?

Вопрос был исключительно невинный. Тем не менее, услышав его, Барон нервно заиграл желваками.

Накатило-нахлынуло тогда, в начале весны 42-го, Гейкой поведанное…

Ленинград, февраль 1942 года

Сразу после того, как Юра и Оленька покинули пещеру блокадного Али-Бабы, ее хозяин устроил Гейке знатное правилово:

– …Я ведь, кажется, неоднократно просил не приводить сюда своих дружков?! Еще и с детским садом!

– Анатоль Яковлевич! Да Юрец – нормальный пацан! Я за него ручаюсь. Зуб даю!

– А мне твой гнилой зуб на хрен не сдался! «Дяденька, возьмите овечку». Тьфу! У меня, между прочим, нервы тоже не из канатов скручены! Думаешь, мне малолеток доходяжных не жалко? Да только если всех жалеть, никакого здоровья не хватит.

В этот момент в дверь условным стуком постучали.

Марцевич вздрогнул, а Бабай вопросительно поднял бровь.

– Это Дуля! – успокоил Гейка. – Вы же сами просили, чтоб пришел.

Марцевич, вспомнив, кивнул Бабаю, и цепной пес впустил в квартиру закоченевшего Дулю.

– Ходи за мной, доходяги. Базар до вас имеется, – приказал Марцевич, и пацаны покорно проследовали в кабинет.

В святая святых. Где они до сей поры еще ни разу не были…

– Ну и? Как там ваша ватага? – поинтересовался Марцевич, усаживаясь в кресло. – Слухи доходили, что Гриня того? Откинулся?

– Спёкся Гриня, – подтвердил Гейка. – И Горыныч вот-вот.

– Нам бы, Анатоль Яковлевич, в какую делюгу по-шустрому вписаться, а? – заискивающе, давя на жалость, затараторил Дуля. – Иначе – край. С рынка всем уже не прокормиться. Еще немного – и парняги друг на дружку кидаться станут.

Гейка злобно цыкнул на подчиненного, и тот сконфуженно прикрыл пасть.

– В принципе, есть у меня на примете одна темка, – после паузы, как бы размышляя вслух, протянул Марцевич. И – уперся взглядом в Гейку. – Но, боюсь, твоим соплякам не потянуть.

– Да мы! Да вы только прикажите! – снова полез поперек батьки в пекло Дуля.

– Приказывают в армии, Дулечка, – ласково уточнил Марцевич. – А промеж своих – полюбовно соглашаются. Разницу чуешь?

– Ага, – подтвердил Дуля и покосился на Гейку. Дескать, а что? Разве я чего-то не то?

И Гейка вынужденно согласился:

– Ну да… Мы эта… мы согласны.

– На ЧТО вы согласны, дурьи ваши бошки? Я ж еще ничего не озвучил?

– Да какая разница? Что в лоб, что по лбу.

– Тоже верно, – неожиданно согласился Марцевич. – А теперь слушаем сюда: есть одна квартирка, в Коломенской части. Живут трое – дед-профессор, его старуха и их внук. – Анатолий Яковлевич бросил взгляд на Дулю. – Примерно твоего возраста будет. Задача: зайти в квартиру и забрать картину товарища Айвазовского. Узнать ее нетрудно, там всего одна марина висит.

– Чего висит?

– Море нарисовано. Корабль. Шторм утихает. И солнышко сквозь тучи пробивается. Теперь понятно?

– Ага. Только, это… А если не откроют? Дверь вышибать?

– Откроют. Старики почти неходячие, так что к двери подойдет внук. Спросит – кто? Скажете: от Анатолия Яковлевича посылка.

– Прямо вот так вас и называть? – удивился Гейка.

– Вот прямо так! Иначе не откроет. Далее входите, внука… в общем, надо его… Ну, вы меня поняли?

– В смысле? – насторожился Дуля. – Кончить, что ли?

– Именно.

Какое-то время уркаганы-малолетки поварили услышанное. Затем Гейка осторожно предложил альтернативу:

– Так, может, просто в дыню ему пару раз сунуть, и все дела? Навалимся кодлой – он и пикнуть не успеет.

– Наваливаться – это ты на бабу будешь! – рассердился Марцевич. – А парня завалить нужно. Разницу чуешь? И его, и… профессора с женой.

– А стариков-то на фига?

– Они все равно одной клешней в могиле стоят. Неделя, от силы две, осталось. Так что им, считай, без разницы. Потому и картину нужно быстрее взять. Пока она государству, как бесхозная, не отошла… Тебя, я гляжу, что-то смущает?

– Да нет. Просто… – Гейка замялся. – Просто мы с парнями по-мокрому еще ни разу не…

– Ну так все когда-то случается в первый раз. Впрочем, никто не неволит. Вы спросили за работу, я сделал конкретное предложение. Не нравится – без проблем. Других исполнителей найду. Сейчас народ до такой ручки дошел, что за буханку хлеба не то что на квартиру профессорскую, налёт на Смольный упромыслит. – Марцевич жестом указал на дверь: – Всё, свободны! Не было разговора.

Прочитав отчаяние на лице Дули, Гейка запротестовал:

– Погодите, Анатоль Яковлевич! Это ведь я так, сгоряча сказал. Мы сделаем! В лучшем виде, даже не сомневайтесь. Только скажите адрес и когда?

– Уверен?!

– Да!

– Хорошо. Тогда вот адрес. – Он протянул Гейке заранее заготовленный клочок бумаги. – Сделать надо не позднее среды. Из хаты, кроме жратвы и карточек, больше ничего не тяните. Я все равно не возьму, а сами сбывать решите – спалитесь. Но за холст – отсыплю щедро. Уразумели?

– Да, – в унисон подтвердили оба.

– А теперь, Дулечка, выйди-ка за дверь. Подожди там, в коридорчике.

Приятели недоуменно и слегка тревожно переглянулись, что не укрылось от проницательного взгляда Марцевича.

– А ты мне, друг ситный, больше ничего поведать не желаешь? – вкрадчиво поинтересовался он, после того как Дуля покинул кабинет.

– Про что? Поведать? – насторожился Гейка.

– Ну, например, про диверсанта немецкого. Которого вы уработать решили. И из-за которого Шпалер кони двинул.

– Ка… какого еще диверсанта?

– Слышь, ты, малолетний токарь по хлебу, слесарь по карману! Я ведь Бабая свистну, и он с тобой по-другому, без задушевности, поговорит!

– Не надо Бабая! – испугался Гейка. – Я… расскажу. Всё расскажу.

– Прекрасно! Вот только «всё» мне кое-кто из твоих дружков уже нашептал. Так что меня сейчас лишь отдельные детали интересуют. Если совпадут детальки, тогда один разговор будет. Но коли нестыковочки сыщутся, в показаниях, не взыщи – и тебя, и всю кодлу твою пацанскую придется в распыл пустить. Осознал ответственность момента?

– Осознал.

– Откуда диверсант этот нарисовался?

– Не знаю. Он как-то сам на Шпалера вышел. А вечером они уже вдвоем к нам в подвал заявились. Вдатые.

– Диверсант этот – немец?

– Русский. По ходу, местный, ленинградец. Уж больно хорошо город знает.

– И чего он от вас хотел?

– Чтобы мы «цепочки зеленые» запустили, – нехотя признался Гейка. – Там, где он скажет.

– Взамен что посулил?

– Деньги и карточки хлебные.

– Так-так… А вы что?

– Мы как бы согласились. Попросили задаток. Ну, он и сунул нам по пачке на брата. Мы их тока-тока по карманам рассували, а Шпалер вдруг как завопит: «Мочи` падлу!» И метнулся на него с финкой. Прямо в грудину засадил. Но тот, гад, все равно умудрился вальтера достать и Шпалере аккурат в глаз шмальнул. Наповал. А потом мы с пацанами этого урода палками добили. И – дёру.