Андрей Константинов - По счетам [litres]

Мужчина в сером костюме подхватил обмякшего Казанца за подмышки, затащил в кабинку и усадил на унитаз. После чего плотно прикрыл дверь, вернул на место упавшую «ремонтную» табличку, помыл руки и вышел из туалета.

Далее мужчина проследовал не к своему столику в зале, а на улицу. Выйдя на крыльцо, он закурил и бросил выразительный взгляд в направлении «Волги», припаркованной метрах в двадцати. С заднего сиденья машины тотчас выбрался собственной персоной генерал Кудрявцев, по гражданке одетый, и направился к ресторану. Когда он поднимался на крыльцо, мужчина в сером костюме произнес негромко: «Полчаса я гарантирую». Владимир Николаевич в ответ молча кивнул и толкнул входную дверь…

В ту секунду, когда скучающий в одиночестве Гога только-только забодяжил себе новую порцию «ерша» и уже собрался ее заглотить, к нему подошел интеллигентного вида мужик. С обычно несвойственным подобным типам нахальством он, не спрашивая разрешения, поставил свою кружку с пивом на их столик и бесцеремонно уселся на место Казанца.

– Алё! Мужик, ты чего – очки дома забыл? Не видишь – занято!

– Ничего-ничего, в тесноте, да не в обиде.

– Ты мало того что слепошарый, так еще и глухой? Русским языком объявлено – занято! Отвали!

– А у тебя самого, Гога, со зрением как? – невинно поинтересовался Кудрявцев, заставив Гогу поперхнуться удивлением.

– ЧЕ-ЕГО щас сказал?

– Дывысь!

С этими словами Кудрявцев сунул под нос Гоге свои, в раскрытом виде, корочки, ответная реакция на которые оказалась исключительно предсказуемой:

– Ой-йо-о-о-о… Генерал?! Ка… а… гэ… э-э-э…

– Сам ты – гэ! – усмехнулся Владимир Николаевич, пряча ксиву. – Челюсть в исходное верни. И лицо попроще сделай… Штаны, надеюсь, не намочил?

– А-а-а-а… Э-э-э-э-э… Я не… Э-э-э-э-э…

– Понятно. – Кудрявцев не без удовольствия отхлебнул пивка. – Времени у нас мало, поэтому предлагаю провести диалог в конструктивном ключе? Идет? – В ответ Гога лишь затряс головой. – Прекрасно. Надеюсь, не нужно объяснять, что наша случайная встреча не должна стать предметом огласки?

– Н-нет… Я понимаю… Толька-а…

– Обойдемся без Толика. Итак, нам доподлинно известно, что на прошлой неделе вы с Шаландой и прочими славными парнями обнесли квартиру в Столешниковом переулке.

– Мы?!.. Мы ничего не… Ка-акую квартиру?

– Мы же с тобой договорились? Либо беседуем здесь и сейчас – коротко, продуктивно и без свидетелей. Либо – мучительно долго, на Лубянке и под протокол. Разницу чуешь?

– Чу… ю…

– Тогда идем дальше: как ты понимаешь, нашу организацию подобного рода преступления интересуют не так чтоб очень сильно. Хоть и обнесли вы человека государственного, причем на неприлично много. Я, в принципе, готов закрыть глаза и на подобные шалости. Но! При одном условии!

– К-кк-аком условии?

– Мне нужен Барон. Человек, который, как я понимаю, был идеологом и разработчиком сего, не решенного оригинальности, налета.

– Да-да. Это все он! Барон! – ухватился за спасительное Гога. – Барон, а еще Шаланда. Лично я вообще к этой теме касательства не имею. Просто попросили вещички отвезти. А что за вещички, чьи – ни сном ни духом. Вот честное благородное!

– Какое-какое?.. Ладно, проехали. Итак, вопрос первый, он же последний: где сейчас Барон?

– Я… я не знаю, гражданин… генерал! Вот честное бла… хм…

– Плохо, – резюмировал Кудрявцев. – Ибо в таком качестве ты мне не интересен.

– Но я знаю, что он скоро должен нарисоваться! Здесь, в Москве!

– Как скоро? Откуда знаешь?

– Как скоро – не скажу. А знаю… Да я вчера сам ему телеграмму посылал. Меня Шаланда попросил.

– Адрес? Текст?

– Там не было адреса. Просто до востребования, на Главпочтамт, Ленинград. А текст… Сейчас… Я, кажется, не выбросил… Бумажку…

Гога принялся судорожно выворачивать карманы.

– Спокойнее. Не стоит привлекать внимание окружающих повышенной нервозностью.

– Вот она. Как Шаланда написал, так я на почте и отстучал. Слово в слово.

Владимир Николаевич ознакомился с содержанием записки, в несколько глотков допил свое пиво и подвел черту:

– А теперь слушай меня очень внимательно. Ибо от этого зависит не только дальнейшее твое небо коптящее существование, но и судьба твоего родственника. Которому вы с каждого налета отстегиваете денюжку за амортизацию транспортного средства марки «Победа»…

Надо ли говорить, что от подобной осведомленности генерала КГБ у потрясенного Гоги челюсть отвисла так, что едва не стукнулась об столешницу?..

Мужчина в сером костюме не соврал – Казанец очнулся лишь через тридцать пять минут. Обнаружив себя сидящим на толчке, в нелепой позе, с расстегнутой ширинкой и выглядывающим наружу «антоном», он первым делом в панике сунул руку в карман – деньги были на месте. Затем, болезненно поморщившись, ощупал затылок – но ни крови, ни каких-то других следов повреждений не обнаружил. Странно. Тогда как и почему он здесь оказался? Да еще и в таком виде? Неужели вырубился сам? Но с чего бы? С каких-то трех кружек, пускай и с прицепом? А если так, тады – ой. Неужели и в самом деле – всё, кирдык организму? Как говорится, отпели курские соловушки? Казанец выполз из кабинки, склонился над раковиной, открыл кран и подставил затылок под струю холодной воды…

Когда он вернулся в зал, Гога сидел с мрачным лицом и, уже никого не таясь, в открытую пил водку.

– О! Явилась святая душа на костылях! Медвежья болезнь одолела?

– Ва-аще ничего не понимаю, – подсаживаясь, заблажил Казанец. – Прикинь, только дошел до гальюна и – вырубился на хрен! Очнулся – сижу на толчке. И затылок ломит. Думал, может, того… Какие залётные уработали? Но нет – бабки на месте, часы… Вот и гадаю: что это былó?

Гога, не будь дураком, в общих чертах догадывался – что. Однако своими догадками делиться с приятелем не стал, лишь показно пожал плечами:

– Ершить меньше надо, а закусывать – больше.

– Думаешь?

– Тут и думать нечего.

Казанец, вздохнув, потянул было руку за кружкой, но тут же и отдернул.

Может, и в самом деле хватит?

– М-да… Старею, что ли? Раньше – пить пил, но ума вроде не пропивал… Жуть какая… И это – накануне Крыма! Еще не хватало при бабах осрамиться!..

– Поздорову, бродяги! – весело ухнуло за спинами.

Гога, вздрогнув, поворотил голову:

– Тьфу, черт! Ажно нежданчик приключился. Экий ты, завсегда внезапный!

– На том стоим, – гыкнул Шаланда, подсаживаясь. – Так и думал, что здесь вас найду… Ты телеграмму Барону отправил?

– Вчера еще, – кивнул Гога, мысленно перекрестившись. Потому как нарисуйся здесь Шаланда минут на десять раньше – во была бы картина маслом. А может, у комитетчиков заранее все просчитано было? С них, с чертей, станется.