Дэвид Гудис - Зарубежный криминальный роман

— Ты мог бы подождать, пока я скажу «войдите», — сухо заметила Элен.

— Извини, я не хотел тебе помешать.

— Ты мне не мешаешь.

Она села в кожаное кресло; Респланди засвистел и сделал несколько шагов по комнате, потом сел на коврик у постели, опершись спиной о ночной столик.

— Ну как? — спросил он.

— Что «как»?

— Да ничего.

Он снова засвистел, подняв глаза к потолку, и вытащил из кармана пачку американских сигарет.

— Последняя.

— Что ты говоришь?

— Я выкурил все американские сигареты. Придется возвращаться к «Голуаз». В этой паршивой дыре американскими не разживешься.

Элен не ответила.

— Ты выходила сегодня?

— Зачем? Чтобы мерзнуть в этой паршивой деревне? Нет уж, спасибо.

Респланди улыбнулся и с симпатией взглянул на нее. Он втайне был неравнодушен к Элен, но знал, что она им не интересуется. Однажды он застал ее неглиже: она надевала чулки, на ней была лишь узкая полоса трусиков. Пышные и вместе с тем упругие формы холеного белого тела произвели на него впечатление. Но холодное бесстыдство женщины, не обращавшей внимания на его присутствие, было ему неприятно. Респланди до сих пор помнил эту сцену, помнил, как вышел из ее комнаты с кривой ухмылкой.

«Ей до Раймона столько же дела, сколько до кожуры от банана», — подумал он.

Вспомнив несчастного товарища, убитого на тротуаре улицы Бернар-дю-Буа перед домом ювелира, Респланди глубоко задумался. Он отвел глаза от Элен, перебирая в памяти события того кошмарного дня, проведенного в убежище в Нейи.

Мрачная молчаливая поездка в серой «ведетте» через весь город, навязчивое желание облегчить мочевой пузырь и долгое ожидание в доме Швоба.

Там царило такое же настроение, как во время бодрствования над телом покойного. Все трое в растерянности курили. Швоб лежал на канапе, уставясь в потолок. Виктор беспрерывно грыз ногти, так что смотреть было противно. «Подумать только, — думал Респланди, — что у моего отца были академические пальмы и он пользовался уважением всех соседей, а вот сын его замешан в позорное и бессмысленное дело, ведь нас провели, как младенцев!» Он с горечью говорил себе, что гангстеры они никудышные, а что шаг, который должен был наполнить их карманы, на самом деле сделал их еще беднее, и только это и заставляет их предпринимать все новые и новые попытки.

К вечеру Виктора охватила дикая ярость, он извергал поток ругательств в адрес Скополотрони. Виктор разрядил пистолет в голову ювелира, и эта бесполезная смерть раздражала и угнетала его.

— Не кричи так громко, — заметил Швоб, — ты поднимешь на ноги весь квартал.

Виктор угрожающе взглянул на него, но замолчал. Побледневший Респланди слушал их разговор с тайным отвращением.

— Не понимаю, что могло приключиться, — сказал Швоб. — Я не говорю о Скополотрони, но Поль всегда был корректен в делах.

— Вот-вот, доверяй этим корректным парням! — фыркнул Виктор.

— Хорошо бы узнать, вернулся ли он к себе.

— Это просто, я сейчас выясню, — пообещал Виктор.

Несколько позже он позвонил, чтобы сообщить, что не застал клиента, и повесил трубку. Швоб нервно зацокал языком.

— Ты поедешь к Скопо, — обратился он к Респланди.

— Я?

— Да, ты. Здесь больше никого нет.

— Лучше умереть на месте!

— Ладно, — пожал плечами Швоб, — я сам съезжу. — Сиди здесь, и если они приедут, скажи, что я сейчас буду.

Но в доме на Гренель Скополотрони не оказалось. Хозяин-армянин с большим уважением отозвался о своем благородном постояльце. Он сказал Швобу, что ему крупно не повезло: накануне Скополотрони оплатил по счету, так как собирался в Бретань к своему молочному брату.

— Ему не пришло в голову оставить мне свой новый адрес, — добавил хозяин, — а я, из вежливости, не стал спрашивать.

Швоб вернулся и застал Респланди в компании с Прекрасной Элен.

— Ну что? — спросил Респланди.

— Он переехал вчера якобы в Бретань к молочному брату.

— А почему не к кормилице? — горько осведомился Респланди. — Ты видел вечерние газеты?

— И что они говорят?

— Полиция напала на след.

— Это ничего не значит, не волнуйся.

Швоб обернулся к Прекрасной Элен и заговорил мягче.

— Знаешь, что приключилось с беднягой Раймондом?

— Да, — сказала Элен, — это очень грустно.

«Вот и убивайся из-за девиц, — подумал Респланди. — Раймон на все был готов ради нее, он погиб, а она только и способна сказать, это „грустно“ тем же тоном, как она сказала бы „сегодня сыро“. И он подумал о танцовщице, ради которой растратился в пух и прах. Через день газеты сообщили о том, как в Уазе было найдено тело Поля, и последние надежды рухнули. У Респланди разыгрались нервы. Две смерти в деле, с которым он оказался тесно связанным, не на шутку испугали его.»

— Эх, попадись он мне в руки! — приговаривал Виктор.

Трое сообщников ежедневно собирались в доме у Швоба.

Элен иногда присоединялась к ним. Они подолгу обсуждали детали положения, в котором оказались, и сообщали друг другу о результатах своих ночных размышлений, но это мало что могло изменить.

Виктор, имевший многочисленные связи в преступном мире, предпринимал шаги, чтобы обнаружить укрытие Скополотрони. Но в пенсне или без пенсне — обнаружить его было непросто. У него не было ни особых привычек, ни увлечений, он не посещал и баров, обычных для своей среды. Если он и пил, то в своей комнате и в одиночестве. Спрашивали у одной молодой особы с улицы Рамбюто, к которой Скополотрони испытывал слабость, но она, будучи, кстати сказать, весьма разговорчивой, знала меньше кого-либо. Однако Виктор надеялся обнаружить его раньше или позже. Он был очень упорным.

Однажды возвратясь домой погруженным в свои мысли, Швоб обратил внимание на оживление своих товарищей.

— Газету видел? — сразу же спросил его Респланди.

— А что, есть новости?

— Скопо погиб. Его обнаружили на юге, на дороге.

— Покажи газеты.

— Смотри. Его переехал грузовик.

Швоб внимательно прочитал хронику, покачал головой, еще раз перечитал, закурил сигарету и долго молчал.

— Узнаете? — спросил он и вынул из кармана грязный бумажный пакетик, в котором оказалось разбитое пенсне.

— Это пенсне Скопо? — осведомился Респланди.

— Все пенсне похожи.

— Нет, это его, — перебил Виктор. — Я запомнил черный шнурок.

Швоб выложил пенсне на стол, развернул пакет, разгладил его на колене.

— А вот, вне всякого сомнения, номерной знак грузовика, который его переехал: 7181ВХЗ.

— Как тебе удалось все это выяснить?

— Пакет лежал у меня в кожухе машины. Я пришел к выводу, что у типа, который положил его ко мне, были грязные руки, поскольку ручка дверцы была в моторном масле.

— Если это сделал тот, кто его укокошил, зачем он нас предупреждает? — удивился Виктор.