Сергей Ермаков - Кровавая ротация

— Ему просто возиться не хочется с этим пожаром, — сказал отец, — закрыл дело и с плеч долой.

— А может ему заплатили? — предположила Татьяна. — Чтобы он дело закрыл?

— Может быть и заплатили, — согласился отец, — а может быть, просто лень возиться. Конечно, меня насторожило, что этим «обычным» пожаром, как выразился Шрымза, занимается не местный следователь, а капитан особого отдела, который вообще должен расследовать дела особой важности. Зачем он появился на пожаре?

— Я не понимаю что ты имеешь в виду?

— Я и сам пока не понимаю, — ответил отец, — вот если бы у нас были какие-то факты, если бы мы нашли свидетелей, которые видели, что бандиты именно в студию заходили, тогда можно было делать какие-то выводы.

— Можно поехать и попытаться самим поговорить с соседями, — предложила Татьяна, — судя по всему этот Шрымза не очень усердствовал, когда собирал показания.

— Поехали, — согласился отец.

— Давай уже завтра, — попросила Татьяна, — я устала, уже ног не чувствую, а нам еще до Лесного добираться на электричке, а там на маршрутке еще ехать. Приедем к дому, купим продукты в круглосуточном магазине, а то у меня дома шаром покати.

— А я тебя не стесню? — спросил отец. — Я могу тебя проводить до дома и поехать в гостиницу. А то приехал, как бедный родственник…

— Ты что? — искренне возмутилась Татьяна. — Ты же мой папа! Места хватит. У меня диван и еще кресло раскладное. Поместимся!

— Хорошо, поехали домой, — согласился отец.

— А ты ничего мужик, нормальный, — сказала Татьяна, улыбнувшись, — а ведь сначала ты мне жутко не понравился.

Отец ничего не ответил, только развел руками в стороны. Татьяна подумала про себя, что отец наверняка не деревенский житель — слишком тонко он разбирается в структуре МВД, да и интеллект у него не на низшем уровне. Кто же он такой и откуда приехал? Татьяну мучило любопытство, но начинать этот разговор на бегу или в электричке она не захотела. Решила подождать до дома.

Добрались до Лесного они уже совсем к вечеру. Татьяна снимала однокомнатную квартиру в небольшом трехэтажном доме среди разросшихся ветвистых деревьев. По дороге они купили в магазине продуктов на ужин.

— У меня холодильника нет, — сказала Татьяна, — а сейчас жара стоит. Приходится покупать все продукты на один раз, иначе все портится.

Вечерело, по аллеям гуляли бабушки, разнокалиберные кучки мужиков, сгрудившись по интересам, попивали пиво или играли в карты. Дети бегали по детской площадке и визжали от восторга. Подростки играли в футбол.

— Хорошо здесь, — сказал отец, — и не так душно, как в Москве.

— Просто пока мы ехали в электричке жара спала, — ответила Татьяна, — и воздух здесь, конечно, чище, ведь лес вокруг. Здесь столько дач всяких знаменитостей в округе, ты бы знал!

Теперь уже они шли и болтали так, как будто знали друг друга уже лет сто, а ведь встретились после тринадцати лет разлуки только сегодня утром. Идиллию неожиданно нарушил преградивший им путь к подъезду молодой человек лет двадцати трех — крепкий, горбоносый с наглыми глазами. Его орлиный нос был сильно свернут набок, отчего лицо приобретало хищническое и злое выражение. Горбоносый недвусмысленно поигрывал короткой резиновой дубинкой.

Татьяна попыталась обойти его, но он шагнул в ту же сторону, куда и она.

— В чем дело-то? — с возмущением спросила Татьяна. — Чего надо?

Но горбоносый ничего ей не ответил, только скривился в презрительной усмешке. После этого из кустов вывалились еще двое — мощный качок в борцовской майке и бритоголовый под скинхеда, одетый во все черное высокий тип.

— Слушай сюда, коза драная, — сплюнув под ноги Татьяне, начал говорить по блатному нараспев горбоносый, — завтра же собирай се свои манатки и вали отсюда по хорошему. Иначе недосчитаешься зубов и будешь всю жизнь ходить с кривым носом, как у меня, поняла?

— Чего я вам сделала-то? — спросила Татьяна, отступив назад. — Живу тут, никого не трогаю…

Горбоносый стоял прямо перед ней, а скинхед и качок расположились позади них, за спиной отца, сжимающего в руках большие пакеты с едой.

— Ты «соска» туго всасываешь, — пропел горбоносый, — тебе сказано валить отсюда и вали, а не вопросы задавай. Я два раза не предупреждаю.

— Правда, ребята, в чем дело-то? — вмешался отец. — Если она что-то не так сделала, то давайте обсудим все…

— А ты кто такой еще? — с раздражением спросил горбоносый. — С тобой никто не бакланит, поэтому заткнись и не вякай, а то втетерю по сусалам дубьем, так сплющишься!

Горбоносый презрительно, но достаточно прицельно сплюнул теперь прямо под ноги Татьяниному отцу. Очевидно он имел разряд по прицельным плевкам или же навострился на малолетке, где от безделья шлифуются различные, обычно бесполезные, но понтовские навыки.

— Ребята, не нужно драться, — испуганно вступилась Татьяна, — это мой папа, он только сегодня приехал из Вологды в Москву. Я прошу вас, только не нужно драться, не нужно нас бить, ладно? Мы переедем из Лесного завтра же как скажете, так и сделаем.

— Не из Лесного, курица, а из Москвы за триста километров, домой к маме, — пояснил горбоносый, — и чтоб потом я тебя долго-долго искал и не нашел, поняла рыжая?

— Почему из Москвы? — растерянно спросила Татьяна.

— Бля, ты не понимаешь по-хорошему, — пропел горбоносый и сделал шаг к Татьяне, замахнувшись дубиной.

— Все, все ребята, завтра же мы уедем в Вологду, — пообещал отец, пытаясь остановить горбоносого и загородил собой Татьяну, — вы же не ударите девушку?

— Почему не ударю, перестегну так, что хребет хрустнет, — пообещал горбоносый.

— Ты лох, «ребята» в песочнице играют, — добавил скинхед, оголив ряд неровных желтых зубов, — понял ты, хрен сушеный?

Отец Тани осторожно повернулся к нему и спросил, примирительно:

— Что вы сказали, я не услышал?

— Ты еще и глухой, гнида, — басом прогундосил качок, — точно нарываешься на кулак.

— Нет-нет, что вы, — попытался вывернуться из ситуации отец, — ничего такого! Хотите я вам денег дам пятьсот рублей, посидите, пива выпьете. Только без драки.

— Тысячу давай, недоносок! — назвал свою цену горбоносый.

— Хорошо, — согласился отец.

Татьяне стало безумно стыдно и обидно и за себя, и за папу. Она едва сдерживалась чтобы не расплакаться. Ведь они с отцом выглядели такими жалкими и беспомощными, что горбоносый даже засунул свою грозную дубину за пояс синих джинсов и спокойно закурил, скинхед, отвернув голову стал разглядывать сидящих неподалеку девчонок в коротких юбках, а качок активно заковырял в своем угреватом носу.

Отец повернулся и протянул пакеты качку, вежливо попросив его:

— Подержи, пожалуйста, пакеты, мне нужно свой бумажник достать.