Сергей Ермаков - Кровавая ротация

Качок взял пакеты, не намереваясь их больше отдавать, и как только он это сделал, Танин отец вдруг внезапно с разворота нанес ему молниеносный удар ногой в пах. Удар прицельный и сделанный с такой силой, что качок мгновенно побелел, как полотно, и рухнул на колени. Отвлекшийся на девочек скинхед не успел даже сгруппироваться, чтобы не пропустить удар, адресованный ему — так быстро развились дальнейшие события.

Скин-то уже думал, что с этой «прессовкой» рыжей певички все закончено, что победа одержана ими даже без боя. Поэтому он и не успел правильно среагировать на удар так, как учил его тренер по рукопашному бою. Он успел только нелепо и бесцельно вскинуть правую руку, которую отец Татьяны моментально перехватил за кисть и вывернул ее наружу так, что скинхед вскрикнул от боли и отогнулся назад, открыв челюсть, по которой моментально взлетевшая нога отца Татьяны нанесла зубодробительный удар. Голова скинхеда мотнулась назад и, отпущенный в свободное падение, он рухнул на асфальт, сильно треснувшись бритым затылком. Отец нагнулся и сделал еще несколько точных и быстрых ударов кулаком противнику по ребрам, отчего скинхед скрючился на асфальте, как сдобный рогалик.

Горбоносый засуетился, увидев потасовку, и попытался вытащить дубинку из-за пояса. Но она застряла, зацепилась за ремень джинсов и никак не хотела вылезать. К тому же горбоносый, увидев как легко мужчина расправился с его помощниками, непроизвольно сделал судорожный вдох и поперхнулся сигаретой, которую тут же выплюнул, но восстановить дыхание сразу же не смог — оттого закашлялся. Татьяна даже не успела заметить как отец срубил несколькими ударами своих хлестких кулаков кашляющего горбоносого, потому что это было сделано с такой быстротой, словно кто-то крутил фильм по видео в режиме перемотки. Она увидела только два фонтана крови, брызнувшие из ноздрей хулигана на его дорогую рубашку, когда горбоносый стал заваливаться на бок.

Гуляющая на улице публика развернула головы в сторону потасовки. Перестали стучать костяшки домино и шлепать о стол карты, футбольный мяч улетел в кусты и никто не спешил его доставать оттуда, детские скакалки замерли и перестали выделывать круговые движения над бантиками девочек. Двор замер.

— А-а-а, — закричала с балкона какая-то бабуля, — убивают, милиция!

Отец Тани выхватил у горбоносого дубинку из штанов, перехватил ее двумя руками и сзади сдавил хулигану шею.

— Кто вас послал? — спросил он, надавливая все сильнее. — Говори быстро иначе задушу!

Отец сказал это таким тоном, что даже у Татьяны не возникло сомнения, что отец сделает это — задушит негодяя. Она стояла остолбеневшая от того, что произошло за последние десять секунд.

— Серый, серый, — прохрипел горбоносый.

— Что серый? — спросил отец, хорошенько тряхнув хулигана.

— Серый, это бригадир московских бандитов, — хрипя и отплевываясь от хлещущей из разбитых ноздрей крови, ответил горбоносый, — он нам дал сто баксов и адрес, чтобы мы эту девчонку напугали, чтобы она уехала отсюда.

— Где мне этого Серого найти? — спросил отец.

— У него свой клуб на Таганской, — прохрипел горбоносый.

— А не врешь? — отец Тани сильно сдавил шею горбоносого.

— Не вру, бля буду, — задушено прохрипел хулиган.

— Где доллары? — спросил отец.

— В заднем кармане джинсов, — обречено ответил горбоносый.

— Достань и дай мне.

Хулиган моментально подчинился. Когда сотенная бумажка перекочевала в карман Таниного отца, он пинком оттолкнул от себя горбоносого и тот растянулся на асфальте.

— Ты мне нос сломал, — завыл горбоносый, утирая хлещущую кровь подолом рубашки.

— Не сломал, а вправил, — ответил ему отец.

Скинхед лежал без движения, раскинув руки, как будто загорал на пляже, а качок корчился на асфальте, зажав руки в промежности.

Отец стал поднимать с земли пакеты с едой, собирая выпавшие из них банки консервов и в это время качок тоже поднялся с асфальта и прохрипел:

— Сука, задушу…

Но отец, не выпуская из рук пакеты, сделал быстрый шаг вперед и боднул его лбом в нос так, что качок улетел в кусты, где завалился с треском сломанных ветвей, а возможно и ребер. Отец подошел к Тане и сказал ей:

— Пойдем домой, чего нам тут стоять?

Таня безмолвно покорилась — она была в полном ауте.

— А он не умер? — с опаской спросила она, ткнув пальцем в скинхеда.

— Не умер, — ответил отец, — легкий нокаут. Очнется, голова поболит и пройдет, если есть в голове чему болеть.

У крыльца он повернулся и сказал хулиганам:

— Еще раз вас здесь увижу — так легко не отделаетесь!

Они поднялись на второй этаж и прошли в квартиру, которую Татьяна снимала. Девушка прошла в комнату и сразу рухнула на диван, закрыв глаза ладонями, произнесла нараспев:

— Вот это да, я такого даже в кино не видела! Вот это да!

Отец ничего по этому поводу не сказал, а полез в пакет с едой и разочарованно покачал головой:

— Татьяна, а у нас с тобой бутылка с минералкой в пакете разбилась, все вытекло и весь хлеб взмок.

— Папа, а ты где так драться-то научился? — спросила Татьяна, не обращая внимания на то, что хлеб «взмок».

— Кулаками махать дело не хитрое, — ответил отец, — важнее заставить противника расслабиться, раскрыться, чтобы он от тебя никакой опасности не чувствовал. И тогда победить его будет легко.

— Но все-таки где? — повторила вопрос Татьяна.

— Потом я тебе расскажу, — ответил отец, — это долгая история. Не видишь что ли я сейчас наши продукты спасаю. О, яйца превратились в омлет.

С этими словами отец вытащил из пакета полиэтиленовый мешок наполненный жуткой смесью коричневой скорлупы, белка и желтка.

— Папа, а зачем ты у них деньги отобрал? — спросила Татьяна, — Это же мародерство.

— Во-первых они нам проиграли, а им заказчики заплатили, чтобы они выиграли, — ответил отец, — стало быть, работу свою они не сделали и платить им не за что. А во-вторых, сейчас увидишь зачем…

Не успел он произнести эти слова как в дверь позвонили. Татьяна вскочила с дивана и испуганно вытаращив глаза, спросила:

— Кто это?

— Ты никого не ждешь?

— Нет…

— Пойду посмотрю, — сказал отец, вышел в коридор и глянул в глазок.

Татьяна присела на диване и из коридора в квартиру зашли два милиционера — одинакового роста и с одинаковым хитрым прищуром, но с разными званиями — один старшина, а другой младший сержант и с ними зашла и та самая бабушка, которая кричала с балкона: «Милиция!». Последним вошел отец.

— Здрасте, — рассеянно произнесла Татьяна.

Милиционеры не удостоили ее ответом, а обратились к отцу:

— Это вы только что устроили драку возле дома?

— Он, он! — вступила в разговор бабуля. — Этот самый! Как даст тому другому!