Рашид Кешоков - По следам карабаира

Незнакомец повернулся на голос, и Кербеч увидел, что у него «попорчено» левое ухо. «Ладно, пахан», - сказал человек, которого назвали «Тау», и, швырнув на землю ружье, отобранное у Кербеча, скрылся в кустах.

Шукаев достал карту района.

- Вот здесь, отец, - сказал он. - Здесь сторожка… Это - Насипхабль. В каком, примерно, направлении нужно идти, чтобы попасть на то место, где вас обыскал Тау?..

Лесник покачал головой.

- Убери бумажку, начальник. Я провожу, если надо. А по бумажке не понимаю.

- Я эти места тоже немного знаю, - вставил Махмуд. - Да и Аскер…

- Тогда - завтракаем - и в путь…

Вчерашней непогоды как не бывало. Словно зиме вздумалось проникнуть сюда, в эти леса, на разведку, нашуметь и внезапно исчезнуть. Сквозь разлапые ветви коренастых вязов и стройные стволы молодых дубков пробивалось желтое солнце, растапливая на лесных прогалинах, на пятачках старых пней, неплотный слой смерзшегося за ночь снега.

Было еще прохладно, может, даже и ниже нуля, но день обещал быть ясным и теплым. Можно было надеяться разыскать следы обоза Асфара Унарокова. А в том, что Тау сопровождал именно ротмистра и других членов шайки, перебиравшихся на другое место, у Жунида не было сомнений.

Балку, на краю которой Тау остановил Кербеча, они пересекли верхами. Дорога, тянувшаяся за ореховым кустарником, почти оттаяла, и на ней хорошо были видны отпечатки колес и копыт.

Дараев и Коблев спешились, осмотрели их. Чич тоже слез с лошади.

- Наша бричка, - заключил он, разглядывая колею.

- Ну что ж, спасибо, Кербеч, - сказал Жунид, протягивая леснику руку. - Возвращайтесь. Дальше мы поедем одни. И не говорите никому, что видели нас.

Кербеч кивнул и, попрощавшись со всеми, повернул коня. Сидел он в седле твердо и прямо.

- Что может означать это слово? - задумчиво проговорил Жунид, когда они отъехали: - Буй.

- Какой Буй? - удивился Дараев.

- Газиз Дзыбов не договорил… помнишь, я спрашивал, кто его ранил? Он ответил: «Они не поверили мне, это Буй…» И все.

- Я как-то не обратил внимания, - смутился Вадим. - А может, кто-нибудь из них знает? Аскер! Махмуд!..

Но ни тот, ни другой не могли вспомнить человека, чье имя или фамилия начинались бы со слога «Буй»…

Жунид опять замолчал. Ушел в себя. Дараев не мешал. Он уже знал это обыкновение своего друга. Бывало так, что какая-то назойливая подспудная мысль не давала покоя Шукаеву. В такие дни или часы он ходил, говорил, делал все, что полагалось, но мозг его напряженно работал, решая задачу, занозой сидевшую в голове. Иногда размышления его вдруг прорывались наружу неожиданным для окружающих действием или вопросом, никак, казалось, не связанным с тем, что происходит сейчас.

Волновало его и другое в словах Дзыбова. Что это за адиюхцы, угнавшие лошадей? Значит, помимо Асфара, Тау и, возможно, самого Газиза, на конеферме в Чохраке побывал в ту ночь еще кто-то?.

Дорога вывела к реке. Лаба в этом месте была широкой и мелкой. На берегу уныло торчали над водой кривые голые грабы и несколько диких груш.

- Смотрите, смотрите! - вскрикнул Коблев, показывая на противоположный берег.

На небольшой открытой поляне с той стороны реки стояла двуколка. Лошадь темной масти пожевывала корм из мешка, привязанного к ее морде. Вожжи лежали на передке, а возница деловито занимался странным делом: из ящика, привязанного к повозке сзади, вытаскивал птиц - уток или гусей - и, методически сворачивая им шеи, бросал опять в ящик.

От того места, где они остановились, до одинокого возницы было не более трехсот метров, так что удрать он не мог при всем желании - разве что бросил бы бричку. Подъехать к нему скрытно - невозможно. Жунид скомандовал:

- Вперед! Рысью!

Кавалькада всадников помчалась по мелкой воде. Дно Лабы здесь было сравнительно ровным, и лошади шли красивым аллюром, слегка приподнимая морды от разлетавшихся веером брызг.

Неизвестный сидел спиной к реке и обернулся как раз в тот момент, когда лошадь Дараева (он скакал первым) выбралась на берег Бросив очередную утку в ящик и захлопнув крышку, ездовой схватил кнут и хлестнул коня. Бричка дернулась и затарахтела по лесной дороге. От сильного толчка привязанный к задку деревянный ящик оторвался и шлепнулся на камень, развалившись надвое.

- Махмуд, займитесь птицами! - крикнул Шукаев, догоняя Вадима.

Проселок повернул влево.

- Не уйдешь! - пробормотал Вадим, хлестнув коня нагайкой.

- Стой! Буду стрелять! - крикнул Шукаев, доставая пистолет.

Бричка ткнулась передним колесом в дерево, росшее у края дороги, и остановилась.

- Кто вы? И откуда у вас птица? - строго спросил Дараев.

- Хохлов Агап Кондратьевич, - забормотал задержанный. Длинный, нескладный, он стоял перед следователями и нервно теребил вожжи.

- Где работаете?

- Почтальон я… Подъехал Аскер Чич.

- Товарищ начальник, - изумленно сказал он, оглядывая двуколку. - Так это же наша! С конефермы!.. Вот, на правом колесе обод сшит… И мерин наш, кривой…

- Вы не ошибаетесь, Аскер? - спросил Жунид. - Посмотрите внимательнее.

- Зачем внимательней! Я знаю свой лошадь! Глаз плохой? Плохой! Шерсть черный? Черный! Чего еще! - по-русски сказал Чич.

В этот момент табунщик обратил внимание на Агапа Хохлова, который упорно старался повернуться к нему спиной.

- Э! Э! Постой! Зачем лицо прячешь, Агап? Зачем наша подвода забирал?

- Вы знаете его, Аскер? - вмешался Шукаев.

- А как же? Кто не знает Агап? Он почту носит, письмо, газеты…

- Ну, вот что, Вадим, - искоса глянув на побледневшего Хохлова, сказал Шукаев, - вези его в Краснодар. Прямо в угро.

- Нет, пожалуйста… не надо, гражданин начальник, - умоляющим тоном забормотал почтальон. - Все скажу..

- Веди протокол, Вадим, - сказал Жунид. - Допросим его на месте. Возвращаться в Насипхабль некогда…

Агап Хохлов рассказал многое. Видимо, ему можно было верить. Преступный стаж долговязого почтаря исчислялся слишком небольшим сроком: всего полгода. Вовлек Хохлова в аферы с птицей и другие дела шайки не кто иной, как Алексей Петрович Буеверов, ставший мужем пересидевшей в девках сестры Агапа Ларисы.

Буеверов был старым опытным волком. Сначала Агап вместе с почтой развозил по просьбе шурина разного рода свертки, не зная, каково их содержимое, и якобы «спасая» новоиспеченного родственника от почтовых расходов. Жил Агап не густо, и бесплатные обеды, а иногда и ужины в «Олене», которыми потчевал его Алексей Петрович, пришлись весьма кстати.

Дальше - больше. Однажды Буеверов попросил Агапа отвезти в соседний аул по указанному адресу объемистый тюк. Потом - еще. Поручения стали касаться цыганского табора, с которым кочевал поблизости забубённый гуляка и жуир Феофан третий.

Должность Агапа, обслуживающего несколько станиц и аулов в районе, была как нельзя более удобной для Буеверова, ведущего свои дела на широкую ногу.