Рашид Кешоков - По следам карабаира

- Тогда - вперед, - сказал Жунид. - И тихо. Сдерживайте коней.

- Ты веришь, что он действительно учуял запах дыма на таком расстоянии? - шепотом спросил Дараев.

- Перестань. Ты не знаешь охотников. Верю. И не шепчись: он великолепно все понимает.

…За дубняком лежала долина Лабы. Река, сделав поворот, огибала Кутский лес с севера. В сумерках чуть поблескивала тихая вода. На противоположном берегу светились хатенки какой-то станицы или аула, а сбоку от всадников вплотную подходя к реке, тянулся все тот же дубняк.

- Смотри, - заметил вдруг Дараев, схватив за рукав ехавшего рядом Жунида. - Огонь!

Среди дубовых деревьев то вспыхивал, то исчезал огонек.

- Костер, - торжествующе сказал Чич. - Аскер не любит, как это… ни за чем язык мотать…

Шукаев улыбнулся, пользуясь темнотой.

- Может, цыгане? - все еще не сдавался Дараев.

- Я говорил, «огонь», а кто жигал, не говорил, - заявил табунщик.

Жунид остановил коня.

- Все верно, Аскер. Твое чутье не обмануло тебя. Вот что: лошадей привяжем здесь. Подберемся поближе и посмотрим на полуночников.

Стараясь не наступать на сухие ветки, они приблизились к дубняку на расстояние не более пятидесяти шагов. Пламя костра и люди вокруг него были хорошо видны. Шукаева и его друзей скрывал небольшой бугор, поросший колючими кустами терна.

- Трое, - шепотом оказал Чич - Который стоит, - Асфар, другой - Тау.

- А третий?

- Не пойму. Может, цыган, а может, и не он.

- Чего вы там шепчетесь? - не вытерпел Дараев. - Я же не понимаю по-вашему!..

- Это они, - коротко объяснил Шукаев. - Аскер узнал Унарокова и Тау.

- Что будем делать?

- Брать. Значит, так… расходимся и нападаем по моему свистку с трех сторон. Зря не палить. Как свистну - кричим одновременно: «Руки вверх и бросай оружие!» Если все-таки придется стрелять, цельтесь, по возможности, в ноги. И вообще лучше бы обойтись без кровопролития… Аскер, вы - с нами или подождете здесь? Вы же не обязаны рисковать…

Будь сейчас посветлее, Жунид увидел бы, как смуглое лицо табунщика стало кирпичным, наливаясь краской.

- Нехорошо сказал, начальник, - обиженно зашептал он. - Аскер пяткой назад никогда не ходил…

- Тсс! - зашептал Вадим. - Кто-то идет!..

Из густой темноты сзади них действительно послышались шаги. Человек шел, не скрываясь: под ногами его вовсю хрустел валежник. Он был уже так близко, судя по звуку шагов, что времени на размышления не оставалось. Жунид подскочил, как пружина, прыгнул на неизвестного, и они оба покатились по земле.

- Асфа-а-р! Тау-у! - закричал незнакомец, вырываясь из рук Жунида. - Легавые… Шукай нейко!.. [25] Нейко (адыг.) - идет (с оттенком тревоги) Шукай - искаженное Шукаев.

- Мустафа, - узнал Аскер Зизарахова и, улучив момент, навалился на его ноги.

Через несколько секунд Мустафа лежал добросовестно связанный, но дальнейшие события развернулись совсем не так, как предполагал Шукаев и как бы ему хотелось.

Услышав крик Мустафы, Унароков сдернул висевшее на сучке ружье и, не целясь, выстрелил.

Пуля просвистела мимо головы Жунида.

- Ложись! - выдохнул он, падая на влажную траву рядом с Чичем.

Возле догоравшего костра уже никого не было. Асфар и двое его сообщников залегли под деревьями и открыли огонь.

Выстрелы Жунида и Дараева прозвучали одновременно, когда темный силуэт одного из бандитов мелькнул между стволов.

- Упал, по-моему, - с сомнением сказал Шукаев. - Аскер, вы побудьте здесь и присмотрите за Мустафой, чтобы он не развязался, а мы попробуем их обойти…

Они поползли. Разлучаться было нельзя, чтобы в темноте не перестрелять друг друга.

Стало тихо. У костра раздался стон. Они прислушались. В глубине дубняка, за полянкой, на которой был разложен костер, затрещали сучья. Кто-то напролом продирался сквозь кустарник.

- Уйдет! - понял Жунид и сорвался с места. - Вадим скорей!.

Добежав до поляны, они увидели только одного человека в бурке. Он тихо стонал, силясь перевернуться с живота на спину. Двое других исчезли.

- Займись им! - крикнул Жунид и бросился в глубь леса, где уже затихал топот беглецов.

Дараев перевернул раненого. Лицо его исказила гримаса боли. Из уголка рта стекала на землю темная струйка крови. Человека этого Вадим Акимович видел впервые, и его поразила злобная ненависть, горевшая в черных, лихорадочно блестевших глазах.

- Собаки… - прохрипел раненый. - Проклятье!.. Сзади послышались тяжелые шаги. Дараев обернулся, схватившись за пистолет. Аскер Чич тащил на спине связанного Мустафу Зизарахова. Аккуратно положил своего пленника на спину и подошел к Вадиму, вглядываясь в лицо раненого, слабо освещенное отблеском затухавшего костра.

- Асфар Унароков, - с суеверным страхом сказал Чич, отступая на шаг.

- Унароков?.. - Вадим опустился на одно колено. - Куда вы ранены? Чич, помогите мне расстегнуть на нем одежду!..

- Отойди, гад лягавый! - яростно задергался ротмистр и, собрав остаток сил, плюнул в лицо Дараеву.

Пока Вадим вытирал щеку, Асфар затих. Преодолев свою робость перед знаменитым в этих местах «паханом», Аскер наклонился над ним, приложил ухо к груди.

Ротмистр застонал и забормотал что-то.

- Бредит, наверное, - сказал Дараев, прислушиваясь к бессвязным словам раненого.

- Тау… трусливая сволочь… куда? Платок, платок. Хахану скажите…

Аскер поднялся и снял шапку.

- Кончал Асфар. Страна теней пошел. Возьми, аллах, его душа!.

Из лесу прогремели три выстрела один за другим, почти без интервалов. Дараев схватил винтовку табунщика и бросился на помощь Жуниду.

- Оставайтесь на месте, Чич! - крикнул он, не оборачиваясь.

В память о событиях той ночи у Жунида на всю жизнь осталась метина: длинный косой шрам от локтя до самого плеча.

Первый из трех выстрелов, звук которых слышал Дараев, сидя над умирающим Унароковым, попал в цель. Стрелял притаившийся за деревом одноухий Тау - Бекбаев. Жуниду удалось-таки, перемахнув небольшой овраг в дубняке, пересечь беглецам путь. На другом краю оврага Шукаев лицом к лицу столкнулся с Парамоном Будулаевым. Тау, услыхав возглас цыгана, нажал курок, но промазал. Шукаев, не целясь (в темноте можно было стрелять только наудачу), послал заряд из берданки на звук выстрела, но тоже мимо, и кинулся к растерявшемуся Парамону. В этот момент Тау, не очень-то опасаясь попасть в своего, выстрелил снова. Пуля чиркнула по мякоти вытянутой руки Жунида. В пылу борьбы с грузным и сильным цыганом он не ощутил боли, и лишь когда они вдвоем с подоспевшим Дараевым скрутили Парамона, почувствовал, что рука горит огнем. Гимнастерка пропиталась кровью. Рана была не опасной, но очень болезненной: надрезанная бандитским способом пуля вырвала из плечевого сустава лоскут мышцы.