Жанна Бочманова - В одну реку дважды [СИ]

— А чего ж не удавили? — полюбопытствовала я.

— Если б на месяц раньше встретиться довелось, пришлось бы от тебя избавиться, — вздохнул Геннадий Андреевич. — А теперь смысла нет. Мне, во всяком случае. Я, видишь ли, завязать хотел. Мне, как ты заметила, много не надо. Старый я уже. Хотел на покой уйти. Думал, последнюю сделку проведу и уйду. А, сделка сорвалась. Кот пропал, связной из окна выпал. Кто-то нас сдал. Анатолий вбил себе в голову, что вы с Серегой это дело провернули. Вот и решил с тобой разобраться. Думал, что Сергей, зная, что ты у него, отдаст камушки. Я был против таких методов. Я сторонник мирных переговоров. Но тут ребята с Кавказа приехали на разборку: очень им не понравилось, что их человека здесь замочили. Толя запаниковал и глупостей наделал. Надо ж было это дело каким-то придуркам поручить, потом не придумал ничего лучше, чем Красновских ребят подключить. Глупость, за глупостью, а в результате… — он развел руками. — Подумать только, из-за какого-то идиотского животного рухнуло все…

— Это от большого ума, — вставила я. — Если б вы подумали хорошенько, то сразу бы поняли, что кот у меня случайно оказался. Иначе, какого черта я б объявление в газету давала, а? Вы верите в роковые совпадения?

— В роковые? Теперь да, — кивнул он. — Теперь верю. Только это не совпадение. Это именно рок, фатум. Не судьба мне была старость среди грядок с морковкой доживать.

— Да ладно. Что уж там… Краснов вовсе не пылает жаждой мести. Я уверяю. Если вы скажете, кто из ваших людей у него в конторе работает…

— Кстати. Он здесь? — перебил меня Геннадий Андреевич. Я кивнула. — Я так и думал. Позови-ка его. А сама иди. Иди. Дверь не закрывай. Пусть ко мне поднимется. Поговорим.

Я тихонько вышла, не попрощавшись даже.

Краснов стоял возле входа и курил. Рядом стоял Ромашка, нахохлившийся, словно воробей.

— Он хочет с тобой поговорить, — буркнула я, придерживая дверь, не давая ей захлопнуться. — Только… не верю я ему. Больно он смирный, прямо ягненок. С чего бы?

— Посмотрим, — Краснов отшвырнул окурок и взялся за ручку.

Я посмотрела ему вслед, а потом перевела взгляд на Ромашку.

— Ты не боишься, что он его там укокошит? От этого деда всего можно ожидать.

Лифт мы вызывать не стали, поднялись пешком. И только выскочили на площадку, дверь отворилась, показался Краснов. Увидев нас, он даже не удивился. Просто поманил внутрь. Мы вошли.

— Матильда, ты помнишь, до чего дотрагивалась? — спросил Краснов. Я вздрогнула и вытаращила глаза. — Возьми платок и протри, — велел он.

Я уже все поняла, но все не осмеливалась взглянуть в ту сторону, где в кресле, свесив седую голову на бок, сидел Новак. На виске темнело темное пятно. Сухая жилистая старческая рука лежала на столе, сжимая рукоять пистолета.

— Шевелись, — толкнул меня Краснов.

— Я только в кресле сидела, — прошептала я, вытирая подлокотники.

Краснов, взял со стола письмо Николаева, спрятал в карман. Нагнулся, читая что-то, хмыкнул и сказал: — Пойдем.

— Сейчас, — пропыхтела я, тщательно вытирая возможные отпечатки.

Подошла к столу, где белел листочек, вытянула шею, пытаясь рассмотреть подробнее. На разлинованном бланке, поперек линий синими чернилами было выведено: «Я отыграл, теперь ваша очередь» Что за бланк я не поняла, но наверху синел прямоугольник штампа. Я вгляделась еще пристальней. «Онкологический диспансер больницы №…» Я хмыкнула, как и Краснов и пошла на выход. Споткнулась о край ковра и схватилась за деревянный торшер. Черт! Я принялась протирать полированную деревяшку. На пыльном полу, виднелся полукруглый след. Торшер, явно сдвигали с места. Я нагнула деревянный столбик — под круглым полым основанием что-то лежало. Ошейник. Решение было импульсивным. Оглянувшись, я быстро сунула его в карман и посеменила к двери.

— Что теперь делать? — вздохнула я, водя пальцем по стеклу. Мы мчались по проспекту, распугивая остальные авто. — Это он, пока ты поднимался, застрелился? — Краснов кивнул. — Вот нельзя о покойниках плохо, но очень хочется, — призналась я. — Казалось бы, тебе уже все равно, так и сказал бы кто? Кого имел в виду Николаев? Так нет! Это он назло.

— Сказал же, «теперь это ваша игра». И он прав, в общем-то, — Краснов устало откинулся на сиденье.

— Но ведь есть еще Седых и Игорь, они-то точно должны знать, кто…

— Нет, — качнул головой Краснов. — Игорь утверждает, что приказы получал от Седых, а Седых надеется, что тот его вытащит. Поэтому молчать будет до последнего.

— Ну, это несерьезно, — всплеснула я руками. — Как кого, так ты к трубе можешь прикрутить и по фейсу настучать. А с каким-то хлюпиком валандаешься. Не производит он впечатление стойкого оловянного солдатика. Надавить посильнее и все дела.

— Помнится, кто-то верещал, как зарезанный, по поводу предполагаемой кончины парочки ублюдков, а сейчас готова запытать человека? — хмыкнул Краснов.

— Так если для дела надо? А ты и без пыток можешь такого страху навести… Как посмотришь крокодильим глазом — мурашки по коже.

— Каким глазом? — не понял Краснов.

— Ой, — спохватилась я. — Не обращай внимания. Но ведь надо что-то делать.

— Ты думаешь, я не делал? А Седых запросто может указать на того, кто совсем не при делах. Пока я разбираться буду, время идет. Он специально тянет. Ждет чего-то. Ну, да ладно посмотрим. Поглядим, как он на смерть Новака среагирует.

— Седых в офисе на Васильевском? Мы туда едем? — догадалась я.

Пленник сидел перед нами все в той же полосатенькой пижаме. Глаза затравленно пробежались по комнате, окинули взглядом всю нашу компанию, меня Краснова, и Ромашку, и уставились в пол.

— Анатолий Васильевич, у меня для вас пренеприятнейшее известие: Новак застрелился, — без обиняков начал разговор Краснов. Седых даже не шевельнулся, продолжая разглядывать носки своих шлепанцев. — Вы меня поняли? — вздохнул Краснов. — Ваш компаньон, подельник, начальник, шеф или как там вы его называли, приказал долго жить. Вам это понятно?

Седых качнулся на стуле, кивнул головой. Потом поднял глаза, абсолютно пустые, и вдруг в них засветилось понимание.

— Как приказал? — хрипнул он. — Умер? Генка умер? Вы убили его? — голос истерично взвился в воздух.

— Нет, он застрелился. Сам.

— Не верю, — покачал головой Седых. — Он не мог.

— Он был болен. Ему недолго оставалось. Вероятно, решил не затягивать. Ему незачем было больше жить. Жена ведь тоже умерла. Хоть и бывшая, но они общались. Кстати, не вы руку приложили?

— Нет, — прошептал Седых. — Она сама. Я ни при чем. Она поперлась на красный свет… Гена тоже не верил, но ГАИ подтвердило. Водитель не виноват, она выскочила прямо перед ним. А Гена? Я не знал.

— Вы понимаете, что это значит? — спросил Краснов, подходя ближе. — Вы единственный, кто может его выдать. Он не будет вас спасать. Ему проще избавиться от вас, раз и навсегда.