Бретт Холлидей - Убийство — мой бизнес

Шейн усмехнулся и хотел было ответить, но в это время дверь распахнулась, и на пороге возник коротышка в потертом и мятом костюме. В зубах у него торчала коротенькая трубка, щетинистые усы были желты от никотина. Размахивая листком бумаги, коротышка проговорил, обращаясь к Даеру:

— Вот вам отчет о вскрытии этого малого.

— Это док Томпсон, — представил Даер, — а это сыщик из Нового Орлеана, который предложил провести вскрытие.

Томпсон положил отчет на стол Даера, кивнул Шейну и, сдвинув трубку в уголок рта, сказал:

— Шейн? У вас особый ирландский нюх, если только не вы сами сбили этого бедолагу.

Шейн весь напрягся:

— Вы имеете в виду рядового Джеймса Брауна?

— А в ком еще я копался битых два часа?

Даер взял листок и стал читать, и по мере чтения на его голом лице росло изумление.

— «Состояние на момент вскрытия, — читал он. — Недостаточность экхимозиса вследствие кровоизлияния и отсутствие коагуляции в пораженных участках. Инвагинация краев ран и отсутствие внешнего кровотечения, м-м-м, свидетельствуют о том, что удары нанесены после смерти». — Уставившись на Томпсона, Даер взревел: — Что означает вся эта белиберда?

— Тут все яснее ясного, — произнес Томпсон. — Парень был уже мертв, когда машина наехала на него.

На какой-то момент в кабинете повисла напряженная тишина, затем Даер отшвырнул листок, вздохнул и спросил:

— Сколько времени?

— Невозможно определить в настоящий момент. Однако, насколько можно судить, несколько минут. Не больше получаса, во всяком случае, иначе Таун бы заметил, не говоря уж о враче «Скорой помощи», который появился чуть не сразу же.

— Rigor mortis? Трупное окоченение? — переспросил Даер.

— Не обязательно. Но было бы заметное охлаждение тела, скажем, уже минут через пятнадцать-двадцать.

— Причина смерти? — спросил Шейн.

— Рана на голове, явно не от колеса. Нанесена до того момента, как произошло столкновение с машиной. Она послужила причиной мгновенной смерти.

— Какого рола рана?

— Округлая. Полдюйма в диаметре. Один удар молотком, я так полагаю.

— Какого же дьявола он оказался на улице на пути Тауновой машины? — взорвался Даер.

— Это уже ваша проблема. — И Томпсон спокойно вышел из кабинета.

— Черт знает что такое! — бросил Даер Шейну. — Сваливаешься мне на голову, требуешь вскрытия, и ни за что ни про что у меня на руках убийство.

— Не делай вид, что это все такая неожиданность, — мягко возразил Шейн.

— Что ты хочешь сказать? Разумеется, полная неожиданность.

Даер поднялся и прошелся по кабинету, дымя сигаретой.

— Почему я должен был подозревать убийство? Дело было открыто и закрыто. А теперь это чертово вскрытие.

Он остановился и поглядел на Шейна:

— Как ты вообще влез в это дело? Ты ж сидел в своем Новом Орлеане. Давай-ка, Шейн, выкладывай все начистоту.

Шейн покачал головой:

— Мне надо подумать, как заработать свои честные денежки. Ты разузнал что-нибудь о передвижениях этого парня вчера?

— Только что он получил увольнительную в город сразу после завтрака, чтобы разделаться со своими гражданскими делами. О его передвижениях по городу мы ничего не знаем до того момента, когда машина Тауна наехала на его тело уже в сумерках.

Он тяжело опустился на свой стул и принялся вставлять сигарету в мундштук. Шейн чиркнул спичкой и склонился над столом, чтобы шеф прикурил.

— Это случилось на углу Миссури и Лотона.

— А что там Тауну делать в это время?

— Он не говорил. Это такой глухой угол; несчастный случай произошел, когда он поворачивал на Миссури, то есть на восток. В сумерках он вполне мог наскочить на тело при повороте, не заметив его.

— Я, пожалуй, попробую разыскать кого-нибудь, кто знал, что он будет поворачивать на этом углу в сумерках, — предложил Шейн.

Даер медленно вынул изо рта мундштук.

— Думаешь, ему его подложили? Так, чтобы он наехал на него и решил, что это он убил его?

Шейн пожал плечами:

— Это сводит на нет его шансы быть избранным в мэры.

Даер стукнул кулаком по столу:

— Если учесть, что «Фри пресс» за Картера и что Манни Холден играет на выборах и ставит против Тауна один к одному — черт подери, Шейн, ты, пожалуй, как в воду глядел.

— Манни Холден?

— Недобиток со времен «сухого» закона, — выпалил Даер. — Скользкий тип, стоит за всеми темными делишками в нашем городе. Поддерживая людей Картера, он хочет прибрать к рукам весь город.

— Это мысль, — бодрым голосом произнес Шейн, поднимаясь и сдвигая шляпу на затылок. — Таун должен меня благодарить за идею вскрытия. Это очистит его совесть от смерти парня.

— Он из тебя потроха выбьет за это, — возразил Даер. — Ты что, не видишь, что «Фри пресс» именно на это и намекала. Ведь как раз об этом предупреждал своих читателей Нил Кокрейн. Теперь каждый заподозрит, что все это «дымовая завеса», вот и все.

— Да, кстати, об этом я как раз и хотел спросить, — как бы мимоходом спросил Шейн, направляясь к выходу. — Откуда Нил Кокрейн мог знать, что результат вскрытия будет именно таким?

— Ты что, думаешь, Кокрейн в это дело замешан?

— Просто даю тебе пару идеек на затравку. Лично я сейчас как раз ищу клиента с деньгами.

И Шейн вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Шейн ехал на такси в дом Джефферсона Тауна на Остин-Террас, расположенной в шикарном районе на склоне горы Франклин, возвышающейся над городом. Адрес был не тот, что знавал он десять лет назад. В те времена Таун со своей дочерью жил в скромном пятикомнатном бунгало на Файв-Пойнтс.

Новое его жилище нельзя было назвать ни бунгало, ни скромным. Шейн сидел выпрямившись, и мрачноватая улыбка гуляла по его плотно сжатым губам. Такси повернуло под высокой мраморной аркой на бетонную дорожку, огибающую террасу лужайки, и подъехало к фасаду уродливого трехэтажного дома, напоминающего бесформенную груду камней.

Шейн вышел из машины и бросил таксисту:

— Подождите. Думаю, я не надолго.

Он поднялся по мраморным ступеням к тяжелой двустворчатой дубовой двери и нажал на кнопку звонка.

Левая створка открылась внутрь, и на пороге появилась фигура мексиканца в ливрее, внимательно и бесстрастно рассматривающего Шейна. Он был похож на Джо Луиса с пронзительными черными глазами и выступающими смуглыми скулами индейца.

— Джефферсон Таун ждет меня, — сказал Шейн.

Мексиканец наклонил голову, повернулся и шагнул в сводчатый вестибюль с расписными стенами и толстым красным ковром.

В большом каменном доме было холодно, в пустынном вестибюле стояла угнетающая тишина. Шейн шел за швейцаром, и его ноги тонули в ворсистом ковре. Мексиканец остановился перед открытой раздвижной дверью и утробным голосом произнес: