Зуфар Фаткудинов - Убийство в старом доме

Лейтенант отыскал уже проржавевшую проволоку, натянул ее и попытался определить, где, в каких метрах проходил собачий блок от крыльца и конуры.

Получалось, что собака своими клыками могла достать любого, кто пытался войти в дом. Но в дом вошли. Значит, это был знакомый хозяйки? А может, этого человека раньше знала собака!

И тут Данишев воскресил ход мыслей в грозовую ночь. Откуда у Цветовой появилась эта собака? И кто ее продал?! Ведь если она пустила убийцу в дом хозяйки, которая вообще никого к себе не пускала, значит, это был ее бывший хозяин! Но Данишев знал много случаев, когда собака не хотела отличать бывших хозяев от незнакомых людей: и она платила человеку, отказавшемуся от нее, той же монетой. Ибо предательство, по собачьим законам, считается противоестественным поступком, непонятной подлостью. Ну, а вдруг эта собака простила своего бывшего хозяина?

«Но как узнать, кто ее продал Цветовой? Ведь саму ее об этом уже не спросишь. Придется поинтересоваться у соседей. Нужно, пожалуй, определить, возраст этой собаки, кличку и, самое главное, родословную, и найти ее! Немедленно!»

Вскоре он кое-что узнал. Собака по кличке Барс появилась у Цветовой около пяти лет назад. Порода — московская сторожевая овчарка. Но кто продал ее — осталось неизвестным. Ничего не известно было и о судьбе этого животного. Где эта собака теперь?

Местные собаколовы тоже ничего не знали о ней. Мысль торопливо, беспокойно заметалась в поисках собаки. И Данишев следовал за ней, как нитка за иголкой. Географический принцип поиска привел в тупик. Никто не хотел признавать огромной сторожевой овчарки ростом с хорошего теленка, рыжевато-серой масти с белым галстуком (приметы помогли составить соседи).

Потом следователь решил искать родителей Барса, а вернее, их хозяина по иному принципу. Он навел справки: где в республике имеются животноводческие колхозы и совхозы. Их оказалось немало. Начал со своего района, затем перебрался в соседний, и в колхозе «Первомайский» нашелся пастух, признавший эту собаку!

Махмут Зинатуллович, так звали его, пригласив гостя домой, угощал чаем, разными прочими напитками и степенно говорил:

— Родители собаки еще живы. И всех их щенят помню В Собак с детства люблю. Веду их родословную, чтоб не шло смешения. Сам, сынок, понимаешь, что супротив волков нужны ох какие собаки! Иначе загрызут вместе с баянами и самого пса. Так-то. Я всех не упомню, кому подарил, а кому продал, значит, веду бумажки, где в аккурат все записываю.

— И эти бумаги у вас все хранятся? — с замиранием сердца спросил Данишев.

— А как же, сынок, хранятся.

Данишев с каким-то страхом, нерешительно, словно боясь обидеть этого доброго человека, спросил:

— Кому был продан Барс?

— Чтоб собаки-то не вырождались, — издалека начал Махмут Зинатуллович, словно испытывая терпение следователя, — обычно записывают фамилии новых хозяев. Так то, сынок. — Старик глотнул горячего черного чая к поудобней устроился на диване: — Вишь ли, какое дело-то. Все бумажки у меня в шкатулке. А шкатулку во время ремонта дочка куда-то положила. Я уж искал, да не нашел.

Назипу казалось: вот-вот сердце остановится; и он хрипло спросил:

— Шкатулка не потерялась? Найдется?

— Найдется, сынок. Обязательно найдется. Завтра приедет дочка с отдыха. Вот она и найдет. В дому-то у нас еще ничего не терялось.

— А ваша дочь, Махмут Зинатуллович, завтра обязательно приедет?

— Как же не приедет? Завтра, сынок, ей уже на работу.

Данишев коротко поведал, для чего нужно имя покупателя собаки.

— Махмут Зинатуллович, а приметы покупателя Барса, случайно, не помните?

— Не помню, дорогой... старость... Он, этот мужчина, откуда-то издалека. Приезжал на машине... На легковушке.

— Марку, цвет автомобиля не помните?

Старик этого не помнил. И Данишев начал расспрашивать о привычках собак, их нравах.

— А может собака напасть на своего бывшего хозяина?

Махмут Зинатуллович задумался, шумно высморкался в клетчатый платок с вензелями и сказал:

— Ежели очень шибко обидели — может.

Назип посидел еще немного и засобирался в райцентр, в гостиницу.

— Да куда же ты, сынок, на ночь-то глядя пойдешь? Уж оставайся у нас. Постелю тебе на полатях.

Лейтенант, подумав, решил остаться. Уж очень хотелось поскорее узнать: кому продана собака. И тогда убийцу нетрудно будет разыскать.

Назип заснул быстро. Он не слышал, как хозяин выходил в сени покурить, его глухое покашливание от крепкого табака — самосада, как принес со двора охапку хвороста.

В полночь постучали в окно. Хозяин дома спал в передней на железной кровати. Махмут Зинатуллович был немного глуховат после фронтовой контузии, и его крепкий храп говорил, что он не проснулся. Стук в оконную раму — уже громкий и настойчивый — повторился.

Данишеву снилось: они в туристском походе всем своим пятым курсом юрфака и утром их будит дежурный, его приятель Колька Сергеев ударами палки по пустой жестянке, из которой только что вылил бензин в неразгоравшийся костер.

Назип очнулся и не мог понять, где он находится. Шарканье шлепанцев и покашливание хозяина, который шел отворять двери, вернули его в действительность.

«Но почему тогда пахнет бензином? — удивился Данишев. — Или мне кажется после сновидения. — Он потянул носом теплый воздух. — Нет, определенно откуда-то сильно несет бензином, — забеспокоился лейтенант. — Надо будет сказать хозяину».

В сенях хлопнула дверь, послышался приглушенный голос хозяина, скрип половиц, звук упавшего таза.

«Уж не дочь ли его вернулась?» — радостно встрепенулся Данишев. Он не видел, кто вошел в прихожую, но чей-то грубоватый мужской голос погасил всколыхнувшуюся было радость. И Назип закрыл глаза, пытаясь заснуть.

— Дак вы говорите, дорогой, что из милиции? — донесся голос Махмута Зинатулловича до Данишева. — Но ведь...

— Кто еще есть дома? — перебил хозяина тот же грубый голос. — Включите свет!

Под потолком сиротливо загорелась слабая электрическая лампочка без абажура.

Данишев с любопытством приподнялся и глянул вниз.

Мужчина был в кепке с большим козырьком, который почти закрывал глаза. Падавшая от козырька тень делала лицо незнакомца неестественно длинным и угрюмым, похожи на мрачную темную маску. Ночной пришелец снова повторил:

— Родственники дома?

— Да нет... — неторопливо ответил старик. — А они вам зачем, родные-то?

Мужчина, словно не слыша вопроса, заглянул в горницу и, стоя в дверях спиной к хозяину, неприятным голосом холодно произнес:

— Дело есть, старик. Проходи сюда, в переднюю, — словно хозяин, командовал незнакомый гость. — Тут и поговорим.

— Али чего с моей дочкой случилось?.. — испуганно спросил старик, медленно опускаясь на стул.