Зуфар Фаткудинов - Убийство в старом доме

— Как ее зовут?

— Найлой зовут.

— Может, Неля или Наиля?

— Нет, нет. Я хорошо слышала имечко ее. Он именно так и назвал. Я запомнила, потому что так зовут соседскую собаку, сучку. Здешние все ее знают. Очень уж она, эта собака, смешная. У них, у соседей-то, еще кот Мартын живет. И собака, и кот — не разлей вода, дружат. Вместе гуляют.

Данишев хотел было перебить ее, но передумал: могла рдеться, потом замкнется и будет отвечать односложно: «Да», «нет». Он почувствовал, что хозяйка очень любит животных. И, рассказывая про этих «меньших братьев» видимо, далеко не первый раз, получала большое удовольствие.

— ...Так вот, когда по нужде кот Мартын идет в туалет я не может туда открыть дверь, начинает жалобно мяукать, упираясь передними лапами в дверь. А собака Найла, как услышит зов своего дружка, разбежится и толкает дверь передними лапами. Дверь открывается. Кот закрывает дверь, усядется на толчок, потом спускает воду. Выйти-то не может. Снова мяукает, вроде как просьбы шлет из-за двери. Собака снова бежит и открывает дверь. Выпускает кота Мартына из туалетного заточения.

— Скажите, Нагима-апа, их где-нибудь видели потом?

— Нет, Не видела. А хотела.

— Почему?

И она рассказала о том, что в скомканном рубле оказался смятый талон на автобус. Причем использованный уже, так сказать, побывавший в железных зубах компостера: продырявленный. На этом талоне был, кажется, записан чей-то адрес.

— Вот и подумала: понадобится адресок-то. Поэтому и хотела бумажку передать. За свои двадцать лет работы в театре ко мне не раз подходили с просьбами найти обменную бумагу или какой-нибудь документик. Ведь такая спешка и толчея создается у дверей театров — сравнить можно разве что с вокзалами, — при которой людям приходится еще нашаривать по своим карманам. Ну, а спешка, сами знаете, чего только не делает с людьми; порой заставляет их своими руками выбрасывать из кармана нужные бумаженции.

— Понятно, Нагима апа. А куда вы дели потом этот талон?

— Да он, по-моему, в ящике стола, в театре. А может, и выкинула. Время-то сколько прошло!

— Когда это было? Когда нашли талон вместе с рублем?

— Убей не помню. Помню, что в июне.

— Какой шел спектакль в тот день?

Билетерша задумалась.

— Случаем, не «Голубая шаль»? — подсказал лейтенант, заглядывая в свои записи с июньским репертуаром театра.

— Это было перед самыми гастролями театра. Да, да. Вспомнила! «Голубая шаль». Ну конечно! На этот спектакль народ валом валит и зимой, и летом, и в холод, и в дождь.

Позднее Данишев установит, что именно 27 июня шел в Казани дождь. И уже можно было предположить, что преступник (если он ходил в театр) был, во всей вероятности, именно 27 июня.

У следователя не было ни малейшей уверенности, что разговор с билетершей идет именно о разыскиваемом преступнике. Вполне возможно, что тем мужчиной, детиной, как его называла Бадретдинова, был совершенно случайный человек. Но его служебная обязанность заставляла все делать добросовестно, до конца, верить в правильность своих действий, верить, что в конце концов придет успех.

Утром, наскоро перекусив в буфете гостиницы «Татарстан», где он остановился, отправился пешком в театр Кабала.

Бадретдинову долго не пришлось ждать. В присутствии Назипа она открыла ящик стола в своей каморке. Но, к великому сожалению его, автобусного талона в ящике не оказалось.

Билетерша развела руками:

— Так и есть, выбросили...

— Куда выбросили? — облизывая пересохшие от волнения губы, спросил Данишев.

— Да в корзину, куда ж еще.

— А вы не помните, что там было написано?

Бадретдинова задумалась, потом неуверенно произнесла:

— Вроде там было нацарапано слово какое-то. Я еще, прочтя его, о чем-то подумала. О чем же я тогда подумала... Ах да! Об отдыхе. Мой брат еще там отдыхал...

— Там было написано название дома отдыха?

— Да, да. Точно. Теперь вспомнила. Кажется, название санатория. Вроде, «Маркваши». Нет-нет, не «Маркваши». А как его, ну... — Бадретдинова схватилась за лоб. — Футы, запамятовала...

Она пошла звонить. Через несколько минут вернулась.

— Вспомнила. «Крутушки». На талоне было написано: «Крутушки». Брат мой нахваливал этот санаторий, весной там побывал.

Через два часа Данишев уже сидел в регистратуре санатория «Крутушки» и перебирал анкеты на прибывших в санаторий в июне месяце. Отдыхавшую гражданку по имени Найла он нашел быстро. Проживала Найла Мурлыкина, согласно путевке, 6 по 30 июня в двухместной комнате № 520.

Лейтенант выписал из анкеты паспортные данные Мурлыкиной. Просмотрел анкету и женщины, которая проживала с Мурлыкиной в одной комнате. Обе они, Найла Мурлыкина и Розалия Ахметшина, проживали в Казани.

Только выйдя из здания, Данишев заметил, в каком красивейшем месте расположен санаторий. Автобус отходил через полчаса, и он решил немного побродить по территории здравницы. Когда остановился у крутого обрыва, рядом с бывшим купеческим двухэтажным особняком, забыл обо всем на свете. Перед его взором предстала величественная, дивная панорама природы: вдалеке, за пышными кронами деревьев, которые вплотную подступали к возвышенности и обрыву, ковром стелились до самого горизонта зеленые поля; слева, по холмам и кручам, цвели желто-зелеными и красноватыми бутонами деревья, а где-то внизу, под обрывом, сквозь густую, чуть тронутую ранней осенью пеструю листву тополей, берез и кленов отзывалась веселыми солнечными блестками река Казанка. Несколько минут Назип стоял в оцепенении и не в силах был ни шелохнуться, ни сдвинуться с места...

Потом Данишев спустился к реке — хотел искупаться вместе с многочисленными отдыхающими, но передумал, и заспешил к автобусной остановке.

Желание поскорей поговорить с Мурлыкиной Найлой гнало лейтенанта в Казань, на улицу профессора Камая, где она проживала.

Дверь отворила сама хозяйка, молодая, очень привлекательная особа. Она лишь мельком взглянула на милицейское удостоверение Данишева и молча отступила в сторону.

— Чем могу быть полезна? — спросила Мурлыкина, когда они уселись в глубокие кресла у низкого журнального столика.

— Найла Владимировна, у меня к вам два небольших вопроса.

Она закурила сигарету и, внимательно взглянув на него, сказала:

— Я вся внимание.

— Скажите, вы были в театре Камала в июне этого года?

Хозяйка медленно стряхнула пепел с сигареты, поправила черные волосы и негромко проронила:

— Кажется, была. А что, разве спектакль запрещенный?

Следователь обрадовался и быстро, непринужденно ответил:

— Что вы, Найла Владимировна. Напротив!..

Он немного выждал, посмотрел на ее оголенные красивые ноги, которые невольно притягивали взгляд, и, пытаясь перевести разговор с официального на непринужденный лад, заметил: