Виктор Акулов - Чужакам тут не место!

Ежик подговаривал поквитаться с барыгами. Хотя бы за русское дело! «Патриотизм – последнее убежище негодяев», – вспомнилась мне чья-та цитата.

Чифир, конечно, махнул рукой:

– Пустая возня. И вообще ты, Ежик, прекращай представляться русским и белорусом. Хватит нации позорить.

Малая вернулась на четвертый день пропажи. Чифир сразу же выкинул в мусорку недопитую бутылку. Она отсидела стандартную «трешку». Куртку отобрали. Нашитые карманы… Ей трудно найти новую. Взрослое «S» (от слова «small» – маленький) великовато. Часто Малая одевалась в детских отделах.

И дни опять закрутились привычно и серо, будто колеса нашей машины.

По дороге нас остановила полиция. Чифир протянул права. Вот – мятая, рваная, запятнанная кровью и кофе бумажка, ксерокопия.

– Что это? – Полисмен не сразу прикоснулся до предложения. Брезгливый.

– Водительские права. – А где оригинал? – Дома.

Вообще-то у Чифира были настоящие водительские права. Но закопаны в лесу, где и паспорт. Там его настоящие имя, которое нельзя «вскрывать».

Багажник заполнен бутылками и косметикой. Мне вспомнились задержания в Швеции. Ежедневно проезжали плюс-минус триста км. Тоже магазинные прогулки. Проблема, что скандинавские населенные пункты далеко друг от друга. Зато по выходным работали черные рынки. В трех городах: Стокгольм, Готенбург, Мальмо. На подъездах к рынкам дежурила полиция. Если номер из Wild East Europe, то, вероятно, остановят. В багажнике «палево», большей частью косметика. Случалось, полиция отбирала у нас и товар, и машину. В последний раз купили этот ржавый, мятый, в царапинах «ниссан». И по заниженной цене. Казалось, вот-вот машину, как обычно, отберут мусора. Еще неоднократно (сбился со счета) попадались с полным багажником тыренного. И лишь однажды полиция конфискует товар. Ведь не докажешь: купил. И главное, у всех приводы в мусарню за такой товар. Ясно, чем занимаемся. Но теперь не то, что раньше, – машину всегда оставляли. Странное дело. Продавец машины, русскоязычный армянин, давний приятель Чифира, честно сказал, что на машине разбился насмерть его дальний родственник, наркоман и крадун. А машине всего-навсего – вмятина и царапина.

И опять повезло. Багажник не проверяли. Права вернули. Но с предупреждением, что с такими правами рулить по стране запрещается. Машину, значит, на парковку. И чтобы потом объявился владелец настоящих прав.

Припарковались на ближайшей заправке. Полисмены даже оставили свой пост. Дабы проверить: машина покинута.

Обождем рядом, за деревьями. Полиция, конечно, уехала. А мы вернулись в машину.

– Эй, тише! Это тебе не танк! – крикнул Чифир, когда Малая хлопнула дверцей.

Она за рулем. Чифир на заднем сиденье. У Малой тоже «липовые» права. В случае если попадемся на тот же патруль, то какой-никакой шанс отболтаться. Ведь новый водитель. А то, что такие же кккуевые права, – ну, извините, не поняли ваш английский.

Малая ехала медленно, в отличие от Чифира, сорвиголова, которому лишь бы обогнать. Дорожный анархист. В простых ситуациях Малая путалась. Я смотрел карту и говорил ей, куда двигаться:

– Сейчас налево.

Она свернула вправо.

– Налево. Малая, не спи.

– Ой! Перепутала. Я же баба.

Она откусила морковку. У нее часто с собой морковка:

– Полезно для зрения. – Не знаю. Не знаю.

– По крайней мере я не видела еще ни одного зайца в очках.

– Малая, на красный едешь! Чифира тянуло на рассказы:

– Бу-бу-бу… Он мне говорит: Давай мою бабку грабанем. Я знаю, где у нее «нычка». А я ему гордо ответил: «Я под такие «косяки» не подписываюсь… Бу-бу-бу… Через неделю бабку похоронили. Сама померла. – Чифир задумался. – Хотя не исключено, что и внучок приложил руку.

В магазе невезучим оказался лишь я – сигнал на воротах. Где-то, значит, не доглядел наклейкузвонок. В мастерской воображения вспыхнула камера-одиночка!.. Ну уж нет! И я побежал. Но стеклянные двери (они на датчике движения) заперты. Продавцы медленно, будто зомби, приближались ко мне. Черный выход! Уже не раз выбегал оттуда, но в других магазинах предыдущих стран. И вот я рвался на склад. Бутылки выпадали из куртки. Одна разбилась. Я скинул куртку. Теперь легче. Я бежал и сбивал позади себя телеги покупателей. Продавцы, преследователи, спотыкались об них и падали. Во мне растекалось тепло адреналинового кайфа. Словно прыжок с парашютом.

Из склада я попал в коридор. Дверь слева… Другая справа… Еще одна… И, о чудо, дверь, за которой забор, но с колючкой. Нервно дернул дверную ручку (вниз, вверх, вниз!) – заперто. Обернулся: продавцы уже во дворе.

– Идиот!

– Сумасшедший! – Бутылки разбил!

Побег окончен. Парашют не раскрылся. Через пару часов полисмен кричал:

– Прожил четверть века, а все еще воруешь бутылки.

Я промолчал, что не всегда бутылки… А то гляди припишут задним числом.

– Четверть века!

Он не говорил «двадцать пять». Интересно, что подумает про Чифира? Там полсотни не за горами. Это вам не шутки – одна двадцатая тысячелетия как-никак.

– Впредь в Базеле не появляйся! Это мой город! Он прав. Какие споры! Если в моем городе злодействуют иноземцы? Ладно там, черт с ними, свои. Однажды, давно это было, я написал статью с названием «За родину в тапочках не сражаются». Про то, как нерусские «заставляли русских девочек заниматься проституцией и торговали наркотиками». Эхом из воронежской провинции статья донеслась в столичные газеты – цитаты и осуждения. После судебных разбирательств главного редактора уволили, а меня катапультировали с журфака. Нас обвинили в разжигании межнациональной розни. И вот, спустя время, я на месте тех, на кого, как адольфычи, лаялся. Журналистом, интеллигентишкой, не стал. Ну и ладно. Зато теперь я подпольный криминальный детский писатель. Чем не результат? Прелестный социопат Вильям Берроуз, тоже, кстати, чернокнижник, подвинется для меня на полке в загробном книжном раю. Свой ведь. Кругом будет просторно. Таких, как мы, сторонятся.

В участке, конечно, обыск. Мне оставили трусы, носки, мобильник и доки.

– Одежда краденая.

– На ней не написано «краденое».

– Уходи. – Глаза полисмена метали в меня молнии правосудия.

Да уж – такое еще не случалось за всю мою криминальную карьеру. Овчарок, помню, травили, но с цепей не спускали… В лес вывозили, чтобы потом еле нашел обратную дорогу к магазинной цивилизации… Случались контрреволюционные подзатыльники… Но одежды – одежды лишали впервые.

На улице сразу позвонил Чифиру. Не время тянуть резину на последних трусах. Вместо него ответила Малая:

– Он за рулем. Где тебя выпустили?

Я вкратце объяснил, как опять довыпендривался и на какой остановке грею себя паром ожидания. Чифир знал, куда ехать. Тоже был в этом участке. Но ему повезло (черное везение) освободиться одетым и прекрасным.