Виктор Акулов - Чужакам тут не место!

Холодно. Зуб на зуб не попадал. Гусиная кожа. Бр-р-р. Кружил головой по сторонам, как филин. Где же вы? Чифир, миленький Чифир, – ну где? Прохожие удивленно глазели. Я виновато улыбался. Потом вообще не улыбался. Лишь лихорадочно трясся и топтался с ноги на ногу.

Некстати посыпался снег. В такие редкие исправительные минуты мечтаю о работе грузчикаавантюриста.

На следующее утро я закопал деньги в парке. Конечно, лучше ночью, когда меня не видно, но можно забыть место. Координаты записывал на бумагу. В тот же день к нам пожаловали два полисмена с овчаркой:

– Проверка.

Они перевернули все вверх дном. Даже раскрутили водопроводный кран и трубу под раковиной. На пол разлилась вода.

– Это зачем?

– Кое-что ищем.

– Вы скажите, чего ищете. Я, может, сам отдам. Хорошо, что у нас не осталось «фактов». Все продано. Вообще-то здесь разрешалось жить Малой и Чифиру, а не еще троим. О чем полисмены напомнили.

– Мы в гостях.

Напоследок они пригрозили, что скоро отправят нас за решетку. Мы уже, мол, на архивном крючке. А нам-то какое дело? Ну отправят, ну не в открытый же космос отправят. Поэтому алкогольное раскулачивание капиталистов продолжалось. «Мы грабим награбленное», – говорил дедушка Ленин. И мы, Владимир Ильич, тоже. Откуда у Европы богатства? Не то, что у других. Все потому что грабительски выкачаны и выкачиваются колониальные страны. Моя страна с недавних пор для них тоже не что иное, как «Ресурсная Федерация». Я же говорю: награбленное. «Богатые и жулики, это две стороны одной медали», – тоже дедушка-политрук сказал.

В очередном магазе я загрузился по плану. О своем черном плане уже рассказывал. Я продвигался маленькими шагами, будто уточка. Я кашлял. Хотя горло не беспокоило. Проблема, что бутылки ударялись друг об друга. Отчего звон. Неудачно сшил куртку. Нет бы оставить место (1 см) промеж карманов карманов-гильз. На дорожку кассы я положил мешочек картошки, килограмма два, так называемый среди нас, «отбив». Руки в карманы, а там – пусто. Оказывается, забыл мелочь. Кое-как объяснил это кассиру по-немецки. Вот-вот ушел бы вне покупок, но люди позади, гусеница очереди, дали кассиру мелочь. Я не успел отказаться. Мне протянули чек. На лице ощутил горячую краску. Стыдно. И уже поздно вернуться в магазин, чтобы разгрузиться. Совесть проснулась и разыгралась. Я себя знал: как заиграла, так и отыграет. И это еще что! Пока терплю, наркотики не употребляю. Не то бы у совести клиническая смерть. Там не только «кошель» вытянешь из кармана, но вдобавок плюнешь напоследок в этот карман.

По магазам не бегал пару дней. У Чифира тоже душевные расстройства: паранойя. Но, как известно, если у вас паранойя, то это еще не означает, что за вами не следят. Ясное дело, начнешь оглядываться. После двух месяцев в стране часов и банков поняли, как все не то, что нам ездили по ушам. Нет, мы не обмануты. Дело в том, что рассказчики были тут давно. С тех пор много воды и грязи утекло.

Паранойя Чифира режет глаза. Покинул магазин, обернулся. Хотя знает: то нежелательно. Сколько раз видели, как из магазов (чаще маленьких) следом за подозрительным выходил охранник или продавец. Чтобы сверлить спину уходящего. Только попробуй обернуться – догонит, обыщет. И другое. Когда Чифир отвозил краденое, то постоянно смотрел в зеркало. Нет ли «хвоста»? Того жди, «засветишь» место сбыта. Ладно бы попался один, с «фактами». А вот в ходе продажи полицейская облава выглядит как наводка. С барыгой, конечно, внуков не крестить, гимн СССР не петь. Тем не менее и у нас свои нравственные границы, за которые стараемся не переступать. Криминальный этикет, если угодно. А это – не обманывай, не обкрадывай тех, с кем имеешь дело. Паранойя Чифира началась после того, как мы попали в засаду. Поочередно садились в машину после магазина. Вдруг – нас окружили охранники и продавцы. Переехать кому-либо ногу Чифир не рискнул. Полиция отберет краденое. Машина останется на парковке. На пару дней нас отвезут в отдел. Кроме Ежика. Он кашлял, плевал кровью и кричал, и обманывал, что у него туберкулез.

В другой раз попались только я и Малая. Мы пришли туда, где собирались скупщики бизженного , около кафе Milan. У нас пакеты с косметикой и парфюмерией. Грузины советовали барыгу по имени Элвис, поляка. Скупает оптом, знает русский язык. Я и Малая спрашивали то одних, то других – Элвиса не видели. И все это глупо. Если по уму, то лучше вначале договориться, а потом нести товар.

Трое в гражданке показали жетоны и осмотрели пакеты. Затем прижали нас к стене. Поставили, как говорится, на «звезды». Кто-то, наверное, позвонил в полицию. Ведь мы предлагали товар кому попало.

Нелегко дались эти пакеты. Я и Малая рано просыпались, чтобы успеть в «парфюмерку» на открытие. Когда охранники (их знали в лицо) еще не появились. Там «грузились» с «броней». Потому что «сигналки», тоненькие полоски, помещаются внутри упаковок духов. «Броней» называют сумку из фольги. Делается несколько слоев, как гармошка. Для прочности обклеивается крепким сантехническим скотчем. Такую сумку помещаем в коробочку, которую прячем под куртку, спереди, как бы кенгуру. Сумками и рюкзаками не пользовались. Привлекает внимание, настораживает. Со временем охранники обнаружили пропажи и приходили к открытию. Исправились. Коегде обходились без фольги. В одном магазе выход не наблюдался со стороны продавцов и охраны. Поэтому наполняли сумку и перекидывали ее друг другу через ворота, как мяч через волейбольную сетку. Ворота магазина – вездесущие препятствие. Со временем я приобрету устройство, которое отключает сигнальные ворота. Но это будет потом.

И вот мы пойманы. Я сказал, что пакеты мои, а Малая не при чем. Будь она в Гродно, то, может, и выкрутилась бы. Не как Ежик с туберкулезом. В Гродно пойманная Малая, будто беременная, всегда требовала скорую помощь. Медики приезжали, как правило, раньше милиции. Мусора потом шутили: «Пока мы ехали, она забеременела». Здесь Малая не играла. Не было при себе «липовых» справок. Зато освободилась от наручников. У нее настолько маленькие кисти. Однажды попала в участок на родине. Приковали браслетами. Мусора ушли на обед. Дверь на ключ не закрывали. Малая вынула ручонки из браслетов и ушла домой. Потом вернулась. «Где была?» – «Обедала». Скрываться бессмысленно. Магазинные кражи чреваты штрафами. Их у Малой накопилось много. Лишь из Европы выслала деньги – погасила. Не то бы в тюряжку.

В швейцарском участке нас допрашивали раздельно. Я сказал, что нашел пакеты я. Затем случайно встретил Малую. Она про это ничего не знала. Получается, не при делах. На свободу не надеялся. Суммы товара хватало, чтобы перевели в депорт. Мне принесли документы на подпись. Упоминалась сумма в двести евро. Настолько, значит, оценили пакеты. Остальное мусора, получается, разобрали себе. В письменном допросе имя Малой не упоминалось.