Игорь Шинкаренко - Мистерия в парижском омнибусе

—

Ты очень любопытна!

—

Но нет… не чересчур. Я уверена, что это не секрет.

—

Ты ошибаешься. Я беседовал о делах коммерческих, которые тебя не касаются.

—

Значит у тебя коммерция с месье Амьеном?

—

Аврора, ты меня докучаешь своими расспросами. Скажи мне, что тебе было нужно, и оставь меня.

—

Я хотела у вас спросить… заточение, которое вы мне навязали уже на протяжении четырёх дней… оно скоро закончится?

—

Как! Какое заточение! Я что, повесил амбарный замок на твои двери? Разве ты не свободна в своих действиях также, как и раньше?

—

Мой Бог! Да, я знаю, что не нахожусь под арестом, как младший лейтенант в армии, нарушивший дисциплинарный устав. Я могу беспрепятственно перемещаться из конца в конец квартиры… ничто мне не мешает встать у окна и смотреть, как прохожие ходят по на улице Ферм-де-Матюрин… которая на самом деле практически безлюдна. И если этого увлекательного спектакля не достаточно, чтобы развлечь меня, мне остаётся только выйти из дома с моей гувернанткой мисс Бетси, которая может меня лишь отвести погулять на Елисейские поля и полакомиться пирожными в английской кондитерской на улице Риволи.

—

Так что тебе ещё нужно? — произнёс месье Дюбуа, пожимая плечами. — Или ты думаешь, что я собираюсь устраивать званые вечера или водить тебя в театр в то время, как мы в глубоком трауре… и совсем, если так можно выразиться, свежем трауре? Мой брат умер только что, если ты это помнишь.

—

Он умер в двухстах льё отсюда, и я его никогда не видела. Вы же не будете от меня требовать, чтобы я страдала по этому поводу… и вы будете правы, так как мне было бы невозможно симулировать чувство, которого я не испытываю.

—

Я понимаю это, и сам не считаю себя обязанным оплакивать этого несчастного Франсуа, который не подавал никаких признаков своей жизни уже долгие годы и приложил максимум старания и сил, чтобы лишить меня наследства, но… существуют социальные приличия, которых никто не в силах избежать. Если бы я их не принимал в расчёт, любой светский человек бросил бы камень в наш огород, иначе говоря, злословию бы не было конца.

—

О! Я не требую от вас отправляться со мной на светские вечеринки. Я даже придерживалась все эти дни соответствующих правил хорошего тона. Вы видите, что я одета в чёрное с головы до пят…. Как вы того и хотели, к вашему удовольствию. Но я полагаю, что правила хорошего тона в этой ситуации не запрещают навестить наших друзей.

—

Нет, без сомнения. Только я не знал… что мои друзья способны тебя развлечь.

—

Совершенно верно, большинство из них не смогут этого сделать. Но мне показалось, что несколькими днями раньше, тем вечером, в театре Порт-Сент-Мартен, вы обещали месье Полю Амьену посетить его мастерскую.

—

Ах! Ах! Так вот куда ты метила, маленькая хитрюшка? Тебе не стоило ломать эту комедию, а нужно было просто и искренне поведать мне об этом твоём жгучем желании посетить нашего друга.

—

Значит вы не возражаете?

—

Возражаю… нет… точно нет. Этот молодой человек очень хорош… у него нет дефектов, присущих другим художникам… но, поскольку у нас официальный траур, мы не можем принять его у себя. Хотя, если я ему обещал нанести визит, мы вполне можем отправиться в его мастерскую в один из ближайших дней.

—

Почему не сейчас?

—

Потому что я ожидаю с минуты на минуту нотариуса, который видел завещание моего брата.

—

Что! Этот нотариус приезжает в Париж! Я полагала, что месье Буае лишил вас наследства.

—

У него было такое намерение, но неожиданно случилось событие, которое может все изменить… и, впрочем, это слишком долго тебе объяснять, да ты и ничего не понимаешь в этих делах, так что довольствуйся тем, что теперь ты знаешь, что все будет в порядке. Я тебе оставлю красивое состояние, и ты не потеряешь той части его, о которой я беспокоился, а именно состояния твоего дяди. Ты будешь более богата, чем я осмеливался надеяться, моя малышка Аврора, — заключил месье Дюбуа, потирая руки.

—

Тем лучше! Я смогу выйти замуж за мою мечту, — воскликнула девушка. — Ведь у меня будут деньги за двоих.

—

Означает ли это… не правда ли, что ты вбила себе в голову обвенчаться с Полем Амьеном?

Аврора слегка покраснела, но совсем не смутилась.

—

Да… только когда? — сказала она. — И потом, вы ведь не запретили мне думать о месье Амьене.

—

Безусловно нет, — ответил месье Дюбуа. — Ты могла бы также добавить, что приняв в нашем доме этого молодого человека так, как принял его я… я дал тебе понять, что он мне понравился, и я не против отдать ему тебя в жены… если бы он у меня попросил твоей руки.

—

Он у вас её попросит, мой отец.

—

Каким образом ты столь хорошо информирована о его намерениях? Ах! Я догадываюсь… тогда, вечером, в театре… я вас оставил с ним с глазу на глаз на несколько мгновений, и месье Амьен воспользовался моим отсутствием, чтобы объясниться с тобой, моё дитя. Он поступил бы намного лучше, если бы обратился вначале ко мне… таковы правила в подобном случае. Хотя я знаю, что художники считают для себя возможным игнорировать общепринятые нормы.

—

Но, мой отец, я вас уверяю, что месье Амьен не делал мне никаких предожений.

—

Тогда откуда ты знаешь о его планах?

—

Я не была бы женщиной, если бы не разгадала их.

—

И… ты готова поощрить эти его планы?

—

Поощрить? Нет… это было бы чересчур. Но я бы его не разочаровывала.

—

Тогда… значит ты его любишь?

—

Он мне очень нравится, — прошептала Аврора, опуская глаза.

—

Это не ответ, — сказал месье Дюбуа, который не любил двусмысленности. — Вы удивительны, молоденькие девушки… как только с вами начинают говорить о браке, вы считаете себя обязанными принять глупое выражение лица, после чего из вас невозможно извлечь больше ни одного разумного слова. Так что посмотрим, удастся ли мне вытянуть из вас что-нибудь членораздельное! Объясни мне ясно, без экивоков, любишь ты или не любишь месье Амьена?

—

Хотите ли вы услышать от меня настоящую правду? — спросила Аврора, немного поколебавшись.

—

Черт возьми! Кому ещё ты можешь её сказать, как не твоему отцу?

—

Итак… я не знаю, люблю я его или нет.

—

Вот так новости! Мне кажется, что ты насмехаешься надо мной. Невозможно, чтобы ты не осознавала… не разбиралась в своих собственных чувствах.

—

Это, возможно, странно, но это так. Вы у меня спросили, люблю ли я его… но вам вначале следовало бы мне объяснить, что вы понимаете под словом любовь.

—

Ах! Если ты полагаешь, что я тебе собираюсь прочитать лекцию на эту тему!.. Ладно, поставлю вопрос по другому— ты охотно вышла бы замуж за Поля Амьена?