Илья Риф - Великий комбинатор возвращается!

Балаганов достал из рундука большой импортный фонарь.

– В Лондоне купил, на аккумуляторе работает, – похвастался он, – Пошли!

На палубе было оживленно: матросы возвращались из увольнения и заступали на вахту; судно готовилось к отплытию в дальнее плавание.

– Быстрее, быстрее! – торопил Балаганова Бендер.

Но дойти до трюмного люка они не успели.

– Балаганов и ты, как там тебя, быстро ко мне! – вдруг послышался повелительный окрик. – Где вы шляетесь?

Шура обернулся – их звал боцман.

– Пошли к боцману, – тихо сказал Балаганов. – И помните, вы матрос Степан Кошкин из Владивостока.

– Как там тебя? – боцман ткнул новичка пальцем в грудь.

– Степан Кошкин, – ответил матрос.

– Так вот, Балаганов, и ты, Степан Кошкин, следуйте за мной, будете крепить груз на корме.

На корме, кроме поддона с хлопком, стояли большие деревянные ящики с иностранными надписями на крышках. Ящики, которых насчитывалось не менее тридцати штук, были закреплены тросами к специальным палубным крюкам.

– Слушайте наряд, матросы, – грозно прорычал боцман. – Тросы крепления на ящиках подтянуть на пять оборотов каждый. Ломы в руки и вперед! Запомнили, на пять оборотов, иначе при первой же качке полетят эти рундучки палубу ломать. Лично проверю! Ломы, Балаганов, возьми на юте.

Балаганов сбегал на ют и вернулся с двумя специальными монтировками для натяжки тросов. Матросы приступили к работе, но боцман не уходил и проверял натяжку каждого троса лично.

Время шло быстро; послышался лязг поднимаемых якорей и стук убираемых трапов, задрожала палуба, – это заработали двигатели парохода. Из трубы повалил черный дым, на мачтах зажглись сигнальные фонари, судно дало длинный прощальный гудок и отчалило от пирса.

А двумя часами раньше, к тринадцять номеру корабля-гостинницы «Нептун» подошла пожилая уборщица со шваброй и полным ведром в руках, из кармана черного застиранного халата достала связку ключей иотворила дверь. В каюте, на железной койке, безмятежным сном спал святой отец Федор Востриков. Ему снились бескрайние морские просторы и загадочный, свободный французский портовый город Марсель. Уборщица плеснула на железный пол воды и принялась за уборку; от стука швабры о пол в каюте образовался страшный грохот. Отец Федор заворочался во сне, потянулся во весь свой незначительный рост, крякнул и открыл глаза. Увидев старушку со шваброй в руках, он в недоумении перекрестился и сел на кровати. Уборщица, заметив, что жилец проснулся, сказала:

– Я, болезный, прибраться решила, – спишь ты уже шесть часов кряду, а мне домой пора, – вахта, так сказать, моя закончилась.

Востриков ущипнул себя за ухо и, убедившись, что не спит, спросил:

– Скажите, уважаемая, а вы что, на этом корабле служите?

Уборщица оперлась на швабру и гордо доложила:

– Да, родимый, вот уже шесть лет, как здесь служу.

– А в Марселе скоро будем, мамаша? – облегченно вздохнув, спросил тец Федор.

– В каком Марселе, папаша? – старушка подозрительно посмотрела на жильца.

– Во французском Марселе! Я спрашиваю, мамаша, когда наш корабль приплывет в порт Марсель?

– Вы что, любезнейший, еще не проснулись? – уборщица отодвинулась поближе к двери. – В Черноморске стоит наш корабль на приколе, вот уже шесть лет стоит. Гостиницу из него сделали на воде, и ресторан. Да ты, милок, пьяный, небось?

Святой отец вскочил на ноги и зарычал, как затравленный зверь.

– А-а-а! – кричал он. – Какой Черноморск? А где Марсель? А-а-а!

Старушка, бросив ведро и швабру, в ужасе выбежала из каюты. За ней, босиком и с непокрытой головой, бежал отец Федор; он миновал коридор нижней палубы, на четвереньках проскочил крутой корабельный трап, на верхней палубе подскочил к столику с надписью "Администратор".

– Где мы находимся? – кричал он, стуча кулачками по столу.

– Как где? – удивилась женщина-администратор. – В Черноморском пассажирском порту, в гостинице «Нептун», гражданин, мы находимся.

Босоногий гражданин затравленно посмотрел на администратора и побежал к выходу на улицу. Он сбежал по трапу на набережную, осмотрелся и убедился, что администратор сказала правду: корабль по-прежнему стоял у пирса, его разноцветные флаги браво развевались на ветру, но он был крепко прикован толстыми тросами к большим чугунным тумбам-банкам, намертво вбетонированным в пирс. Отец Федор все понял: обманул его Воробьянинов, так просто и подло обманул, воспользовавшись его доверчивым характером. Глаза обманутого старика застыли, лицо стало мертвенно бледным и он, босоногий, лысый, с торчащей во все стороны грязной бородой, побрел по ночной веселящейся портовой площади.

Он остановился у трапа какого-то корабля, в голове застучала мисль: – А этот корабль куда плывет? – «Ресторан "Палуба» – прочитал беглый батюшка, подняв глаза.

С открытой площадки ресторана разносилась веселая музыка, там веселились беззаботные и не обремененные бриллиантовой гонкой граждане. Востриков облокотился о гранитный парапет набережной и посмотрел вниз, на бьющиеся о серый камень черные волны.

– Окончить все одним махом, – подумал он. – Прыгнуть вниз головой на камни, – и никто даже не заметит, что не стало на белом свете раба божьего Федора.

Отец Федор перекрестился три раза и попытался взобраться на гранитный парапет набережной. С первого раза не получилось; он в последний раз повернулся к портовой площади лицом, и бросил прощальный взгляд на грешную землю. То, что он вдруг увидел в трех метрах себя, привело его в чувство и вернуло к суровой реальности. Федор Востриков не верил своим глазам: совсем рядом он увидел своего главного врага товарища Бендера. Бендер был не один, – вместе с высоким рыжим матросом он вел под руки очень пьяного моряка. Звериное чутье затравленного и доведенного до отчаяния человека подсказало святому отцу, что это его последний шанс добраться до заветных сокровищ. Бендер и матросы миновали площадь и скрылись в сквере, а за ними, низко пригнувшись и петляя по площади, как заяц, бесшумно и быстро бежал отец Федор. Он спрятался в темных кустах и стал наблюдать за странными действиями Бендера и его спутника. Когда рыжий матрос, и переодевшийся в морскую форму Бендер, отправились в грузовой порт, за ними неслышно, прячась в тени платанов и кипарисов следовал странный босоногий наблюдатель, но ночным путникам было некогда смотреть по сторонам – они спешили на судно. И тут святого отца снова постигло горькое разочарование: Бендер и его спутник подошли к проходной грузового порта и предъявив охраннику какие-то документы, пошли дальше, а он остался на темной аллее. На минуту отец Федор растерялся, но быстро взял в себя в руки и, не теряя Бендера из виду, стал пробираться вдоль железной ограды в сторону моря. Он издали, через ограду, видел, как Бендер с рыжим моряком подошли к трапу большого корабля и, о чем-то поговорив с вахтенным матросом, поднялись по трапу на борт. Вдоль железной ограды грузового порта Востриков пробрался до самого моря. Здесь железный забор опускался прамо в воду и уходил в море на несколько десятков метров, таким образом отделяя акваторию грузового порта от пассажирского. Отец Федор, бултыхаясь в воде и цепляясь за решетки забора, пробрался в самый конец ограды и, зацепившись рукой за последнюю стойку, стал всматриваться в темноту. Совсем недалеко от него, метрах в ста, не более, у выдающегося в море пирса стоял сияющий огнями большой корабль, именно на борт этого корабля и поднялся только-что товарищ Бендер. Как человек, которому нечего терять, святой отец решительно оттолкнулся ногами от железной решетки и, гребя под водой руками, поплыл в сторону корабля. Что он будет делать, когда доплывет до корабля, как ему удасться попасть на борт судна, отец Федор не знал и не думал об этом, – его толкала вперед неугасимая бриллиантовая горячка и надежда на последний шанс, который давала ему судьба, снова пересекая его дорогу с дорогой его главного конкурента.