Илья Риф - Великий комбинатор возвращается!

– Ваше превосходительство! – басом доложил кот Риф. – Представляю вам нового стражника, – и поклонился.

Остап стоял по стойке "Смирно" и смотрел на командующего.

Генерал отложил офицерскую линейку, которой что-то измерял на карте, поднял седую голову и посмотрел на Остапа.

Остап не поверил своим глазам: на него смотрел его дед Остап Ибрагимович Бендер.

Судно , на котором волей случая оказался Остап Бендер, уже вторую неделю бороздило морские просторы. Осталось позади Черное море, турецкие проливы, и перед путешественниками, во всем своем величии, открылось море тысячи островов – море Эгейское. Остап Бендер нес тяжелую службу палубного матроса и после восьмичасовой вахты с трудом добирался до каюты, падал на койку и моментально засыпал мертвецким сном. Но постепенно он стал втягиваться в морскую службу, быстро освоил несложные обязанности палубного матроса, и, к концу второй недели плавания, уже не отставал на вахте от опытного Балаганова. Во время ночных вахт приятели метр за метром обыскивали судно, но следов пропавшего гражданина Михельсона не находили.

– Несомненно, Конрад Карлович спрятался в трюме, – решил Шура.

Но трюм был наглухо задраян, и только боцман мог его открыть. Оставалось ждать, когда боцман отправит палубную команду для проверки креплений трюмного груза, или для подъема на палубу бочек с водой и ящиков с провиантом.

– Ничего не остается делать, как только ждать удобного момента, чтобы попасть в трюм и добраться до беглого предводителя, – размышлял Остап. – Если, конечно, Балаганов ничего не перепутал и Воробьянинов действительно находится на судне.

Пока в трюм корабля опускали какие-то ящики и бочки, а матросы крепили их к бортам и палубе специальными тросами и канатами, Ипполит Матвеевич сидел в тюке с хлопком тихо, как мышь. Потом матросы набросили на тюки с хлопком большую сеть, сплетенную из толстых канатов, и закрепили ее за крюки, ввинченные в борт корабля.

– Видимо, для того, чтобы грузы не падали во время качки, – решил предводитель, наблюдая за действиями моряков сквозь тонкую щель в брезенте.

Наконец, все работы в трюме были окончены, и трюмный люк закрыли. В трюме стало абсолютно темно и Ипполит Матвеевич поначалу растерялся.

– Что теперь делать? Как выжить в кромешной тьме без пищи и воды? – ужасался предводитель.

Постепенно его глаза стали привыкать к темноте, он начал различать силуэты окружающих его предметов и ориентироваться в ограниченном пространстве трюма. Для начала, он выбрался из своего тюка, соскользнул с верхнего яруса хлопка на пол, и постарался осмотреться. У одного борта стояли друг на друге огромные пузатые бочки и большие деревянные ящики, у другого борта Ипполит Матвеевич на ощупь обнаружил бочки размером поменьше и с железными краниками на боках у самого дна. Он попытался открыть кран, но тот не поддавался; обследовав краник повнимательней, предводитель обнаружил, что через кран продета тоненькая проволока, концы которой опломбированы свинцовой пломбой. Воробьянинов натянул проволоку, и ударил по ней лезвием ножа, – проволока зазвенела и лопнула. Ипполит Матвеевич повернул краник – из него что-то потекло, распостраняя пьянящий запах.

– Вино! – воскликнул он, прильнул к кранику, и долго, не отрываясь, пил освежающую жидкость.

Напившись досыта, а он уже много часов к ряду ничего не ел и не пил, Ипполит Матвеевич закрыл кран, приладил проволоку и пломбу на место, чтобы со стороны ничего не было заметно, и стал дальше обследовать свои новые владения. Но в голове от выпитого вина кружилось, ноги подкашивались, и предводитель, обнаружив привязанные к борту большие брезентовые мешки с чем-то очень мягким внутри, – это была сибирская пушина, – забрался на них и моментально уснул. Когда он проснулся, то услышал шум работающих двигателей, плеск волн за бортом и ощутил сильную качку, – это означало, что судно покинуло Черноморск и находится в открытом море.

– Наконец, наконец! – стучало в голове предводителя каманчей. – Наконец он покинул Совдепию, и сможет начать новую, беззаботную жизнь в свободном мире!

Воробьянинов уже различал предметы, находившиеся в трюме, и решил продолжить его обследование. Главной целью его поисков были съестные припасы, которые, как он был уверен, должны хранится где-то здесь, в трюме.

– Ящики! – мелькнула мисль. – В них должны быть продукты, – решил он и принялся обследовать деревянные крышки ящиков.

Крышки были приколочены к стенкам ящика всего несколькими гвоздями и, явно, их содержимое не предназначалось для заграничных покупателей, иначе бы упаковка была другой, основательной. Для того, чтобы обезопасить себя от возможного обнаружения, Ипполит Матвеевич взялся открывать ящик, находящийся в самом дальнем углу трюма.

– До этого ящика, – рассуждал он, – моряки доберутся не скоро, а, значит, и не скоро обнаружат повреждения на ящике и пропажу содержимого.

Вставив нож в щель, он поддел крышку и потянул ее вверх. Крышка поддалась и под ней образовалась большая щель, в которую можно было просунуть руку. Воробьянинов схватил крышку обеими руками и без особого труда открыл ящик. В нем он обнаружил довольно тяжелые жестяные, объемом примерно в один литр, банки.

– Мясная тушенка, – решил он и, пробив крышку банки ножом, принялся разрезать жестяную крышку.

Но Ипполит Матвеевич ошибся – в банке он обнаружил плотно спрессованные галеты; съев несколько штук и заглушив острое чувство голода, он отправился к бочке с вином и продолжил свое пиршество там; насытившись, путешественник принялся за обустройство своего убежища. Обследовав трюм, он определил, что самое безопасное место для жилища – это большая гора тюков с хлопком: тюки отделены от трюма канатной сеткой и вряд ли кто-то станет возиться с хлопком до прибытия судна в порт назначения. Воробьянинов выбрал для своего ложе самый дальний верхний тюк, плотно прижатый к борту судна. По поддонам, на котором стояли тюки с хлопком, он взобрался на самый верх хлопковой пирамиды, ножом аккуратно разрезал брезент по шву, забрался во внутрь тюка и начал утаптывать и уминать хлопок, но хлопок был сильно спрессован при упаковке и почти не поддавался. Тогда предводитель стал вытаскивать хлопок из тюка и старательно прятать его под деревянные поддоны. Через несколько часов кропотливой работы внутри тюка образовалась большая полость, в которой даже такому высокому человеку, как Ипполит Матвеевич, можно было свободно стоять и лежать; а через разрез в брезенте, оставаясь незамеченным, можно было наблюдать за всем трюмом.

Воробьянинов спустился вниз, со всех сторон обошел хлопок и определил, что его убежище действительно снизу заметить невозможно. По его расчетам, был вечер и пора было ужинать; отведав галет с вином, он отправился спать в свое новое жилище.