Илья Риф - Великий комбинатор возвращается!

– Добро пожаловать! – поклонилась гостям мать губернатора, – Прошу к столу! Чем богаты, тем и рады!

Путники расположились за столом и осмотрелись. На стенах большой, выбеленной белой глиной горницы, висели портреты людей в казачьей военной форме с Георгиевскими крестами. А на простенках, между большими не застекленными окнами, висели шпаги и винтовки, по углам располагались православные иконы. Пол в горнице был глиняный и от него веяло приятной прохладой. Еще во дворе Бендер заметил, что дом построен под ветками пальм, что защищало его от жгучих лучей южного солнца, а ветерок, который продувал помещение через большие оконные проемы, освежал горницу.

Хозяйка подала борщ с мясом и жаркое с курицей; появился на столе и графин с настоящей холодной русской водкой, к которой были поданы моченые помидоры. Губернатор водку не пил.

– Молод еще! – сказал он, но гостям налил по полной рюмке.

Помолившись, приступили к трапезе. Изголодавшиеся гости набросились на домашнюю еду и некоторое время молча поглощали ее. После трапезы губернатор поведал гостям историю своего отца и его товарищей по несчастью.

Спасшихся после кораблекрушения русских людей губернатор разместил в двух пустующих избах, а столоваться пригласил к себе. Одежда путешественников после кораблекрушения пришла в негодность и перед ними был выбор: толи переодеться, как настоящие островитяне, в набедренные повязки и соломенные шляпы, толи подобрать себе одежду из сундуков, которые сохранились еще со времени крушения бразильского судна. На острове стояла жаркая и сухая погода, – в европейской одежде ходить было тяжело и не удобно. Балаганов сразу же предпочел набедренную повязку и соломенную шляпу, приобщив к ним, правда, найденные в бразильском сундуке солнцезащитные очки. Святой отец Федор, как лицо духовное, ходить в набедренной повязке наотрез отказался и подобрал себе платье из бразильського сундука, состоящее из белой длинной рубашки и ночного колпака. Ипполит Матвеевич долго сомневался, но в конце концов тоже решил переодеться в одежду островитян. В набедренной повязке и в широкой соломенной шляпе, худой и долговязый, он выглядел смешно и неуклюже, но другая одежда здесь выглядела еще неуместнее. Остап Бендер и боцман Антоныч подобрали себе матросскую бразильскую форму, состоящую из белой рубахи-безрукавки, синих шорт и фуражек с желтым верхом и белым козырьком.

Бендер с Балагановым поселились в одной избе, состоящей из большой горницы и двух спален. Воробьянинов, Востриков и боцман Антонич поселились в избе по соседству.

Остап прясел на табуретку у окна.

– Ну и что будем делать, бортмеханик? – сказал он. Положение наше, надо прямо сказать, незавидное. Как будем выбираться отсюда? Что скажете, Шура?

– Что-нибудь придумаем, Командор! Выбираться отсюда, конечно, надо. Но как? Кругом вода, да и от торговых путей нас, видимо, далековато занесло. А вы знаете, Бендер, нужно посоветоваться с боцманом, – Антоныч моряк опытный, бывал в разных переделках, – он что-нибудь придумает!

– Да, Шура, вы правы, – зовите сюда боцмана!

– Есть, Командор! – бортмеханик приложил руку к шляпе и вышел из избы.

Вскоре дверь отворилась и в горницу вошел Сухомлин – лицо его было суровым.

– Объясни, матрос Степан Кошкин, что все это значит? – начал он. – Почему ты обманул губернатора и представился чужим именем? Или ты головой об скалы сильно трахнулся во время шторма и имя свое забыл? А как оказались на борту эти странные люди, которые живут со мной в одном доме, мне кто-нибудь может объяснить?

Остап остановился перед боцманом и спокойно посмотрел ему в лицо.

– Да, я должен вам все обьяснить: я действительно не матрос Степан Кошкин, а Бендер Остап Ибрагимович, и вот что со мной произошло, – Бендер поведал боцману историю своего превращения в матроса Степана Кошкина, и обстоятельства появления Воробьянинова и Вострикова на борту судна. – Но здесь, на острове это не имеет никакого значения. Сейчас нужно думать только об одном, – как будем выбираться из этого затерянного мира?

Выслушав рассказ матроса, боцман поднял голову, внимательно посмотрел на него сказал:

– Да, вы правы, Бендер, сейчас нужно думать только о том, как выбраться из этого гостеприимного места. Несмотря на красоту здешних мест и явную доброжелательность православных аборигенов, я не намерен здесь долго задерживаться. Мне нужно в Черноморск, – там меня ждут жена, дети и внуки. Да и бороздить океаны мне еще не надоело! А вы знаете, что я сегодня обнаружил в одном из бразильских сундуков? Морской компас, секстант и альбом морских карт с нанесенными караванными торговыми путями! Карты, правда, двадцатилетней давности, но, как правило, маршруты караванных путей меняются не чаще одного раза в пол-столетия. Так что, сегодня ночью я смогу определить точные координаты нашего острова.

Бендер, выслушав боцмана, согласно закивал.

– Да, боцман, компас, карты – все это хорошо, но что они стоят, если нет судна, на котором можно отправиться в плавание?

– Да, судна нет, Бендер, но есть мачтовый лес, то есть бревна, которые отлично сохранились в этом благодатном климате и вполне пригодны для постройки большого плота. А для устройства парусов пригодится брезент, который в достаточном колличестве имеется в распоряжении губернатора, – Сухомлин резко взмахнул рукой. – Строить плот начинаем завтра!

Утром Бендер и боцман рассказали губернатору о своих планах…

Губернатор явно расстрился, узнав о решении русских людей покинуть остров Спасения, но уговаривать их не стал, – он выдал путешественникам топоры и пилы, гвозди, канаты, тросы, брезент, и выделил в помощь четверых молодых и крепких юношей, которые сразу начали таскать на песчаный пляж кедровые бревна, заскладированные восемнадцать лет тому назад в тени пальм. Боцман Антоныч отлично знал плотницкое дело и постройка плота для него было делом не новым: однажды, много лет тому назад, он попадал в подобную переделку в Индийском океане, ему приходилось сооружать плот и выбираться на нем с необитаемого острова на материк.

Дело спорилось…

Воробьянинова и святого отца Федора к постройке плота привлекать не стали.

А на отца Федора, после посещения островной церкви, нашло просветление, – на следующий день он отправился на исповедь к отцу Якову; после исповеди отец Яков и отец Федор продолжили беседу о Святом Писании и Библии. Отец Федор в свое время окончил духовную семинарию, хорошо знал историю христианства и православной веры, а Библию знал наизусть. На затерянном в Атлантическом океане острове, в храме Святого Николая беглый священник отец Федор наконец нашел успокоение, и все дни проводил в чтении Библии и духовных беседах с отцом Яковом.