Илья Риф - Великий комбинатор возвращается!

В течении двух месяцев Бендер, боцман Сухомлин и Балаганов от зари до зари сооружали плот. Наконец, все работы были окончены, плот стали готовить к спуску на воду. Сделан он был из трех настилов, с метровыми бортами, брезентовым парусом, большими веслами на уключинах и навесом от непогоды и солнца.

На спуск плота на воду собрались все жители острова. К бортам плота привязали толстые канаты, за концы которых, удерживая плот на стапелях, ухватились по несколько десятков людей. Балаганов выбил клинья из-под нижнего настила и плот потихоньку двинулся по бревнам вниз; нижний ярус настила коснулся воды, и через несколько мгновений плот колыхался на голубых волнах лагуны. По распоряжению губернатора плот загрузили бочками с пресной водой, ящиками с вялеными мясом и рыбой, свежими и сушеными фруктами, мешками со свежим хлебом и сухарями. Погрузкой и крепежом груза на борту руководил боцман; к утру все было готово к отплытию.

Прощаться с Бендером и боцманом Сухомлином собралось все население острова. Губернатор Григорий Коробов вручил боцману морской компас, секстант, навигационные карты, большой восковый фонарь и небольшой медный корабельный колокол. Два юноши несли за губернатором обитый железом морской рундук, на крышке которого были выгравированы перекрещенные якоря и святой крест.

– Здесь золотые монеты и бумажные американские доллары, как рассказывал мне покойный отец, – сказал Григорий. – Нам они ни к чему, а вам, по дороге в Россию, могут пригодиться. Также, в этом сундуке патроны и оружие моего отца, винтовка и револьвер, – возьмите на всякий случай.

Наступил момент прощания…

К Бендеру подошел Шура Балаганов и прильнул рыжей головой к широкой груди своего Командора, из его глаз катились слезы.

Остап похлопал бортмеханика по могучему плечу: – Полноте, полноте, матрос Балаганов, здесь вы обрели свое счастье, а это многого стоит! Поверьте мне! И к тому же мир тесен, Шура, даст Бог, еще свидимся…

Слова Командора немного успокоили бортмеханика, он, утирая слезы, отпрянул от Бендера и взял за руку свою невесту, которая ни на шаг не отходила от суженого.

Остап и боцман по очереди прощались с обступившими их островитянами. Каждый из аборигенов считал своим долгом что-то вручить путешественникам на прощание и обняться с ними. Воробьянинов стоял позади провожающих, топтался на месте и все никак не решался подойти к Бендеру.

Вдруг он услышал голос технического руководтеля концессии: – Ну что же вы, предводитель, стоите на месте? Идите ко мне, скажите что-нибудь на прощанье.

Понурив голову, Ипполит Матвеевич подошел к Остапу.

– Товарищ Бендер! – прошептал он. – Простите меня за все! – на его глазах блеснули слезы.

Остап подошел к предводителю и заключил его в объятия.

– Да бросьте вы, все в далеком прошлом, – мы с вами стали другими людьми. И, если честно сказать, мой дорогой Киса, дни нашей бриллиантовой гонки были не самыми плохими днями в моей жизни, ибо жить рядом с вами было совсем не скучно, а скорее наоборот. Да и вы начинаете новую жизнь, – женитесь скоро, детишек нарожаете и забудете своего технического руководителя. Не сердчайте и вы на меня, если что не так!

В это время на берегу лагуны появился отец Яков в полном одеянии священника православной церкви. Позади священника, одетый в черную рясу, с крестом на груди, шел дьяк отец Федор. Отец Яков подошел к отбывающим в плавание и освятил их святым крестом.

– Да поможет вам Бог! – торжественно произнес он. – Молитесь, дети мои, и небо поможет вам!

К Бендеру подошел дьяк Федор и трижды прекрестил его.

– А вы, святой отец, – сказал Остап, – берегите вновь обретенную святую веру и больше не испытывайте божьего терпения, пускаясь в сомнительные предприятия.

– Аминь! – ответил отец Федор.

Наконец, прощание окончилось, Бендер и боцман заняли свои места на плоту, – они взялись за весла и налегли на них; плот медленно отчалил от берега. До скал плыли в сопровождении многочисленных пирог с островитянами; возле скал все пироги, кроме губернаторской, повернули назад. Коробов первым вошел в пролив, а за ним двинулся плот; пролив прошли благополучно и вышли в открытый океан. Здесь губернатор пришвартовал свою лодку к плоту и подозвал к себе путешественников.

– Господа, вы отправляетесь в другой мир, мир, из которого когда-то пришел на наш остров мой отец. Перед смертью он завещал мне хранить тайну нашей жизни на острове Спасения. Вы благородные люди, господа, – сказал он. – Прошу дать честное слово, что никто и никогда не узнает о нашем острове.

Губернатор вопросительно смотрел на недавних гостей.

Бендер серьезно посмотрел на Коробова и сказал:

– Я понимаю опасения за спокойствие и безопасность Вашей маленькой Отчизны, даю Вам честное благородное слово, и обещаю до конца дней своих хранить тайну острова Спасения!

Боцман Антоныч слово в слово повторил данную Остапом клятву.

– Спасибо, господа! – ответил путешественникам губернатор и перекрестил их. – С Богом!

Пирога отчалила от плота и скрылась в скалах.

Свежий южный ветер вдохнул жизнь в обвисшие паруса, плот, набирая скорость, двинулся на Север, к большим караванным морским путям. Впереди, облокотившись на бревенчатый борт, стоял Остап Бендер и тревожно вглядывался в океанскую даль. А ветер все крепчал и, надувая паруса, уносил путешественников навстречу новым приключениям.

Пирога губернатора острова Спасения вошла в пролив между скалами и скрылась из виду. Остап Бендер смотрел на удаляющуюся каменную гряду, за которой находился удивительный мир, объединивший столь разных людей в уникальное миниатюрное общество равноправия, труда и справедливости. На этом тропическом крохотном островке, затерянном в мировом океане, сохранился осколок некогда великой Российской Империи, и люди, сохранившие веру в свои идеалы, были достойны всяческого уважения.

– На этом острове, – думал Остап, – остается частица и моей жизни, – два месяца, проведенные среди этих чистосердечных людей, навсегда оставили след в моем серце; здесь остались и мои незабвенные спутники по волнам жизни. Неоднозначные события объединяли меня с этими, по-своему необыкновенными людьми: взять Воробьянинова Ипполита Матвеевича, Кису, – личность одиозная, поистине, осколок старого мира, причем не лучшая его часть, но почему-то прикипело сердце е этому вздорному старику, который совершенно неожиданно нашел себя в этом «затерянном мире», и покой, кажется, поселились в его ожесточенном, затравленном сердце. А как сложиться на острове твоя судьба, ветреный сын лейтенанта Шмидта Шура Балаганов? Умиротвориться ли твоя беспокойная натура возле неожиданной избранницы? А что будет дальше со святым отцом Федором Востриковым? Вернулась ли его душа в лоно православной церкви. Кто знает!?