Василий Боярков - Центр жестокости и порока

Хитрая плутовка, услышав про подтверждавший чек, не смогла удержаться от злорадной, презрительной мимики, промелькнувшей лишь на секунду, но отлично выражавшей ее размышления: «Говори, говори, старый «козел»… Как ты думаешь: кто сможет мне помешать снять деньги как первый, так второй, а еще и третий, и многочисленный раз?» Тем не менее она кивнула в знак согласия головой, что, мол, все сделает исключительно в лучшем виде, приняла протянутую ей кредитную карту, узнала ПИН-код и заспешила к ближайшему банкомату (к слову следует уточнить, в Рос-Дилере они были расставлены чуть ли не на каждом углу), оказавшемуся в ничем не особенном случае всего-то в паре кварталов; отправляясь, она предоставила пьяному клиенту в качестве залога небольшую, красивую сумочку, а главное, как она полагала, отличную возможность подняться в номер и предаться там (что обычно всегда случалось) безмятежному сну и преспокойному отдыху. Однако на этот раз девушка ошиблась, и очень существенно… поняла же она роковую ошибку, лишь только когда вернулась назад, «заправленная» оговоренной суммой, подтвержденной квитанцией, и, сверх того, еще тысячей долларов, никак ими не оговоренными. Как и было указанно, Лисина подошла к двери, обозначенной табличкой: «244», и, бесцеремонно распахивая ее без стука, непринужденно ввалилась внутрь просторного номера.

– Дядь, – не считая нужным далее фамильярничать, она решительно перешла к неформальному обращению, – ты где? Я вернулась.

Ответа не следовало, и, предположив, что ее клиент, как только оказался в занимаемых покоях, сломленный пьяной усталостью, тут же уснул, нагловатая бестия посчитала, что в возникшей ситуации будет наиболее правильным, если она без приглашения пройдет в основную часть помещений, оставит там выданную карту и заберет оставленные личные вещи. Так красотка и поступила. Миновав небольшой коридорчик, она оказалась в довольно просторной зале, где перед большим телевизором, показывавшим какие-то новости, вполоборота к ней, прямо посередине комнаты, был установлен просторный диван, где ее новый знакомый сидел с невозмутимым видом, прислонив голову к спинке, как будто бы спал безотчетным и беспробудным сном, а заодно и громко похрапывал; глаза его были закрыты, голова чуть склонена набок, сумочку же он держал в правой рукой, безвольно покоившейся на однотонной, желтой, обшивке.

– Семеныч, – на всякий случай негромко окликнула хитрая бестия, в душе уже начинавшая радоваться, что и отчета-то от нее никакого теперь не потребуется (ну, в принципе, как и в большинстве чем-то похожих случаев), – дрыхнешь ты, что ли?

И опять ей никто не ответил, и Юля предположила, что пришла пора действовать; озабоченная поставленной целью, все же инстинктивно ступая на цыпочках, она приблизилась к безмятежно отдыхавшему пьянице; внимательно вглядевшись и не заметив никаких признаков осознания происходящей действительности, Лиса кинула на диван кредитную карту, после чего протянула руку за предметом, неизменному спутнику любой представительнице прекрасного пола. Вдруг! Неожиданно открыв вмиг изменившиеся глаза (они наполнились каким-то необычным свойством, можно даже сказать, зловещим, невероятно похотливым, желанием), мужчина в ту же секунду схватил девушку за ладошку, протянутую к небольшому аксессуару, и, резко дернув, приблизил великолепным туловищем к себе; затем, обхватив прекрасное тело второй, свободной, конечностью, прижал к старому, неприятному корпусу и стал покрывать невероятно очаровательное лицо крайне неприятными поцелуями.

Конечно же, девушка стала нескончаемо верещать и активно брыкаться, пытаясь вырваться из цепких объятий, но престарелый мужичок оказался на удивление сильным, и выбраться из его «стиснувшихся тисков» не было никакой маломальской возможности. Пахнувшее алкоголем, а еще и какой-то старческой гнилостью, вонючее дыхание мерзопакостного насильника, оказавшегося поистине вероломным, было настолько неприятным, что красавицу, мгновенно охваченную естественным, паническим страхом, не вырвало лишь потому, что еще в детском доме она смогла воспитать в себе невероятную стойкость характера, дополнительно впоследствии натренированного еще и в непростой «уличной жизни».

– Отпусти, дядя! – кричала она что есть мочи, прекрасно понимая, что будет в дальнейшем. – Мне всего пятнадцать лет!

– Да мне, собственно, «по херу»! – отвечал ей грубым тоном мужчина, одновременно пытаясь перевернуть захваченную жертву на спину, чтобы самому оказаться в более выгодном положении, другими словами, сверху.

Как девушка не была напугана, но она все-таки смогла логически рассудить, что если окажется под «мерзким уродом», то шансов выйти из сложной ситуации целой и невредимой у нее, что бы не думалось, но уже не останется; отлично осознавая крайне незавидные перспективы, она вырывалась как только могла и всеми силами пыталась высвободиться из цепких объятий престарелого извращенца. Но он в свою очередь точно так же не сидел сложа руки и, применяя нехилое противодействие, старался уложить юную красавицу на спину, одновременно пытаясь заглушить ее крики отвратительным ртом, впиваясь сморщенными губами в гладкие и просто манящие губки обманным путем завлеченной жертвы (следует уточнить, у него получалось довольно-таки неплохо, вследствие чего Юлины крики, вырываясь наружу и попадая в смердящую, зловонную пасть, превращались в безвольное, еле слышимое, мычание). Борьба подходила к окончательной кульминации – надежды на спасение не было! Худощавый, на вид невзрачный, мужчина в итоге оказался жилистыми, невероятно физички развитым типом и постепенно добивался омерзительной цели, все более подчиняя злой воле невинную мученицу, склоняя ее в лежачее положение и отнимая у юной особы возможность к сопротивлению. Вот Лисина уже спиной оказалась на гладкой поверхности кожаного дивана, вот уже сверху на нее навалилось, как оказалось, сильное тело, вот уже насильник стащил с нее куртку и стал расстегать верхнюю пуговицу на джинсах – и вот именно в последний момент рука отчаявшейся страдалицы наткнулась на брошенную на поверхность дивана дамскую сумочку. Словно какие-то молоточки застучала во взбудораженной голове навязчивая мысль о предполагаемом спасении, и, пока пожилой извращенец был занят снятием предмета одежда, плотно прилегающего к несравненным бедрам, она привычным движением расстегнула нехитрый замочек, откинула верхний клапан и запустила внутрь юркую ручку.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.