Петр Ингвин - Синдром Деточкина

– Сообщу обязательно, – подтвердил я.

И не обманывал. Хотя Жанна и занимала некое приятное место в моей жизни, шеф был для меня всем. Не просто начальником. Даже не отцом. Богом!

Именно, не шучу. Таких, как он, я не встречал раньше и вряд ли встречу в будущем. Мой шеф – это нечто. Начнем с того, что он вытащил меня из тюрьмы, где гнить бы долгие годы за убийство насильника. Суд счел, что смерть подонка на месте преступления – это чрезмерно. Усугубило положение мое заявление, что сделал я это сознательно, что хотел убить такую мразь – и убил.

Пока я сидел в следственном изоляторе, моя жена, из-за которой все случилось, развелась со мной, продала квартиру и уехала. Я мог остаться один со своими проблемами, если бы не Борисыч. Он понимал, что зло должно быть наказано любым путем, а справедливость – это не мнение ребят в мантиях, а то, из-за чего болит душа, и желание чего не дает нам перестать быть людьми.

Маленький тест: Виталий Калоев, который убил авиадиспетчера, ушедшего от ответственности убийцу своих детей – герой или преступник? От ответа зависит, будет ли вам интересно дальнейшее, или лучше сохранить нервы.

Борисыч не пожалел ни денег, ни времени, задействовал все связи, и вот я перед вами – живой, здоровый и свободный. Правда, с Дамокловым мечом условного срока, но что это значит по сравнению с обретенной волей?

– У меня к тебе просьба. – Голос собеседника чуточку изменился. – Слышал про Арбитра?

Я слышал. Парнишка с этой «погремухой» тоже подвизался под крылышком Борисыча. Арбитр расстрелял утром трех недоносков, по чьему-то наущению громивших одно из производств, а оно принадлежало нашей конторе. Слов они не поняли, на попытку решить вопрос миром ответили взятием заложниц из обслуживающего персонала.

– Сделаешь ему алиби? – продолжил шеф.

Повисла тягостная пауза, причину которой он должен был понимать.

С моей точки зрения, любой преступник – преступник. Любой. Кроме человека, который убил преступника. Ну, вы понимаете. Я ведь только что рассказал о своем случае и его мотивах: человек, решивший, что он выше других и покусившийся на их жизнь или имущество, перестает быть с ними равным и потому не достоин жизни.

Но если заведомый преступник, чьи преступления мне досконально известны, совершает благое дело, очистив мир от других преступников – хорошо это или плохо? Спросим по-другому: преступление это или нет?

Я нехотя произнес:

– Подумаю, что можно сделать.

– Отлично. Я знаю, твои алиби несокрушимы.

Борисыч отключился.

Планшет на руле еще светился поставленной задачей, но мозги уже переключились. Ладно, на сегодня хватит работы и логических задачек, пора домой, в родную квартирку, после моего возвращения из недр темного мира тоже предоставленную шефом. Причем не во временное пользование – в собственность! И как, чертяка, предоставил! Но… молчу. Об этом, с вашего разрешения, как-нибудь позже.

Такой подарок сделал мне Борисыч. Такой у меня шеф. И если он считает, что именно я должен заняться скользким и неприятным делом Арбитра, я займусь. Завтра.

Касание кнопки зажигания, урчание проснувшегося дракона под капотом… Я нажал на педаль акселератора. Невзрачный с виду полноприводный седанчик, в котором скрывался умело втиснутый табун, пустился вскачь по знакомым ухабам и направлениям. Ннно-о-о, родимый, вперед к светлому будущему, которое я ежедневно творю вот этими, впившимися в руль, привыкшими и к гантелям, и к клавиатуре натренированными руками. Своими руками. Так, как дай Бог каждому.

Едва я выехал на проспект – стал свидетелем вышеописанной сценки и участником последовавших за ней событий. Итак, мы с водителем подрезанного автомобиля решили прогуляться и поговорить. Мужчина помог супруге выйти из машины, они шагнули в мою сторону. Золотоволосая спутница водителя очаровательно щурилась, но темных очков не надела, за что получила от меня огромное внутреннее спасибо. Потому что ее искренние глаза намного больше располагали к доверию и красноречию, чем отвратительная стеклянная стена из темноты и пустоты за ней.

– Алекс, – назвался я и протянул визитку.

Визитка была простейшей – имя, фамилия, телефон и никаких сведений о должности или месте работы. Кратко, информативно, ничего лишнего, то есть ничего такого, что навело бы на неправильные мысли. Зачем людям знать, кем я, еще довольно молодой парень, числюсь в известной в городе компании, которую одни искренне любили, другие отстраненно уважали, третьи люто ненавидели, но все безмерно опасались? Лучше начать разговор с чистого листа.

Мужчина представился:

– Владислав.

– Нина, – проговорила его обаятельная спутница.

В обоих случаях я галантно склонил голову, затем сделал первый шаг под сень деревьев.

Небо медленно закрывалось тучами, но сильного ветра не было, а из-под свинцовой завесы на далеком западе по-прежнему били слепящие лучи.

– Алекс – сокращение от Александра? – поинтересовалась присутствовавшая среди нас дама, – или от Алексея?

Она шла с другого краю и была почти не видна. Почти, поскольку не вся. С фигуристыми женщинами такое бывает.

– Алекс – имя по паспорту, родители удружили.

– Женат? – на всякий случай осведомилась Нина, когда ее взгляд не нашел кольца на нужном пальце.

– Уже нет.

– А что случилось?

Владислав покачал головой: настойчивость супруги выглядела неуместной. Но этот вопрос почему-то слишком волнует женщин, и Нине очень хотелось узнать хотя бы версию одной из сторон. Я не стал разочаровывать.

– Меня бросили. Людмиле нужен был кто-то с возможностями, а я жил своей жизнью и был доволен.

– Быть довольным тем, что имеешь – редкое качество. – Владислав явно ждал, когда же, наконец, обмен любезностями закончится.

– И редкое счастье, – прибавила его жена.

– Но мы здесь не для обсуждения личной жизни, – напомнил супруг. – Итак?

– Я вхожу в одну неформальную и даже закрытую организацию…

– И спокойно рассказываешь об этом посторонним? – как бы подловил меня на слове Владислав.

– Потому что ты, – я пристально посмотрел на собеседника, – один из нас.

– Любопытно узнать о себе что-то новое. И как давно я там – у вас?

– Не в том смысле, что у нас. Наша организация, назовем ее в данном случае «Движение за движение с уважением»…

– Как это – «назовем в данном случае»? – перебил Владислав.

– Истинное наименование известно только членам, а вы – не члены.

– Я член, – с грубовато-шутливым достоинством заявил спутник.

За что получил локтем в бок от своей половинки.

– Не член нашей организации, – внес я поправку. – Но название, которое я сообщил, достаточно передает идеологию и мотивы, чтобы войти в нее.