Чингиз Абдуллаев - Искусство выживания

– И оставил вам квартиру?

– Да. Это единственное, что осталось от нашей разбитой семейной жизни.

– Я могу задать неприличный вопрос?

– Очень неприличный?

– Думаю, что да.

– Тогда задавайте.

– Сколько вам лет?

– Ужасно неприличный вопрос. Тридцать три. А вам?

– Я – глубокий старик, уже сорок один год.

– Не все так печально, – улыбнулась Женя, – вы выглядите очень неплохо для своего «почтенного возраста».

– Верну вам комплимент. Вы выглядите еще лучше. Можно еще один неприличный вопрос?

– Вам не кажется, что их становится слишком много?

– Так получилось…

– Что именно вы хотите спросить?

– Почему после развода вы снова не вышли замуж? Насколько я понял, развод состоялся несколько лет назад, а до этого ваши отношения тоже нельзя было назвать идеальными.

– Далеко не идеальными, – согласилась она.

– Тогда почему? Вы очень красивая женщина. Умная, грамотная. Самостоятельная. У вас хорошая профессия…

– Вы хотите знать, обращали ли на меня внимание мужчины?

– Я не спрашивал в такой плоскости. Меня интересовало ваше отношение у мужчинам. В том, что они наверняка обращали на вас внимание, я не сомневаюсь.

– Принимаю как комплимент, но дело не в этом. Конечно, время от времени рядом со мной появлялись какие-то мужчины, правда, исключительно по их собственной инициативе. Напуганная своим первым замужеством, я очень разборчиво относилась к ухажерам. Одного интересовала моя квартира, другой хотел просто пристроиться рядом со мной, третий был невероятно жадным, а я уже точно знаю, что это ужасная болезнь. Именно из мужской жадности возникают другие гадкие качества – оскудение души, невнимательность, черствость. Как видите, я не была идеальным подарком для мужчин, наверное, поэтому у меня ничего не получилось со вторым шансом. Видимо, все так и должно было быть. А вы давно развелись с супругой?

– Недавно. Но не живу уже много лет. Оказалось, что я не совсем готов к этой жизни, вернее, совсем не готов.

Она понимающе кивнула и предположила:

– Хотите еще кофе?

– С удовольствием.

Женя прошла на кухню и довольно быстро вернулась с двумя новыми чашечками кофе.

– Знаете, чем именно вы мне понравились? – спросила она и, не дожидаясь моего ответа, пояснила: – Вы первый из мужчин, которых я знаю, не попытались соврать или что-то приукрасить. Будучи актером и достаточно начитанным человеком, просто сказали, что работаете обычным перегонщиком машин, а потом процитировали Шекспира. Согласитесь, это было достаточно необычно. И ваше трогательное внимание к супруге вашего коллеги. Это тоже произвело сильное впечатление.

– Вы меня перехвалите.

– Нет. Просто объясняю. Когда вы уезжаете из Минска?

– Сегодня рано утром.

– Опять перегоняете машины?

– Это занятие, которое пока приносит нам заработок.

– Понятно. А вы не пробовали поступить в театр, вернуться в профессию?

– Мне уже сорок один. В таком возрасте нельзя возвращаться в театр. Слишком поздно.

– Не уверена. Вы должны попробовать. Может, у вас получится? Среди актеров не так много начитанных и образованных людей, к большому сожалению. Один мой знакомый режиссер говорил, что общеобразовательный уровень нынешних выпускников театральных вузов ужасающе низок.

– Это относится не только к театральным вузам, – улыбнулся я. – Кстати, кофе у вас замечательный.

– Мне присылает его брат. Он работает в нашем посольстве в Венесуэле, – пояснила Женя.

Я посмотрел на часы – было уже одиннадцать. Перевел взгляд на нее, и она понимающе кивнула:

– Завтра утром мне рано вставать.

Пора было уходить. Я поднялся и поблагодарил:

– Спасибо за кофе.

– Это вам спасибо за цветы и подарок.

Мы пошли к выходу. Женя протянула мне на прощание руку, и я снова рискнул наклониться и поцеловать ее.

– Можно, я в следующий раз опять зайду к вам в гости?

– Заходите, – разрешила она, – мне действительно приятно вас видеть. Можете в следующий раз появляться без подарка. А еще лучше позвоните заранее, чтобы я была дома, иначе рискуете снова меня не застать.

– Я не знаю вашего телефона.

– Тогда запишите.

Я достал свой мобильный и записал ее номер прямо на свой телефон.

– Я буду вам звонить, если вы разрешите. Не больше одного раза в неделю, чтобы вас не беспокоить.

– Можете звонить чаще, – снова улыбнулась она.

Кивнув на прощание, я повернулся и вышел. Так прошло наше первое свидание. Сегодня, когда подобные романтические встречи вызывают смех, вы, наверное, посчитаете меня тюфяком и мямлей, не сделавшим даже попытки обнять понравившуюся женщину, а ее полной дурой, согласившейся отпустить мужчину, который был ей симпатичен. Но, очевидно, сказывалось наше «тяжелое» наследие советского режима. Мы просто были немного иначе воспитаны. Нам казалось, что наши встречи и наши разговоры, наше общение и наша симпатия друг к другу гораздо важнее, чем обычный секс. Нет, это не значит, что секс – дело второстепенное и ненужное. Отнюдь нет. Просто я думаю, что все влюбленные в мире знают это состояние, когда тебе нравится быть рядом с человеком, который может заменить тебе всю Вселенную. Сидеть напротив него, пить кофе из маленькой чашки, вести задушевную беседу или весело шутить.

Теперь вы понимаете, какие именно у нас были отношения, как я ими дорожил. Мы оба вели себя как нормальные цивилизованные люди, которые боялись случайно сорвавшимся словом и нарочито грубым жестом не понравиться своему собеседнику.

Конечно, я не удержался и позвонил ей уже на следующий день. А потом звонил ей почти каждый день. Наверное, это была некоторая наглость с моей стороны, но не требуйте от меня невозможного. Это было бы уже слишком целомудренно, даже для такого влюбленного человека, каким я стал после знакомства с Женей.

Почувствовав на себе удар Лихоносова, я понял, что Хейфиц заранее его обо всем предупредил. И прежде чем к нам подбежали другие люди, этот зарвавшийся певец ударил меня ногой еще раз. А уже потом подбежали соседи, стали кричать и, пытаясь меня поднять, оттеснили Лихоносова. Краем глаза я видел камеры в руках у двух операторов, которые снимали с разных сторон. Еще подумал, почему два оператора и почему такая съемка? И внезапно почувствовал боль в левом колене. Кажется, я действительно сильно ушибся при падении, ведь нужно было разыграть все достаточно натурально.

Пока появившиеся врачи «Скорой помощи» грузили меня на носилки, камеры продолжали работать. Интересно, что в какой-то момент, когда меня заносили в машину, оба оператора едва не столкнулись друг с другом. Надо было видеть их взгляды. Любой нормальный человек сделал бы единственно верный вывод, что эти двое явно не члены одной команды. Уже через двадцать минут меня несли в реанимацию. Потом врачи и медсестры куда-то исчезли, и появился довольно молодой врач лет тридцати пяти, который вошел в комнату, закрыв за собой дверь. Он был больше похож на бизнесмена, чем на врача. Высокого роста, с заметным брюшком, светлыми волосами. Посмотрев на меня, врач поморщился и сказал: