Валентин Курицын - Томские трущобы

Заканчивая настоящую заметку, высказываем горячее пожелание, чтобы перст карающей Немезиды указал преступников!

Прочитав это сообщение, Шумков не спеша сложил номер газеты и многозначительно крякнул. Теперь ему было понятно появление портсигара в руках Фильки.

Покойный NN — был тот самый человек, которому принадлежал портсигар, узнанный Шумковым.

Вот оно, что, — размышлял Василий Федорович, — стало быть, это их рук дело! Однако, не ожидал я от своего квартиранта такой прыти! Это, должно быть все тот, в поддевке, руководит… Парень, видно сразу, прожженный! Шумков имел в виду Пройди-света, импонирующее влияние которого было замечено им во время пирушки.

— Да… Дельце, можно сказать, тонкое! И взяли они думать надо, сумму немалую! Недаром Сенька так раскутился: вина да закуски разные выставил. Чай пришлось на его долю не одна тысяча. У покойника деньги должно быть были бешеные. Эх, нельзя ли мне около этого дела чем поживиться!

Последние мысли глубоко засели в голову Василию Федоровичу, и он весь день, отпуская товар, считая деньги, казался озабоченным и непривычно рассеянным. У него созрел план, как извлечь выгоду для себя из той тайны, которую открыл ему портсигар с инициалами…

Вернемся к нашему старому знакомому Егорину.

Два дня спустя после вышеупомянутого, Кондратий Петрович сидел у себя в столовой за вечерним чаем и самым милым образом беседовал со своей женой.

— Хозяин, вас спрашивают, там на кухне. — Просунулась в столовую голова кухарки.

— Кто это такой, — отставил свой стакан Егорин, вылезая из-за стола.

В кухне около порога стоял неизвестный ему мужчина, довольно прилично одетый. При виде Егорина он молча подал ему небольшой конверт.

В нем заключалась карточка, на одной стороне которой чернела зловещая печать «мертвой головы», а на другой была надпись: «следуйте немедленно за подателем сего письма.»

Егорин нахмурил брови и обратился к таинственному посланцу:

— Подожди немного, я сейчас оденусь.

За то время, как Егорин вступил в шайку «мертвой головы», ему не приходилось ни разу принимать участия в предприятиях шайки. Раза два он ссужал своих лошадей лицам, явившимся от имени этой организации, причем каждый раз получал известную сумму. На его попытки узнать, где находится атаман шайки — «человек в маске», что он теперь предпринимает, люди, бравшие у него лошадей отговаривались незнанием. Надо сказать, что за последнее время, тот ореол таинственности, который в глазах Егорина окружил личность главаря шайки рассеялся.

Наши читатели, без сомнения помнят, как был удивлен Егорин таинственным исчезновением «человека в маске», при первой их встрече. Егорин, прошедший, как говорится, огонь и воду, не верящий «ни в сон, ни в чох, ни в птичий грай», некоторое время был склонен видеть в своем ночном госте нечто сверхъестественное.

Но «ларчик просто открывался». Совершенно случайно Кондратий Петрович обнаружил в сенях, отделяющих его собственное помещение от соседней квартиры, потайную дверь. В квартире этой, теперь пустой, жил какой-то приезжий из России господин.

Теперь Егорину было понятно вполне, что этот квартирант был никто иной, как член шайки. Потайная дверь была устроена им и туда-то скрылся «человек в маске». Во всяком случае, Кондратий Петрович не потерял веры в силы и могущество шайки. Мысль возвратить «свои тридцать тысяч рублей» не приходила ему больше в голову.

Теперь, получив приказание идти неизвестно куда и неизвестно зачем, Кондратий Петрович был заинтересован: он предчувствовал что-то серьезное.

Одевшись в шубу-барнаулку с высоким воротником, сунув в карман пиджака револьвер, Кондратий Петрович вышел на кухню.

— Я готов! Идемте! — обратился он к своему проводнику. Тот молча поднялся с лавки и они вышли на улицу, где их ожидал извозчик.

— На Бульварную! — приказал извозчику спутник Егорина, поднимая воротник пальто.

Было часов около восьми вечера. В воздухе было тихо и тепло… Падал мягкий снежок… Темная даль Бульварной улицы мигала огненными точками редких фонарей. В душе Егорина поднималось какое-то неприятное чувство тоски и безотчетного страха.

На углу одной из улиц пересекающих Бульварную, спутник Егорина остановил извозчика.

— Теперь пойдем пешком! — шепнул он Кондратию Петровичу, расплачиваясь с извозчиком.

Подождав, пока извозчик не скроется из виду, они пошли дальше в темноту ночи. Свернули в один из глухих переулков, вошли в небольшой, весь занесенный сугробами снега двор, посреди которого чернела какая-то постройка. Это был тот самый флигель, в котором помещалась «штаб-квартира» шайки, как называл ее Пройди-свет. Казалось, что все в этом флигеле погружено в глубокий сон: ни одна полоска света не вырывалась из окон, плотно закрытых ставнями.

Спутник Егорина осторожно постучался в наружную дверь сеней.

— Кто там? — раздалось за дверью.

— Свои… туз козырей! — ответил условным паролем стучавший.

Дверь была немедленно открыта.

— Проходите, штоль, — прохрипел чей-то голос. — Чиркни-ка спичкой, Иван! А то впотьмах лоб, пожалуй, расшибешь.

Слабое синеватое пламя на несколько мгновений осветило внутренность сеней: пользуясь этой краткой вспышкой света, все трое прошли во флигель.

Первая комната представляла из себя прихожую. Из нее вела лестница наверх.

— Проходите наверх! Там, почитай, все в сборе. Только за вами дело. Нате вот вам маски — Егорину подали маску, грубо сделанную из черного коленкора.

— Это еще зачем? — недоумевающе спросил Егорин, не решаясь надеть маску.

— Стало быть, нужно. Что ты в чужой монастырь со своим уставом пришел? — грубо оборвал Егорина его спутник.

Егорину ничего не оставалось более делать, как повиноваться.

— Вроде, как на святках ряженые! — произнес он деланно шутливым тоном, поднимаясь за своим проводником по верхним скрипучим половицам лестницы. В большой комнате мезонина сидело несколько человек, принадлежащих судя по платью, к совершенно разным слоям общества.

Рваный, покрытый заплатами, армяк типичного «жигана» выделялся рядом с хорошей енотовой шубой какого-то солидного господина. Все присутствующие были в одинаковых черных масках, совершенно скрывающих лица. При входе Егорина, некоторые из членов шайки с любопытством повернулись в сторону его: другие же остались неподвижны, не обратив никакого внимания на приход новых лиц.

— Садись, где стоишь! — заметил Егорину его проводник, опускаясь прямо на пол. Его примеру последовал и Егорин. Он, усевшись недалеко от дверей, с любопытством окинул глазами обстановку комнаты. Голые стены, покосившийся от времени потолок, полпечки с облупившейся штукатуркой. — Все это гармонировало со слабым светом сальной свечи и торжественным молчанием людей в черных масках. Получалось сильное оригинальное зрелище. Даже спокойный, привыкший ничему не удивляться, Егорин и тот был поражен необычностью происходящего.