Валентин Курицын - Томские трущобы

В квартире «тетеньки»-Орлихи, несмотря на поздний час и отсутствие «гостей», еще не спали…

В зале за круглым преддиванным столом шла игра в носки. Играли трое: низенький приземистый парень с толстым придурковатым лицом, с торчащими кверху вихрами огненно-рыжих волос, одетый в потертый пиджак, очевидно с чужого плеча, и гарусную рубаху навыпуск из-под жилетки, украшенной ярко начищенной медной цепочкой. Звали его Тихоном, но все обитатели двора, а также и «племянницы» в минуты раздражения, забывали его имя и величали Тишку — «губошлепом». Здесь, в этой квартире, он исполнял роль официанта и, вместе с тем, «вышибалы».

Партнерами его по игре были две девицы: высокая, красиво сложенная полька с довольно свежим лицом, недавно попавшая в число орлихиных «племянниц», и юркая шатенка Соня, с бойко очерченным профилем бледного от обильно наложенной пудры, мальчишески задорного лица.

Среди постоянных клиентов Орлихи Соня носила кличку «сорванца». Прозвище это, как нельзя лучше соответствовало ее живому веселому характеру и гибкой грациозной фигуре, полной огня и движения.

— Ну, сдавай, Тиша… Опять тебя по носу шлепать будем! — весело вскрикнула Соня, собирая старые засаленные карты.

— Вы, девки, никак мухлюете, — пробубнил угрюмо Тихон, сопя носом…

В этот вечер он проиграл подряд десять партий.

— Эко — выкхал, парень-то! Мухлюете! Новое дело! — горячо запротестовала Соня. — Сдавай, сдавай — нечего лясы точить.

— Да ладно, поспеешь на тот свет, там кабаков нет! — спокойно отозвался Тихон, тасуя карты.

— Накося — вини козыри!

Игра продолжалась.

— О-хо-хо, что-то меня в сон клонит, — сладко позевнула Соня.

Тихон мельком взглянул в стенные часы.

— Третий в начале… И то бы спать пора. Сегодня гляди никого уже не будет!

— Двадцатого, гляди, к тебе Сонька, твой хахаль придет.

— Делов-то мне с ним! Золото, подумаешь, какое! Прошлый раз, просила, просила, насилу рубль на помаду выклянчила! — пренебрежительно тряхнула головой Соня.

— Это тот — телеграфист? — спросила Бронися (так звали вторую девушку).

— Да… Ну-ка, Тиша, клади свою даму козырную, нечего тебе ее прятать.

— И то верно, надо класть, — огорченно пробормотал Тихон, тупо уставившись в свои карты. Нос его уже зудился, предчувствуя неизбежный проигрыш. Девицы еле сдерживали смех, перемигивались между собой и ловким манером обставляли плохо соображающего игрока.

— Ну вас к черту! Не буду я больше играть! — рассердился Тихон, проиграв в одиннадцатый раз и стоически приняв следующую порцию шлепков.

— Да и то, господа, надоело, — согласилась Бронися, — я лучше прилягу здесь на диване — подремлю!

— Убавь огня-то, Тихон. Что зря гореть лампе! — распорядилась Соня, выходя из-за стола и поправляя прическу, — пойду и я подремлю немного… Ежели, кто застучится, так вы меня разбудите, девки.

Тихон вышел из залы, неистово зевая и почесывая спину…

Бронися осторожно, чтобы не измять прически, легла на диван и закрылась шалью.

— Беда, спать хочется, — вяло, полусонным голосом говорила она, — так и морит, так и морит…

Соня молча расхаживала по полутемному залу, мурлыкала что-то себе под нос, пристукивала каблучком модных ботинок — «венгерок».

— А ты бы покурила. Табак сон разгоняет! — мимоходом бросила она подруге.

— Езус Мария! Чтобы я курила! — с негодованием повернулась к ней полька.

— Погоди, дай срок — не сбей с ног, будешь и ты курить! Научишься, милая моя! — насмешливо протянула Соня. — Я бы вот рада покурить, да папирос нет. Стой, не спросить ли мне, на самом деле, у Катерины — у ней есть наверняка!

— Спит она, кажется. Не разбудишь теперь, — сонно отозвалась Бронися, натягивая шаль на голову.

Соня подошла к одной из дверей, выходящих в залу, и дернула ее за скобку. Дверь была заперта.

— Спишь, Катя?

— Нет, не сплю. Чего надо? — раздался за дверью не особенно доброжелательный голос.

— Это — я, Соня. Отвори, Катя! Смерть курить хочется, а табак у меня весь вышел.

— Сейчас… Погоди, только туфли надену!

Дверь была отперта и Соня проскользнула в комнату. Катя, полураздетая, с распущенными волосами, заспанная, с недовольным выражением лица, сидела на кровати и раскуривала папироску. Несмотря на беспорядок, царивший в комнате, можно было сразу определить, что здесь живет особа, пользующаяся вниманием хозяйки и гостей. По размерам Катина комната была гораздо больше, чем комнаты остальных девиц: кроме большой кровати, скрывающейся под розовым пологом и туалетного столика, сплошь засыпанного безделушками и фотографическими карточками, здесь стоял крупный стол и два мягких кресла, на которых валялись теперь небрежно брошенные корсет и юбки… Стены комнаты оклеены розовыми обоями, испещрены веерами, открытками, фотографиями. С потолка спускался небольшой розовый фонарик.

— Долго же я спала, однако! — заметила Катя, вынимая из изящного, отделанного плюшем чехла, висящего над изголовьем кровати, свои золотые часики. — Что, был кто-нибудь из гостей? — спросила она, вновь укладываясь в постель и пряча свои обнаженные ноги под теплое пушистое одеяло.

— Ни души! — мотнула головой Соня, с наслаждением затягиваясь папироской. — Словом сказать — без почина мы сегодня!

— Время глухое… — равнодушно зевнула Катя, закладывая руки за голову.

— Ну, спасибо, Катечка, пойду теперь спать — накурилась всласть.

— Возьми с собой на ночь несколько штук. Захочешь ведь курить, а у меня набитых много… Да убавь, пожалуйста, Соня, огня в лампе.

Проводив Соню, Катя поленилась встать, запереть, за ней дверь. Она молча неподвижно лежала, устремив широко раскрытые глаза в полумрак комнаты и думала, без конца думала… Невеселые были эти одинокие ночные думы.

Вот уж третий месяц, как ее дружок, Александр не идет к ней. Неизвестно даже, где он и что с ним. Точно в воду канул! Грустные размышления Кати были прерваны отдаленным стуком в наружную дверь квартиры.

Послышался из прихожей сонный голос Тишки:

— Гости приехали.

Катя приподнялась на локте, сбросила одеяло и громко крикнула:

— Гости, говоришь, Тихон. Смотри, не запусти кого незнакомого!

Она встала с постели и прибавила огня в лампе. В квартире «тетеньки» поднялась суматоха… Захлопали двери… Раздались громкие чьи-то мужские голоса. Гостей, очевидно, было не один и не двое… Катя заперла дверь своей комнаты и начала приводить в порядок туалет. Кажется, Кочерова голос, прислушалась она к шуму, доносившемуся из прихожей. — Давно не бывал, парень!

— Катя! Твой гость приехал — Иван Семенович! С ним еще двое… Пьяные!

— Скажи, что я сейчас выйду, — оденусь только, — ответила Катя, торопливо делая прическу.