Василий Веденеев - Крысиная тропа

— Да, у вас репутация человека слова, — польстил аноним. — Попробую ей довериться. Назовите свою фамилию при входе, и вас пропустят. Все будет оплачено.

— Прелестно, я уже становлюсь вашим должником, — пошутил Сергей. — Как мы узнаем друг друга?

— Честно говоря, я не знаю вас в лицо, — вздохнул незнакомец, и Серов почему-то сразу подумал: врет! — Вы меня тоже. Сделаем так: я предупрежу бармена, вы назовете ему свое имя и спросите, кто вас ждет. Он проводит к моему столику. Подходит?

— Не очень, но на мои варианты вы вряд ли согласитесь?

— Да, мне значительно удобнее так, как я предложил. Итак, до вечера?

— Я буду, — твердо сказал Серов и подождал, пока незнакомец первым положит трубку.

Долго же он проболтал и не побоялся, что засекут номер, с которого звонил, а потом узнать адрес плевое дело. Значит, был уверен, что его не смогут засечь? Для мало-мальски опытного человека звонки с квартиры приятеля или любовницы однозначно сразу отпадают: либо он воспользуется таксофоном, либо будет звонить из такого места, где стоит аппаратура, исключающая определение номера.

«Безусловно здесь играет профессионал, — стал размышлять Серов. — Но ты, не зная этого, будешь считать его ходы полностью лишенными логики. Хотя профессионалы в отличие от криминального сброда четко дозируют нажим на клиента и предпочитают постепенно усиливать давление, добиваясь нужного результата бескровным путем, нежели сразу пускать в ход машинки, придуманные для уничтожения людей. Это, как правило, для профессионала из ряда вон выходящий, крайний случай — свидетельство того, что он хреново поднаторел в оперативных интрижках и заключительным выстрелом расписывается в собственном бессилии и профнекомпетентности».

Но есть и другой вариант — человек, знающий о грехах Николая Ивановича и готовый из-за того, что тот ему где-то перебежал дорогу, заложить бывшего знакомого со всеми потрохами: в бескорыстное желание помочь органам Серов давно не верил. Вряд ли такой человек попросит за информацию деньги — его удовлетворит, что Рыжову станет плохо. Иначе он сразу начал бы обговаривать сумму.

Есть и третий вариант, который можно условно назвать «ловушка для резвого опера». Что это? Да все что угодно — от физического уничтожения до впаривания дезинформации, хитрой подставки или откровенного подкупа.

Этот вариант в чем-то смыкается с первым: незнакомец точно вышел на того, кто роет землю по делу сбежавшего с деньгами Николая Ивановича Рыжова. Значит, Сергей, пусть еще сам того не осознавая, стал для кого-то угрозой? Вернее, угрожают его действия? Любопытно узнать, какие именно действия и для кого и в чем они столь опасны?

Ехать ли в «Тандем» на встречу с неизвестным? Наверное, стоит рискнуть, но соблюдая меры предосторожности. Обращаться за помощью к Мякишеву глупо — в оперативной работе Трофимыч однообразен и прямолинеен, как железнодорожные пути: начисто лишен столь необходимого настоящему сыщику воображения, позволяющего перебрасывать шаткие и ненадежные мостики связей между, казалось бы, совершенно разрозненными фактами, восстанавливая целостную картину преступления. Сгоряча он может вообще запретить любые контакты с неизвестным или на полном серьезе предложить устроить в «Тандеме» облаву — с него станется, еще и не такие номера отмачивал, с медвежьей услужливостью стараясь сделать «как лучше» и показать себя перед руководством.

Нет, просто надо взять миниатюрный диктофон, чтобы записать беседу, если она состоится, и придется побеспокоить Володьку, попросить его прикрыть. Вот это, пожалуй, самое правильное решение, а Мякишева можно поставить в известность потом.

— Я возьму автомат, — как о хорошо обдуманном и бесповоротно решенном деле заявил Володька, выслушав Серова. — И надену бронежилет. Тебе тоже советую.

— В ночной клуб в бронежилете?

— А чего? Ты ведь тоже не в смокинге и не во фраке. Или собираешься заехать домой и переодеться в вечерний костюм?

В ответ Сергей только хмыкнул: в куртке удобнее. Во внутренний карман он положит диктофон, провод микрофона протянет через рукав и прикрепит на резиновом манжете на правом запястье. На левом не так удобно — тикают наручные часы, а микрофон очень чувствительный. Пистолет пристроит в открытой кобуре на поясе, а куртку застегает, но не до конца. И еще надеть под куртку бронежилет, чтобы раздуться, как пузырь? Конечно, еще есть время побегать по отделам и поспрошать: нет ли у кого тонкого жилетика для открытого ношения?

— Ты лучше скажи, — спросил он Тура, — у тебя какие предложения насчет наших действий?

— «Тандем» в переулке у Тверской, — Володька почесал переносицу. — У входа обычно все наглухо забито тачками, и приткнуть наш жигуленок будет негде. Самые опасные моменты: подъезд к этому валютному притону, проход в него, возвращение и отъезд.

— Логично. Но ты ничего не предложил! И не предложишь, поскольку предложить нечего. Нам остается только подтянуться как можно ближе к входу, и потом тебе сидеть настороже, присматривая и за дверями, и за тем, чтобы не убрали тебя самого вместе с нашей тачанкой.

Тур согласно кивнул: начальник прав! Жизнь в отечестве стала непредсказуемой, и, отправляясь куда-либо по делу, не угадаешь, кто окажется на линии огня и будет рисковать головой — тот, кто полез в пекло, или тот, кто остался прикрывать? А какой в этой ситуации придумать вариант, чтоб был простым по исполнению и обеспечивал безопасность, если их всего двое?..

Владимир включил электрический чайник: в оставшееся до выезда время можно успеть побаловаться чайком.

Глядя на приятеля, Серов подумал, что у него в отделении служат семь офицеров. Вроде все нормальные, хорошо подготовленные ребята, с каждым из которых у него отличные отношения, но ближе их всех оказался Тур. И совсем не потому, что сидит с ним в одном кабинете. Просто Сергей в нем уверен, как в самом себе, а в отношении других такой уверенности нет.

И сразу мысли перескочили на другое — зря Володька нервничает: никакой стрельбы не будет — ни в ночном клубе, ни около него, ни по дороге обратно. Зачем стрелять, если сыщики, несмотря на все усилия, топчутся на месте?! Договор Рыжова с Римшей и хищение денег у акционерного общества? Разве это секрет, когда о данном факте знают множество людей? Впрочем, как и о появлении Николая Ивановича в Риге! Ерунда, из-за этого не стреляют.

Допустим, он узнал о неком человеке по кличке Лечо и вычислил кабак, где тот бывает, — ну и что? Коли этому Лечо есть чего опасаться, он просто перестанет там бывать и возьмет себе другую кличку — в криминальном мире это значительно проще, чем в нормальном обществе обменять паспорт. Так же и с проклятым Самвелом. Предположим, какими-то совершенно невообразимыми и неведомыми путями просочились сведения, что Серов установил данные бандита. Опять же: ну и что? Разве он узнал, на каких явках бывает киллер, каковы его ближайшие связи и их данные, где берлога Самвела, в которой его можно взять?