Владимир Царицын - Осенний лист, или Зачем бомжу деньги

Бирюк хмыкнул, а Альфред пожал плечами.

— Может, её продать? — задумчиво произнёс Окрошка, — Интересно, а за сколько всё это, — он быстро пересчитал количество ящиков, — за сколько это добро продать можно? Тыщь за шестьдесят?

— Долларов, — добавил Альфред, — вообще-то я не знаю, сколько пластит стоит…

— И кому ты эту хреновину продавать собрался? — усмехнулся Бирюк, — И где? Сядешь на базаре, и будешь кричать: «Кому пластид!?! Налетайте!».

— А это уже не твоё дело — кому, где и почём. Ляксеич придёт, решит кому и почём. Ляксеич — голова!

— А ты — жопа, — заметил старый уголовник и посмотрел на Молотилова, — ну, что? Дальше будем ваше бомбоубежище осматривать?

— Будем, — согласился Альфред.

— Пошли, — скомандовал Окрошка, — давай Бирюк, открывай вторую дверь. Надо, к возвращению Ляксеича, все катакомбы исследовать. Может, где-нибудь и консервы сыщутся?

Со второй дверью Бирюк справился так же быстро, как и с первой.

Взгляду исследователей подземелья представился длинный освещённый коридор с двумя рядами дверей по бокам. Эти двери Бирюк вскрывал играючи, едва прикасаясь к замочным скважинам своей универсальной отмычкой. Все помещения были стандартными и пустыми. Посредине стол, по стенам — деревянные нары.

— Это кубрики, — объяснял много знающий о бомбоубежищах Альфред. — В них люди должны были переждать воздействие ударной волны и проникающей радиации. А потом, когда ударная волна пройдёт, а уровень радиации снизится, они могли бы, надев на себя специальные защитные костюмы, выбраться наружу и…

Окрошка зевнул и перестал слушать объяснения Альфа. Он явно приуныл, и уныние его возрастало по мере того, как количество неисследованных отсеков подходило к концу. Надежды на неожиданную полезную находку таяли. Только в одном кубрике они нашли несколько противогазов, в беспорядке валяющихся на нарах. Некоторые противогазы были без сумок и почти все — разукомплектованные.

Да если бы они даже находились в полной боеготовности, эти средства индивидуальной защиты были бродягам ни к чему. На фиг им противогазы? Время мирное, а газами их травить пока никто не планировал. Тем не менее, Окрошка собрал из нескольких разукомплектованных противогазов один комплектный, перебросил сумку через плечо, и, напялив на голову маску, пробубнил невнятно:

— Бу-бу, бу-бу? Бу-бу бу бу-бу-бу бу-бу-бу.

— Противогаз сыми, потом говори, — посоветовал Бирюк.

Окрошка снял маску, не потому, что решил послушаться Бирюка, а потому, что противогаз мешал командовать. И повторил:

— Чего стоим? Ещё два кубрика осталось.

В предпоследнем по счёту с левой стороны отсеке их ждала удача: посредине на столе стоял большой зелёный ящик. Когда Бирюк его вскрыл, Окрошка ахнул.

— От-те на! Теперь мы — сила!

Ящик был забит автоматами Калашникова. В специальном отделе ровными рядами лежали автоматные рожки, заряженные патронами.

— Никак воевать собрался? — с усмешкой спросил Бирюк.

— А что? Воевать не воевать, а оборону держать сможем.

— Против кого оборону? — спросил Альфред.

— Мало ли! — удивился Окрошка вопросу, — Время теперь хоть и мирное, но неспокойное. Коррумпированные чиновники, например. Захотят лишить нас крыши над головой, а мы их сюда не пустим. Или вот его, — Окрошка кивнул на Бирюка, — друзья-товарищи по криминальному прошлому заявятся. Мы, Альф, с тобой и с Ляксеичем в этом бомбоубежище оборону вечно держать сможем. Жаль, только — консервы не нашли! А то бы…

— Ещё ты сможешь взорвать себя в знак протеста против разгула бандитизма, произвола властей и беспредельной коррупции, — добавил Бирюк, доставая из ящика автомат и пристёгивая магазин. С видом знатока передёрнул затвор, желая проверить его работу, потом отстегнул рожок и хотел снова передёрнуть затвор, чтобы выкинуть патрон из патронника, но не успел — одноногий «афганец» выхватил из его рук боевое оружие.

— Ух, ты!

Окрошка довольно улыбнулся, и, направив ствол автомата в потолок, смело нажал на спусковой крючок, демонстративно проигнорировав окрик Бирюка: «Осторожно! Он заряжен!». Альфред тоже что-то крикнул, но было поздно. Раздался выстрел. Пуля ударилась в бетонное перекрытие, и, отскочив от него, улетела куда-то в угол. На головы бродяг посыпалась выбитая пулей бетонная крошка, кубрик наполнился клубами пыли и пороховых газов. Выстрел, прозвучавший в замкнутом бетонном пространстве, был настолько оглушительным, что у всех заложило уши. Как только барабанные перепонки не лопнули, и как пуля, отрикошетив от потолка, не попала в чью-то голову!

Бирюк вырвал автомат из рук перепуганного насмерть и ничего не соображающего Окрошки.

— Дурак! Не умеешь с оружием обращаться, не бери. Интернационалист липовый! Ёшкин кот!

Окрошка пучил глаза, и, вставив мизинцы в уши, тряс головой, он почти оглох. Бирюк сказал Альфу:

— Хорошо, что ты успел рот открыть в момент выстрела. Знал, что надо делать?

— Нет. Не помню, — честно признался Альфред. — Я Окрошке кричал, чтобы он не стрелял. Пуля ведь в нас могла отрикошетить.

— Могла. Хорошо, если бы в Окрошкину глупую башку. — Бирюк положил автомат в ящик, — не надо бы никому рассказывать о нашей находке. Не ровен час…

— Не надо, — согласился Альфред.

— А Ляксеичу? — подал голос Окрошка.

— Что, слух вернулся? — Бирюк насмешливо посмотрел на одноногого бомжа, с которого немного спала спесь, выглядел он, как контуженный, — Сидорову расскажем, конечно. Ему об этом по должности знать положено. А больше никому. Ты меня понял, беженец?

— Я чё, не понимаю, — угрюмо буркнул Окрошка.

— Язык у тебя, как помело. Не держится ничего.

— Глаз завистливый, язык — помело. За что ты на меня, Бирюк, взъелся? Я что, жить тебе мешаю, дорогу тебе перешёл? Может, думаешь, я на тебя Ляксеичу стучу?

— Может, и стучишь. Откуда я знаю?

— А не знаешь, так и не… Короче, с этим кубриком всё ясно. Дальше пошли.

К Окрошке, по-видимому, возвращались его прежние самоуверенность и гонор.

— Осталось необследованным одно помещение. Может, в нём найдём продукты питания. А автоматы, кстати, тоже можно продать.

— А от моих друзей-приятелей чем обороняться будешь? — подковырнул Бирюк, но Окрошка ничего не ответил, только молча кивнул старику на выход из кубрика, мол, давай, пошевеливайся, бандитская рожа!

Последняя дверь была совершенно такой же, как и остальные в этом коридоре. Однако это был не кубрик, а довольно большой узкий зал, похожий на тир. Вдоль одной длинной стены тянулся ряд дверей, на этот раз не закрытых на замок. Это были двери в помещения, где располагались системы жизнеобеспечения бомбоубежища и санитарно-бытовые комнаты — туалеты, душевые, и прочие, о назначении которых можно было только догадываться.