Владимир Царицын - Осенний лист, или Зачем бомжу деньги

Андрей Валентинович молчал, а Катя сказала:

— Извини, папа. Мне некогда, у меня дела, — и добавила жёстко: — Уходи.

И он ушёл.

Больше они с Катей не встречались и ни о чём не разговаривали. Андрей Валентинович несколько раз приезжал в родной город, иногда по делам, но чаще, чтобы увидеть дочь. Он знал, где и с кем она живёт, знал, где расположен её офис. Он подъезжал на автомобиле с тонированными стёклами к тому месту, где она должна появиться, и украдкой смотрел на неё из окна автомобиля, но не подходил, боялся, что Катя не захочет с ним разговаривать.

— И я стал её теневым спонсором и негласным помощником, — рассказывал Самсонов. — Я отслеживал все Катюшины контакты, мои люди проверяли её поставщиков и покупателей. Если контрагент не вызывал у меня никаких опасений, я не противился заключению контракта. Если были сомнения, я делал так, чтобы контракт сорвался. Иногда я подставлял Катюше «правильных» бизнесменов и партнёров. Я не имею в виду её личную жизнь, — оговорился он, — в личную жизнь вообще вмешиваться нельзя. Речь идёт только о бизнесе. Я подталкивал в направлении Катюшиного предприятия надёжных людей, но действовал аккуратно, чтобы они сами не подозревали, что их сводят. А некоторые конкретно, действовали по моему заданию. Я им за это деньги платил. И немалые…

Самсонов умолк, заметив удивлённый взгляд Сидорова.

— Нет, нет, ты меня неправильно понял, — сказал он, как бы оправдываясь, — я не собираюсь умалить Катюшины заслуги в бизнесе. Мою помощь можно считать дополняющей и слегка корректирующей. Катя вполне бы обошлась и без неё. Она удивительно чутко ощущала перемены на рынке и всегда держала нос по ветру. А уж целеустремлённости и работоспособности ей было не занимать. Этим она в меня. Трудоголик. И артистизм необходимый у неё был, и обаяние. Да ты знаешь, что тебе рассказывать?

— Знаю, — кивнул Сидоров.

— Но не мог же я быть простым наблюдателем! Помогал, особенно на первых порах, когда она не стала таким асом в коммерции, какой её считали. Заслуженно считали.

Вдруг Самсонов вскинул голову и как-то странно посмотрел Сидорову в глаза.

— А хочешь начистоту? — спросил он, и начал говорить, не дожидаясь согласия Сидорова на исповедь, — Я, конечно, старался, чтобы помощь моя была Катюше незаметна, но в душе мечтал, что греха таить? Мечтал, чтобы она когда-нибудь узнала, что ей помогают, и поняла, кто помогает. И чтобы она не отвергла помощи, и не послала меня куда подальше…

Полного бескорыстия не бывает. Я так считаю. Всегда человек преследует какую-нибудь цель. А я человек обыкновенный, грешный. Я мечтал, что Катя поймёт, что я люблю её, и что давно осознал свою вину. Пожалуй, единственное, чего я хотел всю жизнь, это получить прощение у своей дочери. Но я так его и не получил. Не успел…

— Вы получили это прощение, — сказал Сидоров, когда старик замолчал, — Больше того, Катя не только вас простила, но и осознала свою часть вины в ваших непростых отношениях. Мне кажется, Катя очень сожалела о том, что не успела сказать, что тоже была неправа. Последними её словами были такие: «Прости меня, папочка».

— Правда? — хрипло спросил Андрей Валентинович, — Она так сказала? Не может быть… — Сидоров увидел, что волевой подбородок Самсонова задрожал, веки покраснели и в блёклых стариковских глазах засветились слёзы, — не может этого быть! Не может… Откуда ты знаешь, что говорила Катюша перед смертью? Откуда?! Ты что, рядом был?! Ты видел? Ты слышал?!

— Не я. Альфред Молотилов. Пархомовские бандиты хотели убить не только Катю, но и её гражданского мужа. Он ничего не мог сделать. Он был связан и избит.

— Молотилов? Мои люди искали его, но не смогли найти. Где он? Ты знаешь, где он?

— Он в безопасности. Конечно, эта безопасность относительна…

— Мне нужно, чтобы он был здесь. Ты меня понял? Здесь! Я засажу этого Пархома за решётку! Мне надо, чтобы он сидел не только за свои махинации, я за Катюшу ему отомстить хочу! Альфред Молотилов — главный свидетель. Приведи его сюда, Алексей…

Неожиданно в дверь постучались.

— Войди, Николаша, — крикнул Самсонов, зная, что кроме секретаря некому стучать в дверь.

На пороге возник вышколенный секретарь.

— Андрей Валентинович, пришёл господин Десницкий, — Николаша выразительно посмотрел на Сидорова.

— Пусть заходит, — сказал Андрей Валентинович, — У нас с Десницким от Алексея Алексеевича секретов не будет.

Николаша коротко кивнул и вышел.

Человек, сменивший секретаря на пороге, был высок, строен, но немолод, о чём свидетельствовали седые виски и белые пряди волос, расходящиеся в разные стороны от ровного пробора. Впрочем, судить о возрасте мужчины было трудно, ему можно было дать и сорок лет и шестьдесят. Тёмно-серый костюм сидел на нём, как влитой.

Вошедший легко мазанул взглядом светло-карих глаз по посетителю Самсонова. Легко и быстро. Если бы Сидоров не смотрел внимательно ему в глаза, то и не заметил бы этого взгляда. Но он его заметил, и тут же ощутил себя просканированным и просвеченным насквозь. Помощник Андрея Валентиновича Самсонова, догадался Сидоров, вспомнив описание, данное майором Мотовило. Действительно, сильно смахивает на гэбэшника — напускное безразличие в глазах, отсутствие каких-либо особенностей в чертах лица — ни красоты, ни изъянов. И вообще, лицо неподвижное, лишённое мимики. Фоторобот, а не живой человек. А выправка военная.

— Познакомься, Денис, — сказал Самсонов, — это мой зять, Сидоров Алексей Алексеевич. Десницкий Денис Александрович, начальник службы безопасности моего холдинга.

— Очень приятно. Десницкий, — сказал Денис Александрович, протягивая руку.

Ладонь была сухой и жёсткой. А на запястье из-под белоснежного манжета выглянули часы на золотом браслете. Не тяп-ляп, узнал Сидоров знакомую дорогую марку — Радо.

— Сидоров.

Десницкий взглянул на часы, кивнул самому себе, подошёл к мини-бару, и, не спрашивая разрешения, налил себе виски. Потом сел на диван рядом с Андреем Валентиновичем, и, сделав небольшой глоток, беззвучно покатал виски во рту, прислушиваясь к вкусовым ощущениям. Было заметно, что к дорогим напиткам Десницкий привык давно, а, смакуя «Баллантайн», он всего лишь проверяет на вкус соответствие содержимого бутылки его названию. И ещё Сидоров понял, что этого человека связывают с Самсоновым не просто служебные отношения, но и дружеские.

— Рассказывай, Денис, — предложил Самсонов, — Можешь ничего не скрывать, Алексей Алексеевич в нашем лагере.

— Я это уже понял… Итак, Пархом сядет, как миленький. Компромата на него я собрал достаточно. Наши московские товарищи обещали стопроцентный успех. Я только что с самолёта. Вчера вечером встречался в белокаменной с заместителем генпрокурора и с его цепным псом, следователем по особо важным делам. Оболенцев, ты его знаешь. Обсуждали детали предстоящей операции. Группа уже создана, ждала только нашей отмашки. Я её дал с твоего вчерашнего благословения. Завтра здесь будет жарко. Не поздоровится ни Пархому, ни местному городскому руководству — господам из мэрии и милицейским начальникам. Только…