Инна Тронина - Ночь с четверга на пятницу

Сегодня Артур даже не замечал разных жестов и гримас соседей по пробке, на которые давно уже привык не реагировать. Прикрыв глаза и откинувшись на спинку сидения, он думал, что пока ошибок не совершил. Перепрятывал кейс из ячейки в ячейку, оставлял «обманки». Наверное, не нужно было показывать главный жетон Стефану. Тот мог забыть номер или, что ещё хуже, назвать его заинтересованным лицам.

Стольких людей переехал этот каток, не считаясь ни с полом, ни с возрастом, ни с гражданством, что и мальчишку вряд ли пожалеют. Но не пустить Стефана на Каширку Артур не мог. Нужно было быстрее заканчивать эти встречи, чтобы размножить досье и направить по указанным Вороновичем адресам. Пусть Лёвка спит спокойно на Востряковском кладбище, но ради этого ещё многое предстоит сделать. И, главное, добраться до того дома, где можно остаться на ночлег.

Красные огни стоящих впереди машин вздрогнули и поплыли в снежную круговерть. Артур окончательно проснулся, сел прямо, радуясь возможности продвинуться ещё немного по Зацепскому валу. И вдруг услышал, даже скорее почувствовал, что его мобильник подаёт сигнал. В шуме, рёве и грохоте трудно было уловить слабое попискивание «трубы», принявшей сообщение.

Управляя одной рукой и досадуя на врезавшийся в плечо ремень безопасности, Тураев взял трубку, разблокировал клавиатуру, нажал «Показ» и вздрогнул. На голубом табло высветились чёткие чёрные буквы: «Уезжаю. Бэби». Снова остановившись и схватив сигареты с зажигалкой, Артур тут же отправил ответное послание, подтверждавшее получение сигнала тревоги. Сердце его бурно затопило чем-то тёплым, добрым, родным.

— Сынок… — пробормотал Тураев, изнемогая от желания оказаться рядом со Стефаном, обнять его, прижать к себе, заслонить своим телом от всех напастей. И в то же время он знал, что это невозможно.

«Значит, в Дорохово ни в коем случае нельзя… И к матери тоже! Пробка спасла меня — ведь я бы мог уже доехать чуть ли не до заправки. А там, конечно, ждут. У меня и пистолета паршивого нет, хоть и с оружием не спастись от такой оравы. Где же Стефан, что с ним? Если сумел передать предупреждение, значит, жив и свободен! Ему тоже домой нельзя, мы договаривались. У него вроде бы друзей много — наверное, пустят переночевать. Жаль, что Эмилия больна; она — самый надёжный человек!

Нет, за её домом тоже следят. Она ведь была курьером… Интересно, удалось забрать у Шубиной материал или нет? И, если удалось, то как теперь встретиться, если каждый надолго ляжет на дно? Меня, конечно, с заправки вышибут. Главным образом потому, что не предупредил сегодня о неявке… Ну и чёрт с ней, будем живы — не помрём!

А как Стефан теперь учиться станет? Ведь появление его в гимназии даёт «оборотням» шанс взять его там. Ладно, обмозгуем после. Сейчас надо решать, куда ехать, чтобы не нарваться по-крупному. Есть ли такой человек — верный и в то же время не охваченный слежкой? Про мать они всё знают. А про отца?..»

Артур в безумной надежде, как приговорённый к смерти узник, ухватился за эту мысль. Совсем рядом его институт, нужно только проехать Павелецкий вокзал, и у Валовой свернуть к Стремянному. Как удачно вышло, что сигнал застал его здесь! Будто специально задержали в единственном месте, где ещё можно спастись. Теперь только бы он на месте оказался — не заболел, в командировку не уехал. И ещё надо, чтобы батя один в кабинете был — не вытащили бы его на совещание, и лекции закончились…

Наконец снегопад поутих, и пробка продвинулась к Валовой улице, откуда Тураеву в результате достаточно сложных манёвров удалось попасть на Стремянный. Потом пришлось ещё некоторое время покружить, отыскивая место для парковки. Автомобили у ВУЗа стояли впритык, и в каждом Артуру мерещились чьи-то очень внимательные глаза.

Правда, в следующую минуту он смеялся над собой. Идея заехать к отцу зародилась у него только что, и никто о ней знать не может. Как и о том, что совершенно случайно джип застрял у Зацепы, и именно туда пришла эсэмэска от Стефана.

Сейчас бы посоветоваться с родным человеком, притулиться куда-то на одну ночь и выспаться. Просто выспаться, а дальше, на свежую голову, решить, что делать. И обязательно постараться узнать, что произошло со Стефаном.

Артур отстегнул ремень, выбрался из джипа, не заметив ничего подозрительного. Люди пробегали, отворачиваясь от ветра и снега, думая лишь о том, чтобы не растянуться на скользком тротуаре. Это в данном случае было на руку.

Охранник знал Артура и пропустил, стрельнув две сигареты. Тураев чуть ли не бегом бросился к лестнице, и через ступеньку — вверх, чтобы поменьше мелькать в коридорах.

На нужном этаже остановился, выровнял дыхание, причесался перед маленьким зеркальцем. И подумал, что после всех приключений постарел ещё лет на десять. «Стефан, Стефан, Стефан!» — бухало в груди сердце, и Артур едва не зажал уши руками, чтобы избавиться от этого кошмара. А в следующий миг замер, услышав, что дверь отцовского кабинета осторожно открывается, и шагнул за угол, в тень.

Из-за двери, оглядываясь, выбралась очень симпатичная длинноногая блондинка. И, привстав на цыпочки, чтобы не стучать каблуками, побежала прочь по коридору. Похоже, студентка, — ей не больше двадцати.

Всё оставалось по-прежнему — в том числе и вот эти нимфы, каждый год разные и в то же время такие похожие. Значит, батя там, и, скорее всего, один. Везёт сегодня, хоть в этом везёт, не сглазить бы… Ну, ещё немного, и сообразим что-нибудь!..

Решившись окончательно и бесповоротно, Тураев подошёл к двери, торопливо постучавшись, толкнул её внутрь. Как он и предполагал, отец был один в этом кабинете, кажется, навечно пропахшем дорогим табаком и крепким кофе. Сейчас он писал, не поднимая глаз на вошедшего. Наверное, принял за очередного студента и решил немного помучить его в воспитательных целях.

«Отец!» — опять услышал Тураев голос Стефана и вздрогнул. Он не может помочь, наоборот, ищет защиты у своего родителя. А вот Стефану сейчас пойти некуда — Сибилла, его мать, всё ещё не вернулась.

— Здравствуй, батя! — хриплым, совсем не своим голосом произнёс Артур.

Говорил он негромко, но отец вздрогнул, удивлённо взглянул на него, прищурился и снял очки.

— О-о, кого я вижу! — Отец теперь улыбался, как и сам Артур, сильно наморщив щёку. — Проходи, садись! Сейчас кофе выпьем.

— Спасибо. — У Артура даже защипало в носу.

Спрятав лицо в носовой платок, он высморкался, промокнул лоб, щёки, шею, где дотаивал снег. Потом тяжело опустился на стул. Там до него сидела студентка, и сильно пахло её духами.

— Светло у тебя тут… спокойно!

Отец внимательно смотрел на Артура, и взгляд его словно прилипал к щеке, касался зрачков, проникал в мозг. Два человека, разительно похожие друг на друга, казались частями одного целого; и голоса их различить было тоже очень трудно. Один из них выглядел зеркальным отражением другого. И Артур видел сейчас, каким станет через двадцать шесть лет — если доживёт. Он тоже умел смотреть так, и только теперь понял, как это может нервировать.