Инна Тронина - Ночь с четверга на пятницу

— Давненько не навещал старика… Что случилось? Вижу, не просто так завернул!

Отец спрятал свои бумаги в папку и запер в сейф. Потом вернулся за стол и приготовился слушать.

— Да вот, батя, опять меня убить хотят, — грустно усмехнулся Артур.

— Ну-у, это нормально! — На отца его слова, похоже, впечатления не произвели. — Мужчина этим гордиться должен. Если тебя никто убить не хочет, значит, зря на свете живёшь! А что ещё скажешь?

— Бать, я серьёзно! — Артура такая манера уже начала раздражать. — Если бы меня в Дорохово киллер ждал, я не стал бы тебя беспокоить. Но дело обстоит куда хуже. Я тебе объясню немного погодя, только с мыслями соберусь. Даже с чего начать, не знаю…

— Ой, что же это за жизнь такая?! — всплеснул руками отец и едва не опрокинул ноутбук. — В кои веки сын завернул в гости — и нет других тем для разговоров! Как мать поживает?

— Нормально. Извини, если веду себя некорректно, но мне сейчас очень хреново. Только ты и можешь помочь.

— Да помогу, помогу! — ворчливо пообещал отец, разливая кипящий кофе в чисто вымытые чашечки голубоватого, с золотыми прожилками, фарфора. — Неужели допущу, чтобы с тобой беда случилась? Ты только объясни хотя бы вкратце, какая проблема. Я ведь должен решение принимать, а вслепую это делать сложно. — Отец быстро подошёл к двери и запер её на ключ. — Вот, теперь нам не помешают. У меня ещё полчаса свободных есть, а после надо к декану идти. Какие-то у него ко мне вопросы возникли, на ночь глядя…

Заметив, то Артур застыл с дымящейся чашкой в руке, как изваяние, и мучительно пытается что-то вспомнить, отец поторопил его:

— Сынок, мне очень некогда! Кто тебя убить хочет? За что на сей раз? Вот хотя бы это скажи, если знаешь…

Тураев то и дело вздрагивал, потому что из коридора дёргали дверь — студенты видели, что в кабинете горит свет. Убедившись, что им не открывают, визитёры удалялись с руганью или со смехом. Артур прекрасно понимал, какие опять пойдут сплетни, и ругал себя за то, что поставил отца в неловкое положение. Он вспомнил длинноногую блондинку, убежавшую отсюда совсем недавно, и подумал, что предок, как всегда, прибедняется. Называет себя стариком, а сам вон каких барышень гламурных кадрит — молоденькие позавидуют!

Так случается часто — трусы строят из себя героев, а сильные люди пытаются выглядеть более мягкими. Бедные стараются произвести впечатление богатых, а те, в свою очередь, упоённо жалуются на нужду.

С горем пополам обозначив суть своих злоключений, Артур наконец выпил кофе. Потом они оба закурили, и каждый ждал, что другой заговорит первым. Дверь опять затряслась; потом в коридоре заржали так, что зазвякали ложечки в кофейных чашках. Несколько пар молодых ног мощно протопали к лестнице.

— Ну вот, сынок, видишь, каково мне тут служится? Не дают старому профессору кофе выпить, с сыном пообщаться. Сразу же всякие пошлости в голову лезут! Да ты глянь — из меня ж песок сыплется!..

— Да хватит тебе, бать, Лазаря петь! Какой же ты старый? Такие девочки от тебя выскакивают — я чуть вдогонку не бросился. Как её зовут?

— Яна. — Отец махнул рукой, сверкнув золотой запонкой. — Да какие там девочки! Всё в прошлом! Я уже не тот, что прежде, и Яне в дедушки гожусь. Остаётся только ныть и ворчать — седины ко многому обязывают. Ну, ладно, давай с тобой решать!

Отец пожевал нижнюю губу, глядя то на Артура, то на свою дублёнку, висящую у дверей. В конце концов, вылез из-за стола и снял её с плечиков.

— Надень. Шапку и шарф сейчас тебе дам. Уже темно, так что сядешь в мою машину. Тебя отвезут сначала ко мне домой, а позже отправлю тебя в Долгопрудный. Потом одежду отдашь водителю, и я в ней вернусь. Твои вещи нужно в пакет сложить и с собой взять. Я водителю их передам, а ты налегке будешь. Когда по коридору пойдёшь, ни с кем не разговаривай. Маши рукой — спешу, мол, некогда. Всё понял?

— В целом понял. — Артур про себя решил, что план достаточно разумный, и нужно только уточнить детали. — А джип мой куда денем?

— Он далеко отсюда стоит? — Отец положил шарф и шапку на стол.

— Достаточно далеко — здесь не припаркуешься. В соседнем дворе место нашёл, через Стремянный.

— И пусть себе стоит. Потом его заберём. Ценного там ничего не оставил?

— Нет, всё с собой.

— Ну, и не будем твой джип трогать — меньше риска. Побудь тут немного. Я большой пакет поищу под твои вещи. Жаль, что брюки на тебе спортивные. Понадеемся, что не заметят. Я сейчас вернусь.

И отец, выйдя из кабинета, запер дверь теперь уже снаружи. Артур, похвалив себя за то, что надел сегодня лыжный костюм, который займёт мало места, облачился в отцовскую дублёнку, надел его шапку и шарф. Потом подошёл к зеркалу и подумал, что даже постарел не напрасно. Теперь он и сам бы не мог определить точно, чьё отражение видит в раме.

Несмотря на то, что жалюзи были опущены, Артур сквозь щели видел — на улице давно стемнело. Нужно только без помех пройти по коридорам, а там — ищи ветра в поле! Если бы ещё знать, где Стефан! Сумел ли он уйти от «хвоста» или попался в западню? И что случилось у Каширской, раз Стефан послал сигнал? Ладно, об этом потом — пока нужно прорываться.

— Ну, ты подумай, что я сейчас услышал!

Отец вернулся, опять заперся изнутри, взял вещи Артура и забросил их в большой фирменный пакет, благоухающий женским парфюмом. Конечно, сотрудницы не могли отказать шефу и очень быстро нашли то, что ему требовалось.

— В соседней аудитории у нас телевизор есть. Прямо при мне передали — у Каширки пятнадцатилетний оболтус женщину ножом насмерть пырнул! А потом убежал, прицепившись к троллейбусной лесенке. Теперь вот ищут его, просят население посодействовать. Вроде бы, парень этот иностранец — швед, кажется… Убийцу упустили, а за тобой гоняются из-за какого-то дурацкого компромата! Будто сейчас это кого-то волнует… Да хоть тонну таких дискет выложи — никакого эффекта не будет, если нет на то высшей воли. А высшей воли нет… Ну, что ты застыл соляным столбом? Оделся, так иди. Я водителя предупредил — он тебя в машине ждёт. Дашь ему ключи от своего джипа. Вечерком поздно вернусь, разберёмся, как в Долгопрудный тебя переправить. Дело твоё правое, а потому, надеюсь, всё сложится удачно.

Отец лично застегнул крючки на дублёнке, потому что Артур так и стоял, тупо глядя в пустоту.

— Давай-давай, я опаздываю уже! Мне сюда не звони, вообще никому не набирай, чтобы не засекли. Ты сам в милиции работал — знаешь, как они ищут, если хотят.

— Долгопрудный — так Долгопрудный, лишь бы отсидеться!

Тураев старался не думать об услышанном только что — о Каширке и парне, убившем женщину. О Стефане он отцу ничего не говорил, и тот не связал два эпизода в единое целое.