Инна Тронина - Ночь с четверга на пятницу

… В детстве Эмма была пухленькой, носила очки — и подвергалась травле. А рядом спокойно существовали и жирные, и очкастые, но им никто не ставил это в вину. И характер у неё всегда был тихий, покладистый, без заносов и выпендрёжа, но это не помогало найти друзей. А Эмилия очень хотела иметь компанию и переживала, пытаясь понять, чем не угодила сверстникам. Думала задобрить их подарками, давала списывать — то тщетно!

Потом ей надоели карикатуры и насмешки над её внешностью. Начались мучения на диетах, в офтальмологических клиниках и спортивных секциях. К четырнадцати годам Эмилия расцвела, как чудесный бутон под жарким южным солнцем. На детских снимках её узнавали с трудом. И если в классе раньше потешались над её уродливостью, то теперь стали донимать на переменках и уроках, предлагая своё общество на ночь. А, получив отказ, дарили бананы, намекая на возможность удовлетворения таким образом. Эмилия проклинала себя за то, что на медосмотре слишком громко сказала врачу, что ещё не живёт половой жизнью…

Она не раз хотела наглотаться снотворного, но не знала, сколько нужно взять таблеток, чтобы умереть наверняка. Завидовала «наркам», которые в любой момент могли сделать себе «золотой укол». О том, чтобы броситься с крыши, повеситься или утопиться, речи не шло — Эмилия и в гробу хотела лежать красивой.

От отца, конечно, всё это скрывала, а с мамой делилась своими бедами. Но вмешательство Розы Рубановой только распалило травлю, будто в тлеющий костёр плеснули бензина. И Роза решила всё-таки объявить мужу, что забирает дочку из этого серпентария, навсегда запомнив, что такое современная гимназия!

Эмилию швыряло то в жар, то в холод. В одно утро она ни за что не хотела идти в гимназию, но через день рвалась туда в надежде что-то доказать мучителям. Она наговаривала на себя, уверяя, что давно уже потеряла невинность, но ей никто не верил. Девчонки предлагали пойти в туалет и каким-то образом доказать правдивость своих слов.

Бедняжка была готова отдаться первому встречному под любым кустом, но дочь Бориса Рубанова считалась в этом смысле лицом неприкосновенным. Суровый отец-консерватор отрубил раз и навсегда, что первый же мужчина Эмилии станет её мужем — или пусть ищет свою голову на свалке. И потому долго не находилось смельчаков для первой красавицы и одновременно изгоя их класса. Её сайт в Интернете пестрел оскорбительными репликами типа «Убейсибяапстену» или «В Бобруйск, жывотное!»

На праздники девчонки в один голос требовали являться только с бой-френдом и любой ценой добывали их — из соседних школ и лицеев. Кто-то приходил с совсем взрослыми, и таких особенно уважали. А Эмилии даже потанцевать было не с кем, и она «линяла» сразу же после торжественной части. Но всё-таки не хотела навсегда уходить из гимназии побитой собакой. Следовало удалиться достойно, показав класс всем этим Салтыковым, Аскеровым и прочим извергиням.

В сентябре прошлого года, сразу же после начала занятий, у Эмилии спёрли любимый розовый ноутбук, подаренный родителями на пятнадцатилетие. Он остался лишь на фотографии, где счастливая именинница рассматривала это чудо сияющими глазами, держа его в правой руке, а пальцы левой прижимала к губам, будто не веря в происходящее. Ещё от него остались кожаный чехол и такая же «мышка», которые Эмилия сохранила в своей сумочке. После этого она уже не надеялась на примирение с классом и, повинуясь предчувствию, ждала возможности отомстить.

И возможность представилась — в классе появился неподражаемый Стефан Силинг. Все шептались о том, что дед у него швед, а бабушка — чилийка, и потому он так мощно «зажигает» на танцах. Девчонки тут же начали колдовать, заставляя раба Божьего Степана думать о себе, скучать; звали его домой, на улицу, нагоняли на него любовную тоску.

Прослышав, что он любит блинчики с яблоками и изюмом на минеральной воде, гимназистки тут же встали к плитам, шокировав мам и домработниц. Конечно, каждая влюблённая добавляла в тесто капельку своей крови. Вроде бы, поначалу удача улыбнулась Лоре Аскеровой, которая глухой ночью вызывала любимого «не из печной трубы, не из мёртвой земли, не из морской воды», а после свои права предъявила и самая авторитетная девчонка Ульяна Салтыкова.

Не стерпев такого успеха новичка, мальчишки решили устроить ему «тёмную», что привело лишь к очередному его триумфу. Применив какие-то особые, «шпионские» приёмчики, он в одиночку раскидал десять человек, а сам не получил ни одной царапины.

После этого случая рейтинг Стефана взлетел на недосягаемую высоту, и юные соблазнительницы, повыше поддёрнув мини, выстроились в очередь в поисках его благосклонности. Но Стефан ограничивался только невинным флиртом, в то время как про него ходили самые невероятные слухи. Якобы он в прежней школе совратил учительницу, а ещё раньше ограбил банк.

Кое-кто даже уверял, что Силинг в пьяной драке зарезал человека, но этому поверили немногие. Далее гимназисты обоего пола, совершенно помешавшись на своём однокласснике, принялись наперебой сочинять про него самые страшные и стыдные сказки. А потом, поёживаясь и хихикая, рассказывали их в туалетах и во время перекуров на школьном крыльце.

Стефан, в отличие от Эмилии, относился к возне вокруг своей персоны совершенно спокойно. У него была какая-то своя жизнь, куда он не впускал посторонних. Парень не собирался никому ничего доказывать и объяснениями себя не утруждал. Он игнорировал почитаемый другими гламурный стиль и являлся в гимназию в мешковатых джинсах, в вытянутых кардиганах на «молнии» или свитерах столетней давности; в более тёплую погоду надевал пиджак с ярким шейным платком.

Силинг словно дразнил распалённых ревностью девчонок, оказывая предпочтение то одной, то другой, но ни с кем не сходясь по-серьёзному. Тогда ему придумали взрослую любовницу, которой он якобы поклялся на крови, что никогда не изменит.

А Эмилия уже решила, что спор выиграет она, и готова была ради этого погубить свою бессмертную душу. Она накупила оккультных книг, стала носить амулеты и оберёги, но никак не могла попасть к Стефану домой, чтобы оставить там заговорённые клочья собачьей и кошачьей шерсти.

Она тоже не раз шептала под луной: «Сон про меня, сон для тебя, для Божьего раба Степана. Аминь». А в ненастные дни просила «тринадцать ветрей, тринадцать вихрей поднять горе и послать на любимого, чтобы он горевал, скучал и света белого не видел». Но в тот день, когда они оказались в постели, она не шептала ничего, а просто плеснула вино из своего бокала в бокал Стефана. И дальше отдалась на волю судьбы, понимая, что заветное желание вот-вот сбудется…

Тогда Стефан завернул к ним с Рублёвского рынка, принёс с собой дискету и сказал, что за ним следят. Подозрительная «тачка» вела его до самых ворот, и сейчас там стоит. Поэтому дискету на Каланчёвку должен отвезти кто-то другой, в незнакомой машине. Артура предупредили, что «письмо» привезёт рыжий парень в бейсболке и куртке-аляске. Это был водитель одной из тех иномарок, что выехали из рубановских ворот и были зафиксированы «наружкой». Стефан с Эмилией остались в коттедже одни, но сразу в койку не бросились, а обставили всё красиво.