Олег Бойко - Капканы на баранов [publisher: SelfPub]

Внутри послышался приглушенный кашель. Потом звякнуло стекло о стекло и до нас донеслись несколько хлюпающих звуков. Мужчина щедро плеснул чего-то в стакан. Потом мы услышали звук, с которым стакан был поставлен на стеклянный столик. Увидели силуэт, который поднялся с кресла, стоявшего спинкой к двери, и стал расхаживать по комнате. А когда он заговорил, мы даже вздрогнули, как если бы он обратился к нам, но тут же поняли, что это был телефонный разговор.

Не знаю, как МакКонел, а я ни слова не понимал, потому что Горст Тиссен говорил по-немецки. Для меня это было все равно, что слушать в записи выступление Геббельса. Единственное, что я разобрал – имя Виланда. Потом он положил телефон на стол и, судя по звуку шагов по деревянному полу, переместился в дальнюю часть комнаты. Хлопнула дверь. Мы с МакКонелом озадаченно переглянулись.

– Пошли, – шепнул он и первым двинулся вперед.

Я даже моргнуть не успел, а он уже резко одернул штору и шагнул внутрь. На что только надеялся этот отчаянный псих, я не знаю. Но удача определенно ему сопутствовала – в комнате никого не было. Оставаться снаружи одному мне не хотелось, поэтому я тоже вошел.

В комнате царил полумрак. Планировкой она напоминала мое бунгало на соседнем острове, только была гораздо меньше. Стены обшиты темными деревянными панелями и увешаны странного содержания картинами в стиле абстракционизма. Темная деревянная мебель, бежевые элементы декора и циновки придавали этому жилищу особую камерную атмосферу. Приглушенный свет действительно исходил от торшера в углу комнаты, из-под его широкого абажура кремового цвета. По телевизору транслировали концерт какой-то рок-группы, но звук был выключен. А на журнальном столике рядом стояли мерцающий экраном ноутбук, полупустой стакан и открытая бутылка минеральной воды.

Я сначала не понял, почему МакКонел как будто завис, а потом вдруг с содроганием осознал, что так привлекло его внимание. Это была фотография и длинный список анкетных данных, перечисленных в табличной части открытого на экране ноутбука документа. Его фотография.

– Спалился… черт… – прошептал он, помрачнев еще сильнее.

Я вопросительно посмотрел на него.

– Сам не знаю, как… – добавил МакКонел в недоумении.

Я снова промолчал. Но журчащий где-то совсем рядом звук вывел нас из оцепенения. Оказалось, Горст Тиссен вовсе не покинул свое жилище, а просто справлял малую нужду за дверью в санузел. Я бросил встревоженный взгляд на МакКонела. Он в свою очередь посмотрел себе под ноги и с досадой скривился. Тоже посмотрев вниз, я понял, что означает выражение его лица – ничего хорошего – мы наследили. Под нами обоими натекли две лужицы. И хоть внешне я, наверное, виду не подал, внутри у меня случился сильнейший приступ паники, что даже сердце зашлось.

– Садись! – прошептал МакКонел, схватив меня за локоть и подтолкнув к креслу, в котором до этого сидел хозяин комнаты. – И молчи! Что бы он ни сделал, и что бы ни сказал… Ясно?

Я только кивнул в ответ и плюхнулся в кресло. А сам МакКонел обтер свои босые стопы об циновку в центре комнаты, чтобы больше не оставлять мокрых следов, и быстро метнулся к стенному шкафу напротив двери в ванную. Открыл его и, отодвинув висевший на плечиках тонкий хлопчатобумажный халат, юркнул вовнутрь.

В это же время за дверью в санузел спустили воду в унитазе. Горст Тиссен снова откашлялся, громко сплюнул и помыл руки. Потом открыл дверь и целеустремленно вышел из ванной, видимо, собираясь вернуться на свое место за компьютером. Но, вздрогнув всем телом, вдруг так и замер на месте, когда увидел меня. Эффект неожиданности сработал – он растерялся. И, будь я профессиональным агентом разведки, то непременно должен был бы воспользоваться этим преимуществом.

Но вместо этого мы оба ошарашено глядели друг на друга. Горст Тиссен секунды две-три, я – дольше. Потом его водянистые светло-голубые глаза за тонкими стеклышками очков без оправы, которые МакКонел сегодня не без причины назвал рыбьими, немного сузились, придав узкому лицу с перманентным пресным выражением подозрительный вид. Немец разглядывал меня – мокрого и в одних трусах, а я его – невысокого, но худого и крепкого полностью седого мужчину с покатыми плечами, одетого в легкие брюки и белую футболку.

– Ты? – наконец первым произнес он по-английски.

Я промолчал. Даже не потому, что так мне велел МакКонел, а потому что от страха пересохло в горле, и я потерял дар речи.

– Странно… – продолжил Горст Тиссен, не шелохнувшись, словно прирос к тому месту, на котором стоял. – Ведь мне мои коллеги со стопроцентной уверенностью подтвердили, что ты чист, а они проверять умеют – работа такая… Ошиблись?

Я по-прежнему молчал. А хотелось закричать и просто вылететь пулей из этой комнаты, плыть хоть до самого Мале. Хоть куда, лишь бы подальше отсюда. А МакКонел что-то никак не спешил вмешиваться.

– Где мой друг Виланд? Ты знаешь его, как Арнольда Шнайдера… Ты – британец? В паре с этим рыжим? – задал он очередные вопросы, не получив ответа на предыдущие, и кивнул в сторону компьютера. Помолчал и снова стал задавать вопрос за вопросом, – Или ты русский? Нет? Тогда кто? И какого хрена приперся сюда? Да еще в одних трусах… Ты один?

Я не замечал, но каким-то шестым чувством ощущал, как он приходит в ярость, внешне оставаясь абсолютно невозмутимым. Понимал, что еще чуть-чуть, и он догадается, какой перед ним сидит никчемный и слабый человечишка. Уж по сравнению с ним, устроившим, по словам моего компаньона, жуткую расправу над албанскими работорговцами, так точно.

– Что тебе нужно? За мной пришел? Считаешь, что достаточно крут для этого? Зря… Кишка у тебя тонка… Чего молчишь?

На этот раз я уже хотя бы ответил ему тем, что просто пожал плечами.

Горст Тиссен осторожно сделал два небольших шага вперед. И в тот момент, когда стенной шкаф остался у него за спиной, его дверца бесшумно приоткрылась. Из него наружу медленно шагнул Рон МакКонел, сжимавший в руках сложенный в петлю пояс от халата. Еще секунда и он одним ловким движением накинул эту петлю на шею немцу.

Но, то ли Горст Тиссен услышал шорох у себя за спиной, то ли проследил за моим взглядом, он каким-то чудом успел сунуть ладони под импровизированную удавку и специально попятился назад, не давая шотландцу затянуть петлю. Извернулся и, по-прежнему придерживая стягивающую шею петлю одной рукой, второй попытался нанести МакКонелу удар в голову. Однако тот тоже увернулся и успел резким движением обмотать запястье выброшенной в свою сторону руки длинным концом пояса, что не спасло от пропущенного удара коленом под дых. Шотландец хапнул ртом воздух, но хватку не ослабил и повис на своем противнике, который заметно уступал ему по физическим параметрам, но только не в стремлении победить в этой схватке. Потеряв свои очки, он отчаянно продолжал теснить МакКонела, пихая его коленями и локтями, потому что пустить в ход кулаки не было возможности. Но даже будучи ограниченным в выборе возможности нанести противнику ущерб, он делал поразительные успехи.