Олег Бойко - Капканы на баранов [publisher: SelfPub]

Я даже вскочил на ноги, наблюдая за поединком в тесном проеме между стенным шкафом входной дверью и дверью в ванную, и то, что я видел, мне не очень нравилось. МакКонел, по-прежнему сжимая обеими руками концы своего импровизированного инструмента для удушения, как мог, пытался ставить блоки, стараясь при этом не ослаблять натяжение наброшенной на шею немца петли. Он извивался, уворачиваясь от пинков коленями, и никак не мог перейти в контратаку, пока один из ударов не достиг своей цели, и колено Тиссена не впечаталось МакКонелу в пах. Шотландец второй раз за вечер получил в промежность. Он резко выдохнул воздух из легких, со стоном опустился на колени и тут же получил еще один удар коленом. На этот раз в челюсть. Отпустил один конец пояса, который не давал Горсту Тиссену полноценно пользоваться правым кулаком, и тут же получил этим кулаком в висок. Пошатнулся и прохрипел:

– Э-э-эри-и-ик!

Не знаю, что на меня нашло в этот момент, и как я вообще сообразил, что нужно делать, но, пока немец не переключился на меня, я схватил со стола стеклянную бутылку с минеральной водой, в два прыжка подскочил к дерущимся мужчинам и со всего маху обрушил ее на голову Горста Тиссена. Брызги и осколки стекла разлетелись вокруг, но тонкое стекло не причинило ему особого вреда. Скорее, этот удар просто отвлек его от МакКонела и заставил с удивлением обернуться, чтобы посмотреть на меня, стоявшего с отбитым бутылочным горлышком в вытянутой руке.

Испугавшись, я отбросил стекляшку в сторону, хотя мог ей защищаться, и изо всех сил двинул кулаком немцу в лицо, но, не имея опыта, попал ему в лоб, так что меня самого отбросило назад и я, поскользнувшись, шлепнулся на задницу.

Но этого уже было достаточно. Пока немец пытался прийти в себя, шотландец провел тот же самый запрещенный прием, только ударил не ногой, а кулаком. Горст Тиссен машинально согнулся пополам, схватившись обеими руками за причинное место, а МакКонел одним мощным толчком плеча свалил его с ног лицом вниз. Немец извивался, кряхтел и рычал от злости, но было поздно. МакКонел навалился на него всем телом и плотно прижал к полу. Намотал себе на кулаки концы пояса, стянутого петлей на шее Горста Тиссена, и принялся его душить.

Агония длилась меньше минуты.

Потом немец затих и уткнулся лицом в пол.

Рон МакКонел с облегчением выдохнул, слез с мертвого тела и отполз к стене, чтобы перевести дух. Сидел, тяжело дыша, и смотрел на меня. Потом сказал:

– Спасибо, Эрик… Если б не ты…

– Не надо… – прервал его я на полуслове, – не говорите ничего…

Второй раз за эти чертовы сутки я стал свидетелем совершенно хладнокровного убийства, совершенного одним и тем же человеком. Убийства, совершенного голыми руками. Только на этот раз я еще и помогал ему. А это уже, кроме как соучастием, не назовешь.

Потом все снова было, как в тумане. МакКонел говорил, я – делал. Собрал с пола осколки разбитой бутылки и высыпал их в воду, протер полотенцем мокрый пол и вывесил за дверь табличку «Не беспокоить». А пока я был занят этим, МакКонел тщательно обыскал номер и все вещи убитого. Нашел только пистолет с глушителем и тоже зашвырнул его в воду подальше от домика. Потом сел за компьютер, порылся в нем, но в итоге просто отформатировал жесткий диск и выключил ноутбук.

Но как же я ошибался, считая, будто основная часть сегодняшнего кошмара уже позади. Я это понял, наблюдая за тем, как шотландец прилаживает к балке под потолком петлю, скрученную из того же пояса от халата и тряпичного ремня от походных брюк покойного Горста Тиссена.

О том, как мы вдвоем потратили двадцать минут на то, чтобы поднять мертвое тело и засунуть его голову в петлю, мне, если честно, вспоминать неприятно. Зато в результате наших общих стараний смерть Горста Тиссена на первый взгляд уже выглядела как вполне удавшаяся попытка суицида.

На обратном пути, преодолевая силу течения между островами, я работал руками и ногами, как заводная игрушка, и плыл, не думая ни о чем. Мой мозг выключился и теперь требовал только одного – удовлетворения потребности в крепком и здоровом сне, если только я мог рассчитывать на подобную роскошь после всего пережитого.

Обратно на песчаный северный пляж нашего острова я выходил из воды абсолютно вымотанным и обессилевшим. Сзади в таком же состоянии плелся МакКонел.

Свою одежду мы нашли там же, где и оставили ее – под пальмой у самой кромки пальмовой рощи за строением лодочной станции. Оделись и на заплетающихся ногах побрели к моему бунгало. Шли порознь, как сказал МакКонел, на всякий случай, чтобы нас как можно меньше видели вместе. Хотя мне уже было все равно. Я просто хотел спать.

В номере я направился прямиком к постели и, не раздеваясь, рухнул на нее лицом вниз. И мне действительно было все равно, что рядом находился абсолютно непредсказуемый убийца, которому в принципе ничего не стоило задушить меня во сне. Я настолько устал, что у меня не было сил даже сходить в душ и смыть с себя морскую соль. Я просто отключился.

А потом так же внезапно открыл глаза. Как будто от толчка в бок. Оторвал лицо от подушки и с тревогой осмотрелся по сторонам. В комнате было пусто, и я подумал, а не приснилось ли мне все? Нет. Тупая мышечная боль во всех конечностях вполне реалистично напоминала о том, как я провел эту ночь. Но я был удивлен, что, открыв глаза, не увидел отвратительную физиономию рыжего шотландца, ставшего вчера одновременно моим спасением и проклятьем. Я даже не поленился встать, чтобы убедиться в его отсутствии. На часах было шесть пятнадцать утра – рань несусветная. МакКонела действительно не было ни в ванной, ни в летней душевой крохотного внутреннего дворика. Но пока я еще не успел определиться, радоваться этому факту, печалиться или тревожиться, все мои сомнения на этот счет рассеялись, когда щелкнул замок входной двери.

Рон МакКонел был на удивление свеж и бодр. По всему было видно, что он уже принял душ, переоделся и, может быть, даже выпил чашечку кофе. Он был одет в спортивные брюки, кроссовки и футболку. На плече у него висела средних размеров спортивная сумка. Захлопнув дверь и бросив сумку на пол, он сказал:

– Проснулся? Это хорошо. У меня есть две новости. Хорошая и плохая. С какой начать?

Я просто развел руками и абсолютно без энтузиазма ответил:

– Начните с хорошей, а то от плохой у меня может случиться приступ, и тогда хорошую новость вам уже некому будет озвучивать.

– Шутишь – это замечательно. Тогда слушай. Хорошая новость – в порту только что начали заливать фундамент под новый кран-погрузчик. Значит, Виланда Киршнера уже никогда не найдут. Мы с тобой – молодцы.

МакКонел просто сиял, но меня эта новость никак не воодушевила.