Николай Лобко - Вторая встреча

— Ты мне зубы не заговаривай, — оборвала его девушка. — Нет документов, садись вон в угол и жди.

— Так я ж мешать вам буду.

— Не твоя печаль.

— Вот это понимаю — часовой! — усмехнулся Райт. — Жалко времени нет, а то бы поговорили.

Сунув правую руку за борт тужурки, он нащупал там рукоятку пистолета, левой достал из кармана паспорт Павлюка и, открыв его, показал девушке.

— Надеюсь, этого будет достаточно?

Она хотела взять документ, однако Райт его не дал.

— Э-э нет, такие документы в чужие руки передавать не положено, — строго пояснил он и тут же засмеялся: — Бери, я пошутил. Уж больно ты сурова. Даже не верится, — Райт многозначительно повел глазами в сторону шофёра, — что ты... ласковой бываешь.

— А ты знай помалкивай, — резко заявила девушка, взяла паспорт и подошла ближе к фарам.

Однако Джек отобрал у нее паспорт раньше нежели она смогла прочесть в нем записи.

— Год моего рождения тебе узнавать не обязательно, — сказал он и засмеялся. — Прямо скажу, в женихи не гожусь. Стар. Справки о том, что в браке состою, не потребуется? — спрятав паспорт в карман и продолжая рыться в нем пальцами, спросил Джек Райт.

— Нет, — рассердилась девушка.

— Но, может, еще что?

— Ничего не нужно.

— И вы каждого здесь так строго проверяете? — перестав трунить, поинтересовался Райт.

Девушка смутилась.

— Да нет. Показалось что-то...

— И я смотрю, что это она? — засмеялся шофёр. — Может, думаю, приказ какой вышел. Даже растерялся...

— Вообще, нужно сказать, это неплохо. Так что вы не смущайтесь, девушка, — заключил Райт и обратился к шофёру: — А закурить вы мне дадите? Все одно помешал.

— Пожалуйста, — шофёр достал из кармана пачку с папиросами и спички. — Возьмите, сколько нужно.

Райт взял две папиросы, третью — закурил.

— Спасибо. Не рассчитал как-то запасы. Думал, пачка полная, а в ней одна папироса оказалась. Ну, я пойду, задержался здесь с вами.

Девушка закусила губы и виновато опустила голову.

— Желаю успехов, — улыбнулся Райт и, быстро зашагав в сторону дороги, скрылся в темноте.

— И откуда он взялся? — рожала плечами девушка.

— Шел мимо человек, захотел закурить, подошел. Что тут особенного?

— Ночью...

— А ночью разве люди не ходят?

— Это верно, — согласилась девушка. — Но он так неожиданно тут очутился, я даже испугалась... Хорошо ты здесь был, а то бы я умерла от страха.

— С непривычки бывает, — засмеялся шофёр. — У нас на аэродроме один солдат телка подстрелил. Тревога! В ружье! Прибежали к нему, а он докладывает: Смотрю — идет. Кричу — стой! А он — идет. Ну, я в воздух — раз. Он бежать. Кричу — ложись! А он еще быстрее. Дал вдогонку и свалил... Мы потом неделю хохотали. Но, по правде сказать, первый раз каждому жутковато бывает... А амбары мы будем вместе сторожить. Ладно? — неожиданно предложил он.

— Что ты? — отмахнулась девушка. — Завтра отец обязательно приедет.

— Ну и что ж с того? — Сеня бережно обнял ее. — Пусть Прохор Иванович ночку, другую отдохнет. Человек он немолодой, здоровью его это на пользу пойдет.

— С чего ты такой заботливый стал? — отстраняясь от шофёра, усмехнулась она. — Да если бы я знала, что мне здесь ночь торчать придется, так ни за что не согласилась бы. Думалось, отец вот-вот вернется. Председатель так и сказал: «Чем кого-то по колхозу на два-три часа искать, выйди с вечерка, а там Прохор Иванович явится и сменит». Склад, дескать, от свинарника — рукой подать, не боязно. Я, конечно, и слушать не хотела. А он заладил: ты у нас самая боевая...

— Так это ж, Тонечка, чистейшая правда.

— Какая там правда, до сих пор прийти в себя не могу. Боюсь и всё тут.

— И со мной боишься?

— С тобой не боюсь, — улыбнулась Тоня и прижалась к груди парня.

Па дороге показались две автомашины. Они мчались с такой скоростью, что Семен качнул головой и неодобрительно сказал:

— Кто-то ни своей головы, ни рессор не жалеет. А машины, не сбавляя хода, свернули к амбару.

— Сюда, — испугалась Тоня.

Сеня отобрал у нее ружье.

— Когда оружие в руках, волноваться не полагается. Не доезжая шагов двадцати, автомашины начали

притормаживать. Дверцы их распахнулись. Пассажиры выпрыгнули и рассредоточились так, что площадка у амбара неожиданно оказалась оцепленной.

— Кто шофёр машины? — раздался строгий голос из темноты.

— Я, — с напряженным вниманием следя за происходящим, ответил Семен.

— С кем приехали?

— Ни с кем. Я один.

К молодым людям подошел Кочетов.

— Здравствуйте. Давно здесь?

Заметив на плечах Кочетова скрытые плащом прямоугольники погон, Семен, чтобы успокоить девушку, улыбнулся ей и опустил ружье к ноге.

— Я приехал недавно, а она — с вечера, — пояснил шофёр.

— По дороге сюда, к вам в машину никто не садился?

— Нет.

— Может быть, на ходу кто-нибудь в кузов забрался, а вы не заметили?

— Не думаю, чтобы это можно было сделать. Я очень быстро ехал.

— Мужчину в черной тужурке не встречали?

— В пути нет. А здесь один подходил, высокий такой. Закурить просил.

— Когда это было? Как только вы сюда приехали?

— Да, мы и... поговорить не успели, — немного смутившись, промолвил шофёр и ласково посмотрел на свою подругу.

— Куда он пошел?

— К дороге...

— На Старые Гари, — осмелев, уточнила Тоня.

Первые лучи восходящего солнца еще только чуть позолотили маковки деревьев, а в воздухе уже парило, словно перед грозой. От земли тянулась едва уловимая

глазом легкая сизоватая дымка. Душно пахло прелыми листьями, грибами и можжевельником.

Прежде чем выйти из леса на опушку, где паслось стадо коров, Райт, надежно укрывшись в кустах, долго разглядывал пастуха и мальчишку-подпаска.

Пастух был невысокого роста сухонький, подвижной старик с седой редкой бородкой. Кричал он высоким, но утратившим звонкость голосом:

— Сергунь, Сергунька! Поглянь, Магнат опять к лесу норовит!..

Сергунька — вихрастый подросток в старом отцовском военном кителе, из-под которого виднелась чистая белая рубашка с отложным воротником — отбегал от стада, оглушительно щелкал длинным, плетенным из ремня кнутом, и непокорный бычок водворялся на место.

Подпасок возвращался к старику и продолжал прерванный рассказ:

— А еще, дедушка, был такой Прометей, — говорил мальчик. — Он похитил с неба огонь и отдал его людям. Научил их, как тем огнем пользоваться.

— Скажи пожалуйста, — удивлялся старик и в то же время беспокойно поглядывал на коров.

— Бог Зевс рассердился на Прометея, — продолжал подпасок, — и приказал приковать его цепями к Кавказской горе.

—К горе? Вот ведь какая несправедливость, — возмутился старик. — Человек хорошее людям сделал, а его на цепь. За что? — спрашиваю. Вишь, огонька жалко стало! Да ты купи коробку спичек и жги их, сколько твоей душеньке захочется...