Питер Чейни - Мрачная комедия

Но она должна быть. Длинная цепь совпадений не может быть случайной!

О'Мара повторил строчки Корсака — Корсака, который предпочел говорить о розах, «чарующих своим румянцем», вместо роз, «нежно пахнущих».

И вдруг он воскликнул: «Господи!» Он засмеялся и оскалился по-волчьи.

О'Мара сунул книжку в кожаном переплете в карман.

Затем взял телефонную трубку и сидел ожидая, глядя на мусор на столе, но не видя его.

В трубку послышался голос Иветты.

— Иветта, — сказал О'Мара. — Попроси мадам подойти к телефону и побыстрее. Это О'Мара.

— Сейчас, — ответила она.

Он нетерпеливо ждал, постукивая ногой о пол. Танга взяла трубку.

— Мне повезло, — сказал О'Мара. — Нам нужно немедленно действовать.

— Я рада.

— Ларю у вас? — продолжал О'Мара.

— Да. Он здесь уже десять минут.

— Ваше мнение о нем?

— Мне он понравился. Он бретонец. Я думаю, вы найдете его очень жестким — то, что вы называете «крутой».

— Почему он приехал так рано?

— Ему нужно кое-что сделать в Сант-Лиссе. Он фотограф, работает также и для полиции. Удивительно, но, очевидно, он делал фотографии наших «друзей», — Тодрилла и Наго, которого, кажется, нашли в лесу. Поэтому он должен был быть в Сант-Лиссе. Он приехал прямо оттуда на велосипеде.

— Интересно, — сказал О'Мара, — не оставит ли меня удача. Камера с ним?

— Обождите минуту. Я узнаю.

Он подождал. Вернувшись, она сказала:

— Да, все у него на багажнике велосипеда.

— Хорошо. Это сохранит нам много времени. Приезжайте с Ларю сюда. Я говорю из «Гаража Воланона». Как вы сюда сможете добраться?

— У Ларю есть велосипед. У Иветты другой. Я могу ездить на велосипеде. Я этого не люблю, но в случае необходимости могу это сделать.

— Эта необходимость наступила. Приезжайте на велосипеде.

— Слушаюсь, мсье, — засмеялась она.

— Оденьте пиджак и юбку, — продолжал он. — Измените свою внешность, но не сильно. Измените прическу. Оденьте блузку или что-нибудь, что вы обычно не носите. Я хочу, чтобы вы выглядели по-другому, но чтобы вас можно было узнать. Понятно?

— Вполне.

— Езжайте по дороге мимо фермы Гура. На ней никого нет. Воланона здесь тоже нет. Я оставил машину у стены в конце этой дороги. Оставьте там велосипеды. Попросите Ларю взять с собой фотоаппарат. Идите сюда пешком и постарайтесь, чтобы вас не видели. Войдете в боковую дверь гаража.

— Хорошо, — сказала она и вздохнула. — Нас ожидают приключения?

— Много, — сказал О'Мара.

— Я рада. А то я уже начала скучать.

— Жаль слышать это. Возможно, вам надоели ваши гости.

— Вовсе нет. Наоборот — лишь ситуация. Действительно, я подумала… — она помедлила.

— Что вы подумали? — спросил О'Мара.

— Я думала, — сказала она беззаботно, — что если бы ситуация немного развивалась, возможно, мои гости, как вы их называете, могли бы лучше показать себя. О'ревуар!

О'Мара повесил трубку. Он сидел в пыльной темноте, куря сигарету, и размышлял о Розански, пытаясь представить, как тот выглядит.

Было десять тридцать. Гелвада, прислонившись спиной к стене напротив входа на сцену в маленьком театре в Сант-Лиссе, наблюдал за Эрнестиной, быстро идущей по проходу из-за кулис. Он пошел ей навстречу.

— Моя малышка, — сказал он, — каждый раз, когда я вижу вас, вы выглядите все прекрасней. Вы изумительная женщина. Вы полны энергии, излучаете радость. Вы околдовали меня.

Она улыбнулась и сказала:

— Забавно, что ваше имя Эрнест, а мое Эрнестина. — Она говорила мягко, с дикцией профессиональной актрисы. Его восхищал ее голос.

Они медленно пошли к ее дому. Позади театра толпились люди, вышедшие со спектакля.

— Им есть о чем поговорить, — сказала она. — Сейчас все говорят о двух найденных трупах: Наго и моего бедного Жюля. Все связывают эти убийства между собой.

— Странно, почему они это делают, — удивился Гелвада. — Какая связь между этими событиями?

Она посмотрела на него и сказала:

— А вы разве не считаете, что их убил один и тот же человек?

— Конечно, это может быть, но ни в чем нельзя быть уверенным. Это то, чему я научился много лет назад, когда начал работать там, где работаю и сейчас. Никогда нельзя ни в чем быть уверенным, пока не имеешь точных доказательств. Выводы делать легко.

— Эрнест, уверяю вас: предчувствие меня не обманывает. Убийца один и тот же.

— Почему вы так думаете?

— Это очевидно. Две предсмертные записки. Записка на теле Наго была написана, очевидно, его почерком. Мой знакомый сержант полиции говорил мне, что при нем была найдена записная книжка. Почерк в записной книжке и в записке один и тот же или кажется одним и тем же. Вам понятно?

Гелвада кивнул.

— Очень хорошо, — продолжала она. — Предположим, что записка, найденная на Жюле, была также написана тем же почерком, но, возможно, и почерком Жюля…

— Вы думаете, что Тодрилл сам не писал записку? — спросил Гелвада. — Или вы думаете, что кто-то подделал его почерк а также почерк Наго? Или кто-то заставил Тодрилла написать записку?

Она покачала головой.

— Нельзя было заставить Жюля делать что-нибудь против его воли. Он был превосходным человеком. Я думаю, что кто-то подделал его почерк. Мне кажется, что убийца знал Наго, а также его почерк и почерк Жюля. Возможно, он был эксперт-графолог или специалист по подделыванию документов — может быть, шпион. Известно, как хорошо обучены нацистские разведчики.

— Вы действительно думаете, что это работа нацистского шпиона? Вы что, считаете, их еще много осталось?

Она взяла его под руку и ответила:

— Конечно. Вы сами должны это знать. Их особенно много в этой части страны. Подумайте о сотнях и тысячах людей, завербованных в это мерзкое гестапо, о сотнях и тысячах людей, работавших на подонка Гиммлера, — людей, вся жизнь которых была связана с этим грязным делом! Разве вы не понимаете, что тысячи этих людей еще на свободе, тысячи из них верят, что режим, при котором они жили и работали, вернется? Обманывают себя, что могут вернуть его. Вы знаете, что немцы говорят: «Однажды наци — всегда наци».

Гелвада кивнул головой.

— Все верно.

— И не кажется ли разумным развернуть террор в этой части страны? Такие пустынные места, вроде Сант-Брие и окрестностей, просто созданы для них. Они здесь легко могут прятаться и плести свои заговоры. Мой бедный Жюль работал здесь и знал об этом. Вы также должны знать это.

Гелвада подумал, что почва под ним стала зыбкой, и нужно быть очень осторожным.

— Я не сказал бы, что Жюль действительно знал, что они здесь. Он подозревал это и пытался найти их.

— Я считаю своим долгом, — сказала Эрнестина, — пойти в полицию и рассказать о Жюле. Я должна сказать им, что первая нашла тело и забрала записку. Я должна показать им идентичность записок.