Арсений Замостьянов - Шпион против майора Пронина

— У нас она всегда внештатная. За непрошеные подвиги у нас повидла не дают.

Через двадцать минут они перебрались к машинам. Железнов уже допросил соседей и мадам Самодину. Но к Пронину бросился с обидой в глазах:

— Что ж вы меня в доме-то оставили? Я там как болван последний…

— А ты не понимаешь? Мне нужен был надежный человек в доме. Всякие неожиданности возможны. Может быть, там у Самодина сообщники? В доме мог начаться бой.

— Да нет там никого, я всех опросил.

— Вот и молодца. Хорошо сработал. Ты в этой роли был органичен, как орган в консерватории! Топором не вырубишь. Я не шучу.

Теперь нужно было добыть коды. Пронин отказался от медицинского осмотра. Они поехали к Лифшицу — в тещин дом. По дороге, возле привокзальной чайной, Пронин остановил Адама.

— Куда вы, Иван Николаич? Вы же больны, на вас лица нет! — хлопотал Железнов.

Возле чайной Железнов догнал Пронина, схватил его за пуговицу. Его волновал один деликатный вопрос…

— Иван Николаич, а что с женой Самодина делать? Плачет она, убивается. Судя по всему, о делишках мужа она понятия не имела. Не тот характер. Не боевая подруга, наседка она. Плачет. Но все идет к тому, что нам придется ее того. Взять под арест.

— Что идет к тому? Что у тебя за демагогия? Нельзя ее арестовывать. Ты еще будь любезен на фабрику сходить, с начальством поговорить, чтобы не травили Самодину, не прижимали по службе. Если, конечно, она действительно не имела понятия о делах мужа. Пусть ребятенка своего растит. Для себя и для страны. А ты странно рассуждаешь, Виктор. С одной стороны — понятия не имела, с другой — придется под арест. Чувствуешь неувязку?

— Ну, есть традиции, есть профилактика. А Самодина расстреляют?

— Не думаю. Что такое расстрел? Разбазаривание кадров, не более. А нам нужны рабочие руки на урановых рудниках. Так что поедет шалун в Таджикистан. Уж там ему не придется кастетами махать почем зря.

— А она, что ж, будет его ждать? Или другого найдет? — Железнова почему-то остро интересовали семейные отношения Самодиных.

— Будет ждать. Такие женщины всегда прощают и ждут. Такая уж у них специфика. А ты говоришь — под арест.

Пронин вошел в чайную. Железнов — за ним. Как ни странно, это заведение работало ночью. А, может быть, для привокзального общепита уже началось утро.

— Чего желаете? — спросила буфетчица, продирая глаза.

— Если честно, очень хочется чаю. — Пронин тяжело дышал. После потасовки ныла спина. Правая рука опухла: отоваривать противника пришлось без боксерских перчаток. Кровь подсыхала в волосах.

— Скажу вам как на духу. Чай у нас бросовый. Четвертый сорт. Не чай, а комарье подсушенное. А вот сосиски сегодня ночью завезли — ух! Микояновские. Очень они душевные. Лопаются и сочатся, сами в душу просятся. Возьмите сосиски! С горошком, с капустой, с лучком. Рекомендую от всего сердца.

Пронин отер снег и пот со лба. Тронул раненую руку, скривился от боли.

— Чаю! Горячего! И сто граммов.

— А сосиски? Я вам от всей души советую, от всего сердца.

Пронин ожесточенно посмотрел на буфетчицу и швырнул перед ней помятую сторублевую купюру. Без чаю он не мог произнести ни слова.

— Да здесь и на чай. И на сосиски, и на поллитра. И еще на цельный самовар останется. С ватрушками и шоколадом. Понимаю, понимаю, удаляюсь. Бегу, как братья Знаменские.

— Пять минут, один стакан чаю — и к Лифшицу. Коды, коды нужны. Медицина, постель — все это потом.

Тещин дом был виден издалека: во всем Ногинске только там ярко горели окна. Лифшиц действовал при электрическом свете. Разобрали пол, сняли двери. Вырывали из стен подозрительные доски. Но тайников не обнаружили.

— Рассказывайте, Алевтина Игнатовна, что любил делать в этом доме ваш зять? Может быть, ему нравился подпол или чердак?

— В подполе он бывал, это верно. Я его просила там пол дощатый устроить. А чердак у нас общий с соседями. Туда он ни носа не казал. А скажите, он что, проворовался? Или враг?

— Подозревается в измене. — торжественно произнес Лифшиц. — Но это секретная информация. Прошу вас об этом не распространяться.

— Секретная? — Алевтина испуганно выпучила глаза. — Зачем же вы мне секреты рассказываете? Неправильно это. Секреты при себе держать надоть. На то они и секреты.

Лифшиц вскочил, когда в комнату зашел Пронин.

— Работаем, товарищ майор. Получена важная информация. Тайников не найдено. А у вас кровь, Иван Николаич! Я сейчас за врачом сбегаю…

Пронин остановил его:

— Не суетись. Что нашли?

— Подозрительного — ноль. В подполе жестяная банка с деньгами спрятана. За кадками капустными. Обыкновенные деньги, советские. В стенах тайников нет. Сейчас товарищи обследуют чердак.

— Понятно. Нет здесь ничего. Я тебе доверяю, Миша. Если б было — ты бы не пропустил. Значит, нам здесь делать нечего. Почините избу — и домой.

Усталая «эмка» ехала по белой проселочной дороге в сторону Москвы. Пронину забинтовали руку, промыли голову — водой и перекисью водорода. Роль медсестры исполнил верный Адам. Пронин спал. Спал крепко, даже на крутых горках не открывал глаз. А Железнов и Кирий хранили тишину, боялись ненароком кашлянуть. Сегодня командир сделал за них всю работу. Их разъедал стыд.

А Пронину снились телеграфные коды — то в виде экзотических животных, то в виде цветов и деревьев. И вставало перед ним насмешливое лицо майора Роджерса.

Роджерса Пронин принимал в комнате для отдыха следующим утром.

— А мы взяли Самодина, — не без ехидства начал Пронин. — Спасибо вам за сотрудничество. Вы надежно нас сориентировали.

— Что ж, если съедена ладья — к чему жалеть пешку? Самодин так Самодин. У вас в последнее время много трофеев. Не возгордитесь, Пронин. Правда, история не даст вам много времени для гордыни…

— По-прежнему пугаете нас немцами? Вы становитесь однообразным, друг мой. Об этом мне интереснее с Дитмаром поговорить. Мы можем и на троих сообразить — я, вы и Дитмар. Пожалуй, для начала сообразим на троих в другой компании.

Пронин поднял телефонную трубку, произнес, к удивлению Роджерса, какую-то непонятную фразу и загадочно улыбнулся. В ту же минуту в кабинет вошли Железнов и Самодин.

— У вас был превосходный агент, господин Роджерс. Он надежно врос в советскую жизнь, не вызывал подозрений. Одна теща чего стоит — боевой товарищ! У него не было досадных слабостей вроде пьянства. Посмотрите на него, это же настоящий атлет! Он даже босиком по снегу едва от меня не убежал. Одно слово — механик.

Самодин улыбнулся. За ночь он успел отдохнуть и выглядел почти свежим.

— Крепкого корня человек! Вы ведь и машину водите, не так ли, гражданин Самодин Аркадий Палыч? Мы проверяли, у вас за плечами курсы шоферов. Как вам показался автомобиль портного Левицкого? Надеюсь, шофер содержит его в должном порядке?