Анастасия Дока - Полярные чувства

– Так ты не отрицаешь, что отказываешься от моих предположений, потому что я женщина?! – она и сама не заметила, как вскочила с дивана, оказавшись прямо перед Соколовым, который теперь стоял напротив и смотрел такими глазами, будто готов был ее убить.

– Тебе придется научиться слушать… – с тихой угрозой произнес Дмитрий и протянул руку.

– Убери руки!

– Нет, – неожиданно он закинул ее на плечо и куда-то понес.

– Соколов! Дима!

Они оказались в спальне. Дмитрий опустил ее на кровать и указал рукой на портрет Василисы:

– Я тоже очень люблю свою работу, но тебя люблю больше. Поэтому и выполнил твою просьбу, вместо того, чтобы объяснить, что так с мужчинами обращаться нельзя. Нельзя все время доказывать свою правоту и тыкать своим интеллектом! Но, Саша, я готов терпеть все эти выкрутасы, только мне нужно знать, что и тебе это тоже нужно, – и замолчал.

Теперь он смотрел так, словно хотел утопить ее в своей нежности. Александра была обескуражена. Впервые в жизни не находились слова. Никакие. В голове стояла ошеломительная тишина. Сердце дергалось в рваном ритме. Не это ли она так хотела всегда услышать? Не эти ли слова сделают счастливой любую женщину? И если это признание в любви, то почему ей так грустно? А может, она накручивает и слышит то, что хочет, и все это значит не любовь, а… А что?

– Саша, ответь.

– Это ты сейчас признался…

– Догадливая, – улыбка вышла неуверенной, измученной, – так что?

– Ты хочешь знать, что я думаю о Шифровальщике?

– Какой нахрен Шифровальщик?! Ты что вообще ничего не поняла? – и снова этот взгляд: незнакомый и пугающий. Всего на долю мгновения ей померещилось, как внутри Соколова проскочил кто-то другой. Возможно, тот, кто так подозрительно хорошо подкован в вопросах психиатрии. Она отодвинулась. Соколов стал прежним, но отошел к стене. Он стоял спиной, рассматривая портрет, водя пальцем по «волосам» из разноцветных записей.

– Работа для тебя значит больше, чем живой человек, – это был не вопрос, скорее утверждение. Вздохнул и быстро продолжил:

– Как же с тобой тяжело. Почему с другими женщинами все понятно, очевидно, а с тобой полная хрень?

– Потому что я не другая женщина. Я – это я. Без сравнений, – Александра ощутила что-то вроде обиды. Конечно, она не думала ни о каком Шифровальщике и прекрасно расслышала его вопрос, но оказалась совершенно не готова к подобному повороту событий! Выяснение отношений приобрело чересчур интимный характер и ее, привыкшую быть одиночкой, выбило из равновесия – заставило на секунду, но все же задуматься о том, готова ли она сама любить. Готова ли открыть все свои странности, показаться слабой. Быть не идеальной. Почему он этого не понимает? Почему не видит ее попыток скрыть свою суть? И причем здесь другие женщины? Неужели, она всего лишь одна из них?

В наступившей тишине отчетливо завибрировал телефон. Соколов, не раздумывая, взял мобильник и ответил:

– Да. Выезжаю. Буду минут через сорок.

– Уезжаешь? – голос дрогнул.

– Да. Дела.

– Тебя ждать? – сердце пропустило удар, в ожидании ответа. Внутренний голос настойчиво упрашивал встать, подойти, что-нибудь сказать, но она продолжала сидеть, гордо выпрямив спину, стерев с лица все эмоции.

– А ты будешь? – и, не дав ей возможности ответить, Дмитрий покинул комнату.

Дверь хлопнула, а спустя пару минут по квартире разнеслось раздраженное: – Черт! Дьявольская муть! Черт! Черт бы тебя побрал, Соколов!

В груди пылал огонь. Огонь из такой широкой гаммы эмоций, что Александра даже растерялась. Она продолжала сидеть, произнося одни и те же ругательства, кляня его, себя, идиотскую просьбу помочь с делом, нелепый запрет на мат и Ивана. С ним всегда было легко и он никогда не высмеивал ее интуицию. А еще не признавался в любви.

Сообщение пришло внезапно, выдернув из размышлений и, возвращая в реальность. Она взглянула на телефон скорее машинально, сдвинула экран и прочитала вслух:

– Всю найденную информацию по делу, а так же сведения о Весникове выслал на электронку. Там есть адрес. Одна не езди.

И спустя пару секунд:

– Меня сегодня не жди.

Александра тут же открыла почту, чувствуя, как жжет в глазах и как едкое разочарование расползается по сердцу. Чертов Соколов сказал никуда не ездить, но имея адрес потенциального убийцы на руках, разве можно бездействовать? К тому же, проветриться сейчас было самым оптимальным решением. Холодный воздух обещал прочистить мозги – в голове наблюдался полный кавардак. Быстро накинула пальто и шарф, обула сапоги, прихватила сумочку и, смахнув одинокую слезу, вышла из квартиры. Больше всего на свете ей сейчас хотелось оказаться поближе к опасности. Подальше от непрошенных чувств.

Носилки, вопросы, кровь на юбке. Всего каких-то пять минут, и скорая пугающе звонко понеслась в сторону улицы Тамбасова. Дальнейшее помнилось смутно, отрывочно. Приехали быстро. Его Василек пришла в себя и улыбнулась, когда он повторял врачу тоже, что сообщил санитарам скорой, а затем шумно выдохнула и потеряла сознание. Ему сказали ехать домой, но он остался. Ступни словно приросли к плиточному полу. А дальше была выпитая залпом чашка кофе, тонкая фигурка, будто застывшая на сетчатке глаза и рыжие волосы, водопадом, расплескавшиеся по каталке. С ребенком беда. Алексей это понял, сразу – еще до того, как жену спешно завезли в грузовой лифт. Потом были его расспросы и безразличное лицо охранника, регистратура и пожимающие плечами сотрудники. Еще одна чашка кофе, но уже дома, крепко зажатый в руке мобильник и рассеянный взгляд, блуждающий вдоль вешалок с женской одеждой.

В случившемся он винил себя. Не стоило показывать эту дурацкую шляпу, не стоило даже упоминать о ней. Нужно было отвлечь жену, вывести на улицу и незаметно избавиться от мерзкого сюрприза. Нужно было думать о ее впечатлительности. Вспомнить о нервном начале дня и пропавшей Сорокиной. Думать головой. Все время держать ее за руку…

Резко стукнув кулаком по распахнутой дверце шкафа, набрал номер регистратуры, но ответом было сообщение об отсутствии данных.

– Позвоните утром, – сказала трубка, и раздались гудки.

Алексей не находил места. В голове то и дело вспыхивали мысли: одна страшнее другой. Он никогда не боялся крови. Драки являлись практически неотъемлемой частью его юношества – кулаками решались споры, пьянки с друзьями и походы в клубы. Чаще все происходило в шутку, но иногда доходило до серьезных потасовок с разбитыми лицами и переломанными частями тела. Однажды, в выпускном классе он напоролся на хулиганов, и вместо того, чтобы дать деру, ввязался в драку. Один против троих – шансы были на нуле. Ту драку он запомнил надолго: сначала лежал на асфальте, захлебываясь кровью, потом почти месяц провалялся в больнице. Но в те дни он не испытывал и толики того жуткого страха, который сейчас бежал по венам, ускоряясь и обжигая все нутро. Красное пятно на юбке, потухшие зеленые глаза и рыжие волосы на каталке, словно потухшее солнце, исчезающее за металлическими дверями.