Сергей Чебаненко - Караул под «ёлочкой»

Контрразведчик еще раз внимательно окинул взглядом расчеты и поднял взгляд на Чекмаева:

— Вот что, Костя… Во-первых, ты в самом срочном порядке находишь Волынцева и выясняешь, кому и когда он звонил в ночь перед стартом. Если он вообще звонил, конечно… Во-вторых, немедленно поднимаешь по тревоге роту спецназначения. От моего имени, конечно. Пусть наши ребятишки самым внимательным образом прочешут весь этот пятачок от здания экспедиции до отметки семнадцать с половиной километров. Неторопливо, двигаясь по спирали, так, чтобы ни одного местечка, где даже теоретически можно что-либо спрятать, не пропустить. Ни единого! Ясно?

…Через час капитан Чекмаев доложил Контрразведчику, что начальник отдела Алексей Иванович Волынцев в ночь перед стартом водителю Железняку не звонил и на работу его не вызывал.

А еще через два с половиной часа, когда сумерки уже начали сгущаться над степью, поисковое отделение группы специального назначения на территории корпуса 2Б, — том самом, в котором готовили к запуску ракеты-носители, — обнаружило труп Кирилла Ушакова. Тело инженера было найдено в цистерне с остатками жидкого азота, которая стояла в железнодорожном тупичке около компрессорной.

6 сентября 1988 года.

Космодром Байконур, вторая площадка.

Майора Демиденко, своего постоянного партнера по преферансу, Агент заметил еще издали, когда вышел из столовой и спускался по ступенькам в сторону нижнего строевого плаца. Демиденко считался одним из лучших специалистов по вычислительной технике на космодроме. Всегда веселый и улыбчивый, сейчас он шел навстречу Агенту с озабоченным выражением на лице.

— Привет, Александр Михайлович! — бодрым голосом окликнул его Агент. — Что это ты сегодня не в настроении? Что-нибудь случилось?

— А, это ты… Привет, — Демиденко поднял на Агента рассеянный взгляд, остановился и пожал протянутую руку. — Случилось. Ты разве еще ничего не знаешь?

— Нет. А что?

— Большие неприятности на орбите. Космонавты не могут приземлиться.

— Да что ты? — Агент изобразил на лице удивление. Его сердце сжалось в радостном возбуждении. Устройство, которое три с половиной месяца назад он тайно поместил в спускаемый аппарат космического корабля, сработало!

Когда Агент получал это задание и оговаривалась сумма вознаграждения, единственным условием со стороны заказчика был подтвержденный факт срабатывания внедренной в вычислительный комплекс «Союза» микросхемы. Только после этого деньги за проведение всей операции будут переданы ему через почтовый ящик с очередным курьером. И только после этого его работа здесь, на Байконуре, будет считаться завершенной и ему дадут координаты канала для ухода за пределы этой взрастившей его, но все-таки такой ненавистной ему страны.

— И что же случилось? — Агент изо всех сил старался ни словом, ни жестом не выдать собеседнику своей радости. — Движок полетел?

— Черт его знает, — Демиденко неопределенно пожал плечами. — С двигателями вроде бы все в порядке. От «Мира» «Союз» отстыковался нормально, сбросил перед спуском орбитальный отсек. Лахов стал готовить двигатель к включению. И вдруг — на тебе, нестандартное включение двигателей, а потом — сбой в ориентации!

— Хреново! — Агент озадачено присвистнул. — Без двигателей и с потерей ориентации машинку на Землю не посадишь!

— Представляешь, какая неприятность: отказали оба инфракрасных датчика! — от волнения лицо Демиденко стало покрываться красными пятнами. — Оба! И основной, и резервный!

— Ничего себе! Ну, а если попробовать вручную сориентироваться?

— Да так поначалу и хотели сделать! Сразу же на следующем витке. Подготовились, экипажу передали инструкции. Лахов включает двигатель, несколько секунд нормальной работы — и вдруг сбой в вычислительном комплексе. И корабль снова теряет ориентацию.

— Вот это да! — Агент округлил глаза. — Михалыч, и что же теперь будет?

— Посадка перенесена на завтрашнее утро, — хмуро буркнул в ответ Демиденко. — Все управленческие расчеты переведены в дежурный режим. По крайней мере, на предстоящие сутки.

— Михалыч, а если и завтра их посадить не удастся? Тогда что?

— А тогда полный звездец! — в сердцах ругнулся Демиденко и пояснил:

— Запасов воздуха у Лахова и афганца хватит на трое с половиной суток. Потом — все, хана…

— Ох, ни хрена себе, — Агент приоткрыл рот, демонстрируя собеседнику, крайнюю степень своей растерянности. — Это ж два трупа и международный скандал как минимум!

— Если, не дай Бог, ребятам не удастся завтра вернуться на Землю, — Демиденко еще больше нахмурился, — наши особисты здесь камня на камне не оставят!

— Да мы-то причем? Авария ведь на орбите, а не здесь!

— Не здесь, говоришь? А диверсанты неделю назад? А смерть Сереги Бехтерева? Поверь мне, кое-кто из кожи будет лезть, чтобы связать все в один клубок!

— Пожалуй, ты прав, Михалыч. Под раздачу достанется всем, — задумчиво протянул Агент и заторопился:

— Ладно, Александр Михайлович, я пойду. У меня сегодня еще одна проверочка на «Прогрессе».

— А, ну бывай, — Демиденко кивнул на прощание и зашагал в сторону столовой.

Агент спустился на нижний плац, достал сигареты и закурил.

Итак, та штуковина на «Союзе» сработала. А это значит, что обещанные деньги уже почти у него в кармане. Деньги есть и в перспективе будет свобода. Дня два, от силы три, — и прости — прощай, дорогой космодром. Прости — прощай, родная страна!

Агент затянулся на полную грудь, щелчком отшвырнул окурок в сторону и пружинистой походкой зашагал к воротам испытательного корпуса.

Впереди его ждало светлое будущее. Деньги и свобода.

6 сентября 1988 года.

Космодром Байконур, вторая площадка.

Монтажно-испытательный корпус 1А.

— Присаживайтесь, ребята, — Контрразведчик привычным жестом указал майору Казинцеву и капитану Чекмаеву на стулья около письменного стола. — Чем порадуете?

Майор молча достал из кожаной рабочей папки несколько стянутых скрепкой листов бумаги и протянул Контрразведчику:

— Здесь отчет оперативной группы по Кириллу Ушакову, Вадим Алексеевич. Акты экспертиз, докладные моих сотрудников и краткие выводы.

— Вот с кратких выводов, Паша, пожалуй, и начнем. Командование сегодня утром горячо поздравило меня со вторым трупом. Им там, в Москве, нет дела до того, что тело Ушакова неделю пролежало в жидком азоте и является, если так можно выразиться, всего лишь еще одним дополнительным штрихом в общей картине той распроклятой предстартовой ночи. Труп есть труп, а видимых результатов нашего расследования пока нет… Так что шею мне сегодня намылили и стружечку со спины сняли. Поочередно из каждого начальственного кабинета и по полной программе… Итак, какие соображения по Ушакову, ребята?