Микки Спиллейн - «…И аз воздам»

— Пойдем перекусим.

— Я здесь с деловым визитом.

Она засмеялась и придвинулась ко мне, натягивая перчатки.

— Майк, а о чем вы думали минуту назад?

Я старался не смотреть ей в глаза.

— Ни о чем.

— Вы говорите неправду.

— Я знаю.

Юнона взглянула на меня через плечо. В ее взгляде была мольба.

— Но это не из-за меня?

Я выжал из себя кривую улыбку:

— Нет, Юнона, все в порядке. Просто я подумал о том, о чем не должен был думать.

— Я рада, Майк. В тот момент вы кого-то страшно ненавидели, и мне бы не хотелось, чтобы вы ненавидели меня. — Она по-девчоночьи взяла меня за руку и потянула к боковой двери. — Я не хочу делить вас совсем личным составом агентства.

Мы вышли в коридор, и я нажал на кнопку лифта. Пока мы ждали лифт, Юнона прижала мою руку своей, зная, что я не могу отвести от нее глаз. Юнона, богиня в норковом манто! Она была лучше оригинала.

Я увидел, что свет снова зажег золото в ее волосах. В голове моей опять начался всепоглощающий пожар, появилась боль в груди, и я почувствовал, что имя Шарлотты рвется с моих губ. Боже милостивый! Неужели можно вспоминать только так! Вспоминать женщину, которую любил, а потом послал в небытие! Я отвел глаза.

Лифт остановился; лифтер одарил Юнону царственным кивком и пробормотал слова приветствия. Двое мужчин в кабине лифта посмотрели на Юнону, а потом ревниво — на меня. Похоже, она производила одинаковое впечатление на всех.

На улице появился скользкий белый ковер, струившийся от ветра. Я поднял воротник пальто и устремился вперед в поисках такси. Юнона сказала:

— Не надо такси, Майк. Моя машина стоит за углом. — Она сунула руку в карман и вынула два ключа на золотой цепочке. — Держите ключи.

Мы наклонили головы, защищаясь от ветра, и завернули за угол. Она показала на новый «кадиллак» с откидывающимся верхом и всякими штучками, которые, как я думал, существуют только на витринах. Я придержал дверцу, пока она забиралась внутрь, захлопнул ее и обошел машину с другой стороны. Надо же, такие вещи существуют в действительности!

Мотор заурчал, как сытый кот, всей своей мощью стремясь оторваться от тротуара.

— Куда ехать, Юнона?

— В центре есть уютное местечко, которое я обнаружила несколько месяцев назад. Там готовят лучшие в мире бифштексы, если вы понимаете в них толк. Там бывают самые интересные в мире люди… восхитительные люди.

— Восхитительные?

— Это не совсем верное слово. Они… необычные. Я в самом деле никогда таких не видела. Но еда там отличная. Увидите. Поезжайте вперед по Бродвею, я покажу дорогу.

Я кивнул и направился к центру. Дворники двигались, как метрономы. Снег мешал, но транспорта на улице стало меньше, и через несколько минут мы были в центре. Юнона наклонилась к стеклу, всматриваясь в перекрестки. Я сбросил скорость, чтобы она могла осмотреться, и она постучала пальцем по стеклу.

— Следующий дом, Майк. Сразу за углом.

Я улыбнулся ей.

— Мы посещаем трущобы? Или публика из Гринич-Виллидж переместилась в эти кварталы?

— Ничего подобного. Еда здесь превосходная.

Я улыбнулся ей в ответ, и она спросила:

— Вы уже бывали здесь, Майк?

— Однажды. Раньше здесь был притон, где покуривали травку, но еда и тогда была качественная. Неудивительно, что вы здесь видели столько «интересных» людей.

— Майк!

— Спуститесь на землю, Юнона. Вы слишком долго витали в облаках. Если меня увидят входящим сюда, меня освистают. Если вообще впустят.

Она озадаченно посмотрела на меня.

— Однажды меня отсюда выкинули, — пояснил я. — По крайней мере, пытались. Но это вызвало ответные меры, и я ушел на своих двоих. Волос мне, правда, повыдергивали. Славные люди.

Юнона закусила губу, сдерживая смех.

— А я говорю своим друзьям, что здесь замечательные бифштексы! Двое моих приятелей просто вышли из себя, когда я упомянула эту забегаловку еще раз.

— Да уж, они, наверное, хорошо провели здесь время.

Пойдем посмотрим, как живут низшие классы.

Она стряхнула снег с волос и подождала, пока я открою перед ней дверь. Чтобы попасть в гардероб, надо было пройти через бар, и я бросил быстрый взгляд на публику, расположившуюся у стойки. Десяток глаз, повстречавшись с моими глазами, продолжали пристально смотреть на меня. Какой-то гомик пытался подцепить парня, слишком пьяного, чтобы что-нибудь понимать, но видя, что все напрасно, оставил эту затею. Я получил от него сладкую улыбку, когда он подошел достаточно близко, чтобы получить по шее. Бармен тоже был голубой и, похоже, разозлился, что я с дамой.

У девушки в гардеробе был такой вид, будто она пыталась отрастить усы, но потерпела фиаско. Она одарила меня ледяным взглядом и мило улыбнулась Юноне. Когда она отошла повесить наши пальто, Юнона обернулась ко мне со следами смущенного румянца, и я рассмеялся:

— Теперь вы поняли?

Она зажала рот рукой, чтобы не расхохотаться:

— Майк, какая я глупая! Я думала, они просто очень дружелюбны.

— О да, очень. К вам, по крайней мере. Думаю, вы обратили внимание, как холодно приняли меня.

Здесь был длинный, узкий зал с кабинами по сторонам и несколькими столиками в центре. За столиками никого не было, но более половины кабин было занято. Подошел шепелявый официант с рассыпанными по плечам кудрями, поклонился и провел нас в последнюю кабину в дальнем конце помещения.

Я заказал коктейль перед бифштексом, и официант так низко склонился передо мной в поклоне, что я испугался, как бы он меня не поцеловал. Юнона открыла портсигар, украшенный драгоценными камнями, и выбрала длинную сигарету.

— А вы понравились, Майк, — проговорила она. — Курите!

Я покачал головой и достал сигарету из своей мятой пачки. В баре кто-то опустил монетку в музыкальный автомат, и раздалась проникновенная музыка; мелодию вел хрипловатый саксофон. Под эту музыку не хотелось разговаривать, ее хотелось слушать. Когда подали коктейли, мы одновременно взялись за бокалы.

— Скажите тост, Майк. — Ее глаза светились.

— За красоту, — сказал я. — За Олимп. За богиню, которая ходит рядом со смертными.

— С замечательными смертными, — добавила Юнона. Мы осушили бокалы.

Потом был еще коктейль и другие тосты. Наконец принесли бифштексы, самые лучшие в мире, как она сказала. Бывает такое состояние, когда чувствуешь себя наполненным и удовлетворенным, когда можно сидеть, пуская колечками сигаретный дым и ощущать себя частицей окружающего мира.

— О чем думаете, Майк?

— О том, как хорошо быть живым. Вам не следовало приводить меня сюда. Это отвлекает от работы.

Она нахмурилась.

— Вы по-прежнему ищете причину смерти своего друга?

— Ага. Я встретился с крошкой Мэрион, кстати. Она — одна из причин. Черт возьми, все так честно и открыто, что выбивает почву у меня из-под ног. Я боялся, что так все и обернется. Но я все еще пытаюсь.