Гарольд Мазур - Зарой меня глубже. Такая богатая, такая красивая и такая мертвая. Представление окончено

— Я… я хочу сказать Вам пару слов, Джордан.

— Валяйте, — разрешил я.

— Не могли бы Вы сделать мне одолжение?

Я пожал плечами:

— Возможно.

— Это… я насчет Мюриэль Эванс, — просительно начал он. — Не хотелось бы, чтобы Карен знала, что Вы меня видели…

Он сделал беспомощный жест:

— Карен очень ревнива.

— Да?

Он быстро и нервно оглянулся через плечо.

— Да. Можете Вы обещать не упоминать про…

Я сказал:

— Послушайте, Кассини, я обещаю только одно: если это не касается моих дел, Вам не о чем беспокоиться.

Его глаза загорелись.

— При одном условии, — добавил я.

— Что угодно, — пообещал он.

— Я хочу знать, что Вы делали у Мюриэль Эванс и как с ней познакомились.

Он застенчиво опустил глаза, ровно настолько застенчиво, как мог смотреть парень вроде Кассини.

— После смерти дяди Карен и появления Вирны Форд с ее историей я пытался провести небольшое расследование. Пришел в танцевальную студию, где она работала, и там встретил Мюриэль. Мы… — он выразительно пожал плечами, — ну, мы стали друзьями.

— Звучит логично, — отозвался я.

Он все еще благодарил меня, когда вплыла Карен Перно. Ее холеное тело было облачено в небесно-голубой халат, а лилейное личико украшала сердечная улыбка.

— Какой приятный сюрприз, — сказала она и переглянулась с Кассини. — Руди, дорогой, нам нужно кое-что обсудить. Приходи вечером. И пожалуйста, вели Кларе подать «бурбон».

Когда все было сделано, она присела на диван. Села так близко, что между нами не прошел бы штык лопаты. Рот ее был серьезен, темные глаза обеспокоены.

— Я была в ужасе, когда прочитала про ужасный выстрел в вашем офисе. Я пыталась найти тебя, но тебя не было, — ее пальцы обхватили мою руку. — Ты очень важен для меня, Скотт — я ведь могу называть тебя Скотт, правда?

— Можешь.

— Обещай, что будешь осторожен.

— Я буду осторожен.

— Хорошо, — она улыбнулась, будто мир сразу стал куда пригоднее для жизни. — Как продвигаются дела?

— Неплохо. Продвигаемся понемножку, ничего сенсационного, но надеюсь, все может измениться в любой момент.

— Возможно, мы еще отпразднуем, — сказала она. — Завтра мой день рождения.

— Какое совпадение, — удивился я, — а у меня есть подарок.

Она чуть сжала мою руку:

— Ты телепат. Я люблю подарки. Давай за это выпьем.

Карен налила немного «бурбона» в два высоких бокала, и мы чокнулись. «Бурбон» был неплох и мягок, как крыло колибри. Винокур явно не был холодным ремесленником. Она повернулась ко мне с сиянием в глазах:

— Я ужасно заинтригована. Что это?

Я вынул платок и развернул на ее коленях. Бриллиантовая заколка сверкнула под люстрой тысячей граней. У нее перехватило дыхание. Глаза были прикованы к украшению — темные, пустые и слегка испуганные. Потом она подняла голову и рассмеялась тонким, переливчатым смехом, на октаву выше ее способностей.

— Как прекрасно! — прошептала она. — Где ты ее достал?

— В ломбарде.

Она моргнула, стараясь удержать улыбку.

— Туда ее сдала Вирна Форд. Вопрос на засыпку: где взяла ее Вирна?

Она сделала глоток, глядя на меня поверх бокала. Потом повертела застежку в пальцах и сказала:

— Клянусь, она получила ее от Эрика Квимби.

— Почему?

Теперь слова хлынули потоком.

— Очень просто. Видишь ли, несколько месяцев назад я сломала заколку, и дядя Джим обещал ее починить. Он взял ее, но так и не вернул. Должно быть, Квимби нашел ее и отдал Вирне.

— Почему?

— Как взятку за свидетельство.

— Где дядя Джим собирался ее чинить?

— У Лантьера, полагаю. А какая разница?

— Разница есть, — вздохнул я. — Я там сегодня был, и они ни словом об этом не упомянули. И заколка, похоже, в порядке.

Она медленно краснела. Я искоса смотрел на нее, как смотрят на ребенка, заподозренного во лжи.

— Ты думаешь, что я лгу? — спросила она. — Да?

— Угу-у.

Она прикусила губу:

— А тогда почему ты не скажешь?

— Хорошо. Ты лжешь.

Она поспешно встала. Ее глаза потемнели. В голосе звенело раздражение.

— Ты самый подозрительный мужчина, которого я встречала.

— А знаешь, почему? — мрачно спросил я. — В последние несколько дней со мной случилось все, что только может случиться. Мне предупреждали и мне угрожали записками, письмами и картинками с гробами. В моей квартире отравили странную девушку. Копы вытащили меня из постели посреди ночи. На меня наставляли целый арсенал пистолетов, и некоторые даже стреляли. Я уже некролог себе придумал. «Скотт Джордан неожиданно скончался от свинца. Цветов не надо». Мне лгали и водили за нос с утра до ночи все, кому не лень. Ты мой клиент. Я пытаюсь тебе помочь. Как я могу это сделать, если ты мне тоже лжешь? Ты единственный человек, от которого мне нужна правда — теперь и впредь.

Она сцепила пальцы и надулась. Но уже через секунду ее глаза торжествующе сверкнули и она спросила:

— Ты не будешь сердиться?

— Не буду.

Она снова села, расслабилась и честно сказала:

— Я тебе лгала. Заколку Вирне дала я. Она была на мне в тот день, она пришла, увидела ее и обещала, что изменит показания. Я ей дала заколку в знак доверия.

— Что ты еще ей обещала?

— Двадцать процентов денег, которые получу в наследство.

— Но она умерла слишком быстро, — сказал я.

Она склонила голову:

— Да, слишком быстро.

— И почему ты мне этого раньше не сказала?

Она состроила гримаску:

— Ты обещал не ворчать. Я не думала, что это важно, раз Вирна мертва.

— Конечно, это важно. Вот посмотри. Предположим, она рассказала про твое предложение Квимби. Какой будет его реакция? Он захочет ее убить.

— Точно, — решительно сказала она. — Как раз это и случилось. Он ее убил.

Я уставился в потолок и пробормотал:

— Господи, дай мне силы.

— Ты можешь это доказать, — упрямо настаивала она. — Можно предъявить ему такое обвинение. О, как бы я хотела оказаться там, когда он поймет, что его ожидает. Я бы умерла со смеху.

Я покачал головой:

— До этого еще далеко. А пока ты должна мне двести долларов. Столько стоило выкупить заколку.

— Так мало? — она явно оскорбилась.

— Вирна ее не продавала. Просто отдала в залог, — казалось, это ее успокоило. Я добавил: — Предположим, Вирна тебя надула.

Она простодушно покачала головой.

— О, она не могла этого сделать.

— Я бы не сказал, — сухо прервал я. — Ты не знаешь Вирну.

Она помолчала:

— Тебе дать чек сейчас?

— Я могу подождать.

Снова молчание. Она положила голову на руки и взглянула на меня так, будто мы играли.

— Ты все еще злишься. Ты думаешь, у меня есть еще секреты.

— А они есть?

— Нет, — серьезно сказала она. — Честно. Я хочу, чтобы ты верил. С этого момента я буду говорить тебе правду.

— Это было бы превосходно.