Сью Графтон - В - значит вторжение

— Им не обязательно быть. Он мог прочесть об этом в книге. Не нужно быть гением, чтобы понять, как все подстроить. Он увидел шанс получить большие деньги и действовал по наитию.

— Как мы собираемся это доказать?

— Найдите старика, и он вам расскажет.

— Почему вы так уверены, что он видел столкновение?

— Он должен был, потому что я помню, что видела его, когда подъезжала к дороге. Я не обратила особого внимания, потому что смотрела на дорогу впереди.

— Где вы его видели?

— На противоположной стороне Палисад.

— И что он делал?

— Не знаю. Думаю, он ждал, чтобы перейти через дорогу, так что он должен был увидеть их машину в то же время, что и я.

— Сколько ему лет, по-вашему?

— Что я знаю о стариках? У него были белые волосы и коричневая кожаная куртка, старая и потрескавшаяся.

— Вы можете вспомнить что-нибудь еще? На нем были очки?

— Я не помню.

— Что насчет формы его лица?

— Вроде, длинное.

— Бритое?

— Думаю, что да. У него точно не было бороды, но усы могли быть.

— Родинки, шрамы?

— Ничем не могу помочь. Я была расстроена и не обращала особого внимания.

— Как насчет роста и веса?

— Он казался выше меня, а у меня метр шестьдесят семь, но он не был толстым или худым, как жердь. Извините, что не могу быть точнее.

— А что насчет рук?

— Ничего, но я запомнила его обувь. Это были старомодные черные кожаные ботинки на шнурках, похожие мой дедушка носил на работу. Знаете такие, с дырочками вокруг подъема?

— Знаю.

— Они были нечищены, и подметка на правом отрывалась.

— У него был какой-нибудь акцент?

— Я не заметила.

— А как насчет зубов?

— Плохие. Желтые, как будто он курит. Я забыла об этом.

— Что-нибудь еще?

Она помотала головой.

— Что насчет ваших повреждений, кроме шеи?

— В начале были головные боли, но потом прошли. Шея все еще болит, и это сказывается на спине. Я пропустила два дня на работе, но больше ничего. Если я сижу какое-то время, то приходится вставать и походить. Думаю, что мне повезло, что легко отделалась.

— Это точно.

В течение следующей недели у меня не было случая поговорить с Мелани, но Генри информировал меня о ее проблемах с Гасом, колючий нрав которого проявлялся во всей красе. Дважды, ранним утром, я видела, как она приезжала из своего мотеля. Я знаю, что она оставалась допоздна, ухаживая за ним. Наверное, я должна была пригласить ее к себе на бокал вина или напомнить о ее обещании угостить меня обедом. Лучше всего было бы приготовить питательную запеканку, предоставив таким образом еду для них двоих, в манере доброй соседки.

Но разве это похоже на меня? Я этого не сделала по следующим причинам:

1. Я не умею готовить.

2. Я никогда не была дружна с Гасом, и мне не хотелось быть вовлеченной в турбулентность, которая его окружала.

Я замечала, что люди, рвущиеся спасать кого-то, обычно вызывают раздражение, без малейшего эффекта для человека, нуждающегося в помощи. Вы не можете спасти других от самих себя, потому что те, кто делает вечную неразбериху из своей жизни, не любят, когда вы вторгаетесь в созданную ими драму. Они хотят вашего «ах ты, бедняжка» сочувствия, но не хотят ничего менять. Это истина, которой я, кажется, никогда не научусь.

Проблема в этом случае была в том, что Гас не создавал неприятностей. Он открыл окно, и они вползли.

Генри рассказал, что в первые выходные, когда Гас был дома, директор Роллинг Хиллс порекомендовал сиделку, которая согласилась поработать по восемь часов в субботу и в воскресенье. Это освободило Мелани от наиболее неприятных медицинских и гигиенических процедур, и в то же время предоставило Гасу еще один предмет для издевательств, когда у него портилось настроение, что оно делало каждый час.

Еще Генри сказал, что Мелани не получила ни одного ответа на свои объявления в газете.

В конце концов, она связалась с агенством и встречалась с потенциальными компаньонками, надеясь найти кого-нибудь, чтобы заполнить брешь.

— Нашла она кого-нибудь?

— Не совсем. Пока что, она выбрала трех. Две из них не выдержали до конца дня. Третья продержалась дольше, но ненамного. Он так орал на нее, что у меня во дворе было слышно.

— Наверное, я должна была предложить помощь, но решила, что лучше не буду, если только научусь справляться с чувством вины.

— Ну и как, справляешься?

— Довольно хорошо.

Солана

Солана остановила машину и проверила объявление в газете, убедившись, что адрес был правильным. Телефонного номера не было. Последнее объявление, на которое она ответила, оказалось тупиком. Пациенткой была старушка, живущая в доме своей дочери и прикованная к постели, которая стояла в столовой. Дом был очень милый, но импровизированный больничный уголок портил весь вид. Высокие потолки, много света, все обставлено со вкусом. В доме был повар и домработница, и это уменьшало энтузиазм Соланы.

Собеседование проводила дочь, которой был нужен кто-то для обеспечения нужд ее матери, но она не считала себя обязанной платить высокую ставку персональной сиделки, потому что сама будет присутствовать в доме.

От Соланы требовалось мыть, кормить и менять памперсы сенильной старухе, менять постельное белье, стирать и давать лекарства. Она могла с этим справиться, но ей не нравились дочкины замашки. Кажется, она считала медицинского профессионала домашней прислугой. Солана подозревала, что с домработницей обращались лучше.

Высокомерная дочка сделала заметки в своем блокноте и заявила, что ей нужно побеседовать еще с несколькими соискательницами. Солана знала, что это была наглая ложь.

Дочка хотела, чтобы Солана чувствовала, что ей повезло получить работу, которая состояла из девятичасовых рабочих дней, с одним выходным в неделю, и никаких личных звонков.

Ей разрешалось два пятнадцатиминутных перерыва, но еду нужно было приносить с собой.

И это при наличии повара в соседнем помещении!

Солана задавала много вопросов, показывая, как она заинтересована, убеждаясь, что дочка рассказала все детали. В конце она согласилась на все, включая низкую оплату.

Дочкины манеры изменились от холодности и чопорности до довольства собой. Было ясно, что она гордилась, что смогла уговорить кого-то принять такие нелепые условия. Солана заметила, что о других претендентах больше не упоминалось.

Она объяснила, что сейчас у нее нет времени заполнять бумаги, но она принесет с собой заявление, когда придет на работу следующим утром к восьми. Она написала свой номер телефона, на случай, если дочка вспомнит еще о чем-нибудь, что она хотела бы обсудить.

Когда Солана уходила, дочка была в полном восторге от того, что сумела решить свою проблему по такой малой цене. Она тепло пожала Солане руку.