Сью Графтон - В - значит вторжение

— Обращала, но он, похоже, ее стеснялся, так что я старалась не смотреть. Что вы думаете об этом?

— Я подозреваю, что он сидел в тюрьме.

— Я сама об этом думала. Скажу, что за время, когда он здесь жил, его поведение было образцовым. Пока он содержал комнату в порядке и платил за нее вовремя, я не видела причины совать нос в его дела. У большинства людей есть секреты.

— Так что, если бы вы знали, что он был осужден как преступник, это не помешало бы вам поселить его здесь.

— Я это и сказала.

— Вы знаете, какого рода работой он занимался?

Она немного подумала и помотала головой.

— Ничего, что требует диплома. Он несколько раз повторял, как жалет о том, что не закончил школу. По средам, когда он возвращался поздно, я думала, что он посещает вечернюю школу. «Образование для взрослых», кажется, сейчас это так называют.

— Когда он впервые пришел в поисках комнаты, он заполнял заявление?

— Заполнял, но через три года я их уничтожаю. У меня достаточно бумаг, загромождающих мою жизнь. Правда в том, что я очень осторожна с моими жильцами. Если бы я подумала, что он плохой человек, я бы его не взяла, сидел он, или нет. Насколько я помню, он не указал никаких личных связей, что показалось мне странным. С другой стороны, он был чистый и аккуратный, с приятной речью, интеллигентный. Он еще был мягким по натуре, и я никогда не слышала, чтобы он сквернословил.

— Думаю, если у него было, что скрывать, он был слишком умен, чтобы написать об этом в заявлении.

— Я тоже так думаю.

— Я слышала, что он дружил с мужчиной со второго этажа. Не возражаете, если я с ним поговорю?

— Говорите, с кем пожелаете. Если б мистер Доунс проявил достаточно уважения, чтобы оставить мне записку, я бы держала свои наблюдения при себе.

Она взглянула на часы.

— Теперь, если вам больше ничего не нужно, я лучше займусь своими делами.

— Как зовут джентльмена из пятой комнаты?

— Мистер Уэйбел. Вернон.

— Он дома?

— О, да. Он живет на пособие по инвалидности и редко выходит.

Вернон Уэйбел оказался немножко дружелюбнее соседа Мелвина с третьего этажа, который захлопнул дверь у меня перед носом. Как и Доунсу, Уэйбелу было за пятьдесят. У него были темные брови и темные глаза. Его седые волосы редели, и он сбрил их, как будто в ожидании облысения. Подобно пациенту, нуждающемуся в химиотерапии, он взял ответственность за потерю волос в свои руки.

Его лицо было коричневым, кожа на шее сморщилась от долгого пребывания на солнце.

На нем был хлопковый свитер в серо-коричневых тонах, бежевые брюки и мокасины без носков. Даже его ноги были коричневыми. Удивительно, как он умудрился загореть, если редко выходит из дома. Я не заметила никакиех признаков инвалидности, но это было не мое дело.

Я прошла через обычные «здравствуйте-как — поживаете».

— Надеюсь, я вам не помешала.

— Смотря, чего вы хотите.

— Я слышала, что мистер Доунс уехал. Вы не знаете, куда он направился?

— Вы-коп?

— Частный детектив. Он должен был стать свидетелем по поводу автотранспортного происшествия, и мне нужно его найти. Он ни в чем не обвиняется. Нам просто нужна его помощь.

— У меня есть немного времени, чтобы поговорить, если хотите зайти.

Я подумала о правиле Хуаниты Вон насчет запрета женщинам находиться в комнатах жильцов за закрытыми дверями. Мы с ней теперь стали такими хорошими подругами, что я решила рискнуть вызвать ее неодобрение.

— Конечно.

Он отступил, и я вошла. Его комната была не такая большая, как у Доунса, но была чище и имела жилой вид. Интерьер был дополнен личными предметами: два растения в горшках, диван с подушками, лоскутное одеяло на кровати. Он указал на единственное кресло.

— Садитесь.

Я села, а он устроился на простом деревянном стуле поблизости.

— Это вы распространяли листовки о нем?

— Вы их видели?

— Да, мэм. Я видел, и он тоже. Могу сказать, он занервничал.

— Поэтому он уехал?

— Он был здесь, а теперь его нет. Решайте сами.

— Мне очень не нравится думать, что это я его напугала.

— Ничего не могу сказать, но если вы здесь, чтобы задавать вопросы, можете начать.

— Как хорошо вы его знали?

— Не очень хорошо. Мы вместе смотрели телевизор, но он никогда много не говорил. В любом случае, ничего личного. Мы оба любим каналы, где показывают старые фильмы.

«Лэсси», «Старый брехун», «Олененок», в таком роде. Истории, которые трогают сердце.

Это почти все общее, что между нами было, но этого хватало.

— Вы знали, что он уезжает?

— Он со мной не советовался, если вы это имеете в виду. Ни один из нас не искал друга, просто кого-то, кто будет смотреть с тобой один канал, и не даст другим переключить.

«Шейн», еще один фильм, который он любил. Времена, когда мы оба сидели и ревели, как младенцы. Стыдно, но так оно и бывает. Хорошо иметь причину выпустить все наружу.

— Как давно вы его знаете?

— Пять лет, с тех пор, как он здесь поселился.

— Вы должны были что-то о нем узнать.

— Только поверхностные вещи. У него были золотые руки. Телевизор сломался, он возился, пока он снова не заработал. Он мог починить любую механику.

— Например?

Вернон немного подумал.

— Дедушкины часы в гостиной остановились, и миссис Вон не могла найти никого, чтобы пришел взглянуть. У нее была пара телефонов часовщиков, но один умер, а другой вышел на пенсию. Мелвин вызвался посмотреть. Не успели мы оглянуться, как часы пошли. Не уверен, что он оказал нам хорошую услугу. Среди ночи я слышу, как они бьют. Если у меня бессонница, я могу сосчитать каждый удар. Четыре раза в час — достаточно, чтобы свести меня с ума.

— Чем он зарабатывал на жизнь?

— Самому интересно. Он не рассказывал о таких вещах. Я живу на пособие по инвалидности, так что, может быть, он думал, что мне будет обидно, что он работает, а я — нет. Ему платили наличными, это я знаю, так что, возможно, это было что-то неофициальное.

— Кто-то предположил работу в саду или мелкий ремонт в доме.

— Я бы сказал что-то, требующее бОльших способностей, хотя не знаю, что именно.

Бытовые приборы, электрика, что-то в этом роде.

— Что насчет семьи?

— Когда-то он был женат, потому что упоминал жену.

— Вы знаете, откуда он родом?

— Нет. Он говорил, что у него есть сбережения, и он хотел бы купить грузовичок.

— Я не знала, что он водит машину. Почему же тогда он ездил на автобусе?

— У него были права, но не было машины. Поэтому он и собирался ее купить.

— Звучит так, что он планировал уехать.

— Возможно.

— Что насчет татуировки у него на руке? Что там такое?

— Он был чревовещатель-любитель.

— Не вижу связи.

— Он мог менять свой голос, как этот сеньор Венсес в старом шоу Эда Салливана. Он прикладывал большой палец к указательному и делал, чтобы они двигались, как рот. Красное между пальцами было губами, а две точки на суставе — глазами. Как будто это была его маленькая подружка, по имени Тиа, тетушка по-испански. Они разговаривали друг с другом.