Сью Графтон - В - значит вторжение

— Какое это имеет отношение?

— Еще есть вопросы о его умственной компетентности. Он месяцами не платил по счетам, и оба врача говорят, что у него не хватает способности подробно рассказать о своем самочувствии для последующего лечения. Еще он неспособен видеть свои ежедневные нужды.

— И поэтому она способна его использовать. Неужели вы не понимаете?

Выражение ее лица стало чопорным, почти суровым.

— Пожалуйста, дайте мне закончить.

Она нервно перелистала какие-то бумаги. Ее искренность вернулась, как будто она двигалась к какой-то гораздо более светлой ноте.

— Чего я не поняла, а вы, может быть, сами не знали, это что ситуация мистера Вронского уже привлекла внимание суда.

— Суда? Я не понимаю.

— Заявление о назначении временного опекуна было подано неделю назад, и после срочного слушания был назначен личный профессиональный опекун, чтобы заниматься его делами.

— Опекун?

Я чувствовала себя, как полоумный попугай, повторяя ее слова, но я была слишком поражена, чтобы делать что-нибудь еще. Я выпрямилась и наклонилась к ней, ухватившись за край стола.

— Опекун? Вы с ума сошли?

Могу сказать, она заволновалась, потому что половина бумаг из ее папки выскользнула на пол. Она нагнулась и торопливо собрала их в кучку, не переставая говорить.

— Это как законный защитник, кто-то, кто следит за его здоровьем и его финансами…

— Я знаю, что это слово значит. Я спрашиваю, кто? Потому что, если это Солана Рохас, я застрелюсь.

— Нет, нет. Вовсе нет. У меня вот здесь записано имя этой женщины.

Она взглянула на свои бумажки, ее руки тряслись, когда она переворачивала страницы, пытаясь навести в них порядок. Она послюнила палец и листала страницы до тех пор, пока не нашла нужную. Она показала ее мне и прочитала имя.

— Кристина Тасинато.

— Кто?

— Кристина Тасинато? Она профессионал…

— Вы это говорили! Когда это случилось?

— В конце прошлой недели. Я сама видела бумаги, и им дали правильный ход. Мисс Тасинато действовала через юриста и подписала договор, как положено по закону.

— Гасу не нужен чужой человек, который будет вмешиваться в его жизнь. У него есть племянница в Нью-Йорке. С ней говорил кто-нибудь? У нее должны быть свои права.

— Конечно. По закону родственники имеют приоритет, когда назначается опекун. Миссис Рохас упоминала племянницу. Очевидно, что она звонила ей трижды, описывая его состояние и умоляя ее помочь. Мисс Оберлин не нашла времени. Миссис Рохас чувствовала, что мистеру Вронскому необходим опекун…

— Это полная чепуха. Я сама разговаривала с Мелани, и не было ничего похожего. Конечно, Солана ей звонила, но никогда не говорила, что у него неприятности. Если бы Мелани знала, она бы сразу прилетела.

Снова чопорно поджатые губы.

— Миссис Рохас говорит другое.

— Разве не должно быть слушания в суде?

— Обычно, да, но в срочных случаях судья может просто назначить судебное расследование.

— О, правильно. И, наверное, суд проделал такую же замечательную работу, как вы. И что теперь будет с Гасом?

— Не нужно переходить на личности. Мы все хотим, чтобы ему было лучше.

— Человек может говорить сам за себя. Почему это было сделано за его спиной?

— Согласно заявлению, у него проблемы со слухом, в придачу к периодам дезориентации.

Так что, даже если это было бы обычное слушание в суде, он недостаточно компетентен, чтобы участвовать. Миссис Рохас говорит, что вы и другие соседи не понимаете, в каком он состоянии.

— Ну, теперь уж мы точно знаем. Как эта Тасинато вообще узнала обо всем?

— Возможно, с ней связались из дома престарелых, или один из его врачей.

— Итак, как бы это ни случилось, теперь она его полностью контролирует? Финансы, недвижимость, лечение? Все это?

Мисс Салливан не ответила, что меня взбесило.

— Что вы за идиотка! Солана Рохас провела вас, как полную дуру. Она нас всех провела. И посмотрите на результат. Вы отдали его на растерзание стае волков.

Лицо Нэнси Салливан залилось краской, она опустила взгляд.

— Я не думаю, что нам стоит продолжать разговор. Может быть, вы предпочтете поговорить с моей начальницей. Мы с ней обсуждали это дело сегодня утром. Мы думали, вы почувствуете облегчение…

— Облегчение?

— Извините, если я огорчила вас. Может быть, я изложила все неправильно. Если так, прошу прощения. Вы позвонили, мы проверили и убедились, что он в надежных руках.

— Я абсолютно несогласна.

— Я не удивлена. Вы были настроены враждебно с той минуты, когда я вошла.

— Прекратите. Просто, прекратите. Это меня бесит. Если вы сейчас же не уберетесь, я начну кричать.

— Вы уже кричите, — сказала она сквозь зубы. — И, поверьте, это будет отражено в моем отчете.

Пока она засовывала бумаги в портфель и собирала свои вещи, я заметила слезы, катившиеся у нее по щекам.

Я закрыла лицо руками.

— Черт. Теперь я — злодейка в пьесе.

Через минуту после того, как она вышла за дверь, я схватила куртку и сумку и помчалась к зданию суда, куда вошла через боковую дверь и поднялась по широким, отделанным красной плиткой ступеням в верхний коридор. Арки на лестнице были открыты зимнему холоду и мои шаги отдавались эхом от мозаичных стен. Я прошла в офис окружного клерка и заполнила форму, запрашивающую файл на Огастуса Вронского.

Я была здесь семь недель назад, когда проверяла прошлое Соланы Рохас. Ясно, что я провалила то задание, но не знала, каким образом. Я села на один из двух деревянных стульев, и через шесть минут документы были у меня в руках.

Я прошла в дальний конец комнаты и села за стол, который был почти весь занят компьютером. Открыла папку и полистала документы, хотя, там особо не на что было смотреть. Передо мной была стандартная форма из четырех страниц. Бледный Х был напечатан в разных строчках сверху вниз страницы. Я пролистала документ до конца, где отметила имя юриста, представляющего Кристину Тасинато, мужчина, по имени Деннис Алтинова, с адресом во Флоресте. Был указан номер его телефона и факса, также, как и адрес Кристины Тасинато.

Вернувшись к первой странице, я начала с начала, просматривая заголовки и подзаголовки, видя то, что я уже знала. Огастус Вронский, обозначенный как опекаемый, был резидентом округа Санта-Терезы. Заявитель не являлся кредитором, должником или агентом кого бы то ни было. Заявителем была Солана Рохас, просившая суд назначить Кристину Тасинато опекуном Огастуса Вронского и его имущества.

Я подозревала, что Солана была сердцем всего дела, но все равно было ударом увидеть ее имя, аккуратно впечатанное в строку.

Под заголовком: «Характер и примерная цена собственности» все детали были обозначены «неизвестно», включая недвижимость, личную собственность и пенсию.