Сью Графтон - В - значит вторжение

Я вернулась на перекресток и начала поиски, мысленно разделив квартал на маленькие секции, которые я могу обследовать, медленно двигаясь. Проехала туда и сюда. Я не думала, что он мог меня увидеть, потому что он смотрел в противоположную сторону, сосредоточенный на своем, отсекая все лишнее. По крайней мере, я сузила территорию охоты. Я ползла еле-еле, водители сзади поощряюще сигналили. Я уже разговаривала сама с собой.

— Черт, черт, черт. Ну давай, Доунс, покажи свое личико опять.

Спустя двадцать минут я сдалась. Я не могла поверить, что он исчез. Можно было поставить машину и продолжить поиски пешком, но идея не выглядела продуктивной. Я вернусь в четверг и прочешу весь район от двери к двери. А сейчас, с таким же успехом, могу отправиться домой.

На своей улице я припарковалась за полквартала от дома, заперла машину и пошла к задней двери дома Генри. Я видела его через стекло, сидевшего в кресле-качалке, со своим Блэк Джеком со льдом на столике. Я постучала. Он встал и с улыбкой открыл дверь.

— Кинси. Заходи, милая. Как дела?

— Нормально, — ответила я и разревелась. Он не должен был называть меня «милая», потому что этого хватило.

Пропущу свои рыдания и отрывочный икающий рассказ о сегодняшних катастрофах, начиная с Мелвина Доунса, о глупых ошибках, которые сделала Нэнси Салливан, о том, что я узнала в суде о ежемесячных вычетах с банковского счета Гаса, о моем визите в юридическую контору и о неудаче с Мелвином в конце.

Я не могу сказать, что это был самый плохой день в моей взрослой жизни. Я дважды разводилась, и фрагменты этой драмы превосходили все.

Но на профессиональном уровне похвастаться было нечем.

Я освободилась от груза, рассказывая Генри, что я сказала, что он сказал, что она сказала, что я чувствовала, что я хотела бы сказать, что я думала тогда, после и между.

Каждый раз, заканчивая свою исповедь, я вспоминала новые детали и возвращалась назад.

— Что меня бесит, это то, что Солана говорила совершенно то же самое, что говорила я, когда звонила в округ, только все повернула наоборот. Я не могу отрицать, что дом был в ужасном состоянии, и большая часть из того, что она сказала Нэнси Салливан — правда. Его анемия, синяки, все это. Как я могла спорить? Но я использовала факты, как доказательство плохого обращения, а Солана использовала ту же информацию, чтобы убедить суд взять ответственность в свои руки. Это кажется таким неправильным…

Я сделала паузу, чтобы высморкаться, добавив бумажную салфетку к куче других, мокрых, которые я складывала в мусорное ведро.

— Кто, вообще, эти люди? Юрист и профессиональная опекунша. Меня это беспокоит. В здании суда я сходила в библиотеку и пролистала свод законов об опекунстве и наследстве в Калифорнии. Там все расписано, права и обязанности, ля-ля-ля. Но, насколько я поняла, не выдается никаких лицензий, и никакое агенство не наблюдает и не регулирует их действия.

Конечно, где-то есть порядочные опекуны, но эти двое свалились на Гаса, как вампиры.

Двумя салфетками позже, с губами, распухшими от слез, я сказала:

— Вынуждена отдать должное Солане, она умно поступила, выдумав ссору между нами. Ее заявление о том, что я ей угрожала, сделало мой звонок в агенство просто местью с моей стороны.

Генри пожал плечами.

— Она — социопатка. Она играет по другим правилам. Точнее, по одному правилу. Она делает то, что ей нужно.

— Мне нужно поменять стратегию. Только я не знаю, на что.

— Есть один положительный момент.

— Ой, прекрасно. Мне бы пригодился.

— Пока на счетах Гаса есть деньги, он полезней им живой, чем мертвый.

— Так, как они стараются, это не продлится долго.

— Будь умницей. Не дай ей заставить тебя сделать что-нибудь противозаконное — кроме того, что ты уже сделала.

Уходя на работу в среду утром, я заметила Солану и Гаса на тротуаре перед домом. Я не видела его вне дома неделями, и должна признать, что он выглядел неплохо в веселой вязаной шапочке, натянутой на уши. Он сидел в инвалидном кресле, закутанный в теплую куртку. Солана обернула его колени одеялом. Они, наверное, только что откуда-то вернулись. Она развернула кресло, чтобы подвезти его к ступенькам крыльца. Я пересекла газон.

— Вам помочь?

— Я сама справлюсь.

Когда она затащила его на последнюю ступеньку, я положила руку на кресло и наклонилась поближе.

— Привет, Гас. Как дела?

Солана втиснулась в пространство между нами, пытаясь меня отрезать. Я вытянула ладонь, чтобы отстранить ее, что явно испортило ей настроение.

— Что вы делаете? — спросила она.

— Даю Гасу шанс поговорить со мной, если не возражаете.

— Он не хочет разговаривать с вами, и я тоже. Пожалуйста, уйдите с этого участка.

Я заметила, что Гас был без слухового аппарата, и до меня дошло, что это был хитрый способ сделать его некоммуникабельным. Как он может общаться, когда ничего не слышит?

Я наклонилась к его уху.

— Могу я что-нибудь для вас сделать?

Взгляд, который он мне послал, был полон страдания. Его губы задрожали, и он застонал, как женщина на ранней стадии родов, до того, как она поняла, как это плохо на самом деле.

Он взглянул на Солану, которая стояла, скрестив руки на груди. В своих крепких коричневых туфлях и широком коричневом пальто она напоминала тюремную надзирательницу.

— Давайте, мистер Вронский. Говорите, что хотите.

Она положила палец ему за ухо и потрясла его голову, изображая глухоту, хотя я знала, что он меня слышал.

Я повысила голос.

— Вы бы хотели зайти к Генри, выпить чашку чая? Он будет рад видеть вас.

— Он уже пил чай, — буркнула Солана.

— Я больше не могу ходить, — сказал Гас. — Я такой слабый.

Солана уставилась на меня.

— Вам тут не рады. Вы его огорчаете.

Я проигнорировала ее и присела на корточки, чтобы заглянуть в глаза Гасу. Даже сидя, его позвоночник был так искривлен, что ему пришлось повернуть голову, чтобы взглянуть на меня. Я улыбнулась ему, чтобы ободрить, чего трудно было достигнуть с Соланой, нависающей надо мной.

— Мы вас сто лет не видели. Генри, кажется, испек сладкие рулеты. Я могу отвезти вас в вашем кресле и мигом доставлю обратно. Разве не прекрасно звучит?

— Я плохо себя чувствую.

— Я знаю, Гас. Я могу вам чем-нибудь помочь?

Он помотал головой, его искривленные руки терли одна другую на коленях.

— Вы знаете, мы беспокоимся о вас. Мы все.

— Спасибо вам за это и за все.

— Главное, чтобы с вами все было в порядке.

— Со мной не все в порядке. Я старый.

Я провела тихое утро в офисе, приводя в порядок стол и оплачивая счета. Простые занятия: перебрать, сложить в папку, вынести мусор. Я все еще размышляла о Гасе, но знала, что нет смысла возвращаться к тому же самому. Нужно сфокусироваться на чем-то другом. Например, на Мелвине Доунсе. Что-то в нем беспокоило меня, кроме того, чтобы его найти. Найти-то я его сумею.