Сью Графтон - В - значит вторжение

Христианская благотворительная организация Начни с начала.

Ваш мусор — это наши деньги.

Мы принимаем одежду, мебель, бытовую и офисную технику небольшого размера, в хорошем состоянии.

Вторник и четверг с 9.00 до 14.00.

Видимо, эти двое забирали пожертвования. Из прачечной? Как-то странно. Мое внимание привлекла фраза «бытовая и офисная техника». Еще, дни и время работы. Это была идеальная работа для кого-то вроде Доунса, с талантом чинить вещи. Я представила его с неработающим пылесосом или феном для волос, спасающего вещи, которые иначе пошли бы на свалку. Христианские благотворители могут также сочувствовать его тюремному прошлому.

Я отложила книжку в сторону, вышла из машины и заперла ее. Прошла кратчайшим путем до линии магазинов. Миновала большие витрины и вышла между двумя зданиями в переулок. Я проезжала там дважды, изучая пешеходов, маневрируя в пространстве, где едва могли разъехаться две машины. Однажды мне пришлось остановиться и ждать, пока женщина с полной машиной ребятишек свернет в свой гараж.

Теперь, когда я знала, что искать, все было быстро. Над задней дверью прачечной была такая же вывеска, которую я видела на машине. Это был приемный пункт для Начни с начала, организации, которая, должно быть, снимала две задние комнаты, чтобы принимать и сортировать пожертвования. На парковке было достаточно места для трех машин и дополнительная площадь для контейнера с крышкой, который был доступен, когда центр был закрыт. Контейнер на колесиках стоял между прачечной и соседним ювелирным магазином. Мне была видна задняя часть машины, припаркованной посередине. Ее я знала хорошо: старый молоковоз, переоборудованный в дом на колесах, изначально выставленный на продажу за 1999.99 долларов. Это было прямо за углом от меблированных комнат, где жил Доунс. Возможно, я наблюдала акт продажи, когда видела продавца, разговоривающего с беловолосым мужчиной в темных очках. Я тогда еще не была знакома с Мелвином, так что не придала значения. Ко времени нашей встречи он уже приготовился исчезнуть.

Я достала блокнот и записала номер молоковоза.

Задняя дверь магазина была распахнута. Я осторожно подошла и выглянула из-за угла. Мелвин стоял ко мне спиной, складывая детскую одежду в аккуратные стопки и укладывая их в коробку. Теперь, когда я знаю, где он, я сообщу об этом Ловеллу Эффинджеру. Он назначит дату слушания и пришлет повестку Доунсу. Я записала адрес и телефон, написанные на контейнере. Вернулась к машине и поехала в офис, откуда позвонила адвокату и сообщила его секретарше, куда отправить повестку.

— Ты ее вручишь?

— Это плохая идея. Он меня знает, что означает, когда я войду через переднюю дверь, он удерет через заднюю.

— Но это твое дитя. Ты должна получить удовлетворение. Я дам тебе знать, когда все будет готово, что не займет много времени. Кстати, Глэдис рассказала герр Баквальд, что ходят слухи о пропавшем свидетеле, и теперь она не дает нам покоя, требует его имя и адрес.

Меня повеселил ее фальшивый немецкий акцент, который очень точно отражал натуру Хетти Баквальд.

— Удачи. Позвони мне, когда закончишь.

— Уже занимаюсь этим, детка.

По дороге домой я почувствовала напряжение в области шеи. Я опасалась Соланы и надеялась, что не столкнусь с ней опять. Она должна знать, что я за ней наблюдаю, и я не думала, что она в восторге. Как оказалось, наши дорожки не пересекались до вечера субботы. Так что я волновалась заранее.

Я ходила в кино и возвращалась домой около 11 вечера. Поставила машину в половине квартала от дома, единственное место, которое удалось найти в этот час.

Улица была темной и пустой. Дул порывистый ветер, бросая под ноги листья, как стайку мышей, убегающих от кошки. Деревья раскачивались под ветром, то закрывая, то открывая луну. Я думала, что кроме меня на улице никого нет, но дойдя до калитки, увидела Солану, скрывавшуюся в тени. Я поправила сумку на плече и засунула руки в карманы.

Когда я поравнялась с ней, Солана выступила вперед, загораживая мне дорогу.

— Отойдите от меня, — сказала я.

— У меня из-за вас проблемы. Неудачный поступок с вашей стороны.

— Кто такая Кристина Тасинато?

— Вы знаете, кто она. Официальный опекун мистера Вронского. Она говорит, вы приходили к ее адвокату. Думали, я не узнаю?

— Мне плевать.

— Грубость вам не к лицу. Я была о вас лучшего мнения.

— Или у вас было совсем неправильное мнение обо мне.

Солана впилась в меня взглядом.

— Вы были в моем доме. Вы трогали пузырьки с лекарствами мистера Вронского. Вы поставили их не совсем на то место, так что я знаю, что их двигали. Я обращаю внимание на такие вещи. Вы думали, вас никто не поймает, но вы ошибались. А еще вы взяли его банковские книжки.

— Я не знаю, о чем вы говорите, — заявила я, хотя она вполне могла слышать, что мое сердце колотится в груди, как теннисный мяч.

— Вы совершили серьезную ошибку. Люди, которые пытаются одержать надо мной верх, всегда неправы. Они учатся значению слова «сожалеть», но это происходит слишком поздно.

— Вы мне угрожаете ?

— Конечно, нет. Я даю вам совет. Оставьте мистера Вронского в покое.

— Что за амбал живет у вас в доме?

— В доме никто не живет, кроме нас двоих. Вы — молодая женщина, которая всех подозревает. Кто-нибудь назвал бы это паранойей.

— Это помощник, которого вы наняли?

— Есть помощник, который приходит, если это вообще ваше дело. Вы огорчены. Я могу понять вашу враждебность. У вас сильная воля, вы привыкли поступать, как вам хочется, и чтобы все делалось по-вашему. Мы очень похожи, обе готовы продолжать игру до смерти.

Она положила руку мне на плечо, я ее стряхнула.

— Кончайте мелодраму. Идите вы подальше, можете сдохнуть, мне нет дела.

— Теперь вы мне угрожаете.

— И лучше вам в это поверить.

Калитка заскрипела, когда я открыла ее, и звук задвигаемой щеколды поставил точку в разговоре. Она все еще стояла на дорожке, когда я повернула за угол и вошла в свою темную квартиру. Заперла дверь и сбросила куртку. Не включая свет, прошла в ванную на первом этаже и зашла в душевую, чтобы выглянуть в окошко на улицу. Соланы уже не было.

Входя в офис в понедельник утром, я услышала, как звонит телефон. Поперек двери лежал большой пакет, оставленный курьером. Я сунула его под мышку и торопливо отперла дверь, переступив через кучу почты, которую просунули в щель. Я остановилась, прихватила большую ее часть и поспешила во внутренний офис, где бросила почту на стол и схватила трубку. На другом конце провода была Мэри Беллфлауэр, и ее голос звучал удивительно радостно.

— Ты получила документы от Ловелла Эффинджера? Он прислал мне то же самое.