Питер Чейни - Непростые условия

— Насколько я понимаю, все это произошло еще до того, как она узнала о смерти полковника?

Мисс Ваймеринг кивнула.

— Да, — подтвердила она, — мне было очень непросто сказать ей об этом, учитывая ее состояние. Я попыталась подготовить ее, но, видимо, мне это плохо удалось: она была просто потрясена. Честно говоря, я не ожидала такой реакции.

— Ну, это можно понять, — заметил Кэллаген. — Естественно, после ссоры, происшедшей между ними, ей было трудно примириться с мыслью, что полковник умер раньше, чем они успели объясниться…

— Возможно, — согласилась мисс Ваймеринг.

— Что же было дальше?

— Мы пообедали в полной тишине. Грех сказать, никто из нас не испытывал особых симпатий к полковнику, пока он был жив, но мы привыкли видеть его сидящим во главе стола, привыкли к его ворчанию… И мысль, что этого уже никогда не повторится, очень тяготила нас. Все-таки уход из жизни любого человека так печален…

— Да, конечно, — согласился Кэллаген. — А после обеда состоялся разговор с полицией?

— Да.

— Они разговаривали еще с кем-нибудь, кроме вас? — спросил Кэллаген.

Мисс Ваймеринг покачала головой.

— Нет. Возможно, они собирались сделать это сегодня.

— Сегодня или завтра, это не имеет значения, — сказал Кэллаген. — Я просто думаю, мисс Ваймеринг, что лучше не рассказывать полиции о ссоре за обедом, В конце концов вы сами пришли к выводу, что вся эта история не стоит выеденного яйца…

— Мистер Кэллаген, а вы не шутите? — недоверчиво спросила мисс Ваймеринг.

Кэллаген ободряюще улыбнулся.

— Да нет, я серьезно думаю, что вы должны забыть об этом.

— Хорошо, — проговорила она. — Значит и вы считаете, что ссора не имеет отношения к смерти полковника? — спросила она с надеждой.

— Мисс Ваймеринг, — сказал Кэллаген, — в этом деле пока много неясного: например, настойчивость полковника накануне вечером — и ни малейшей попытки связаться со мной на другой день, когда я специально ждал его звонка…

— Но я же говорила, что что-то случилось на линии, — напомнила мисс Ваймеринг.

— А вам не приходит в голову, что кто-то сознательно испортил ее? — спросил Кэллаген.

Мисс Ваймеринг широко раскрыла глаза и замахала руками:

— Господь с вами, мистер Кэллаген, как вы могли подумать…

— Я не думаю, — возразил Кэллаген. — Я точно знаю, не надо обладать сверхсильным умом, чтобы понимать, что проделки с телефонным проводом отложат нашу встречу с полковником, но не отменят ее… Итак, вопрос: кто мог предвидеть самоубийство Стенхарста?

— Вы всерьез считаете, что такие вещи можно предвидеть? — недоверчиво протянула мисс Ваймеринг.

Кэллаген пожал плечами, как бы удивляясь наивности этой почтенной леди.

— Мистер Кэллаген, я не могу представить, что кто-то из девочек… — губы доброй женщины задрожали.

— Давайте не будем ничего представлять, а будем исходить из простой схемы: полковник получает встревожившее его письмо — раз, пытается обратиться по его поводу к детективу — два, ему мешают — три, в результате он мертв — четыре. Кое-что смогла бы прояснить мисс Аллардайс, но мы с ней пока не нашли общего языка.

— Мистер Кэллаген, — поспешно сказала мисс Ваймеринг, — я думаю, что это поправимо. Виола была вне себя из-за вашего непрошеного визита, пока я не сообщила ей о смерти полковника, но позднее, после отъезда полиции, она снова пришла ко мне и согласилась, что вела себя несдержанно по отношению к вам.

Кэллаген усмехнулся:

— Выходит, у меня еще будет шанс объясниться с мисс Аллардайс?

— Безусловно, — заверила мисс Ваймеринг.

— Почему вы так уверены? — поинтересовался Кэллаген.

— Видите ли, вы мне раскрыли глаза на то, что дело не только в характере полковника, по-видимому, у него были какие-то серьезные подозрения.

Вы догадываетесь, как трудно пожилому старомодному человеку, вроде меня, понять поведение молодых девушек в наши дни. Если подозрения моего шурина справедливы и то, что он говорил о людях, с которыми Виола и Корина встречаются в Брайтоне, правда, что тогда? В конце концов, у молодых девушек больше самонадеянности, чем ума. И если бы вы могли…

— Вы хотите, — мягко прервал Кэллаген, — попросить меня сделать то, о чем не успел договориться покойный полковник, правильно я вас понял? Хотя он руководствовался совершенно иными мотивами: в основе его поступков лежали гнев и подозрения, вами же руководит желание помочь племянницам. Прекрасно, я сделаю все, что в моих силах.

Мисс Ваймеринг поднялась со стула.

— Вы очень добры, — сказала она. — Я хочу, чтобы вы знали: я полностью доверяю вам, мистер Кэллаген. Я рада, что мы так хорошо понимаем друг друга, меня смущает только вопрос оплаты ваших трудов…

— Не будем об этом сейчас, — сказал Кэллаген, предостерегающе подняв руку. — И давайте договоримся: когда я узнаю что-нибудь новое, то обязательно сообщу вам. Если вы — то, вам известно, где меня найти. В мое отсутствие вы всегда можете поговорить с Николлзом, моим помощником. Он скоро должен приехать сюда.

— До свидания, мистер Кэллаген, — сказала она. — Не могу выразить, как я вам благодарна. К сожалению, я не богата, и…

— …и вряд ли сможете убедить Виолу оплатить счета фирмы, занимающейся расследованием ее поступков, — докончил за нее Кэллаген. — Что ж, поживем — увидим.

— Благодарю вас, мистер Кэллаген, — повторила она.

Проводив мисс Ваймеринг, Кэллаген запер дверь и закурил новую сигарету. Он пришел к выводу, что ему очень нравится эта леди. Знать бы точно, сказала ли она ему всю правду. По его мнению, мисс Ваймеринг была более озадачена судьбой двух своих старших племянниц, чем хотела показать.

Дверь открылась, и на пороге появился Николлз.

— Как доехал? — спросил Кэллаген вместо приветствия.

— Приятная поездка, — ответил тот. — И машина попалась отличная, и погода что надо. Я всегда любил сельскую местность, под ярким солнышком я расцветаю.

— В самом деле? — похлопал его по плечу Кэллаген. — Ладно, давай о деле. Ты достал завещание?

— А как же? — сказал Николлз. — Вот оно. — Кэллаген взял листок, протянутый Николлзом, подошел к окну и начал читать.

«Это — последняя воля и завещание Виолы Корины Патриции Стенхарст, владелицы усадьбы «Темная роща», Хэнтовер, Суссекс.

Этим документом я отменяю все предыдущие свои распоряжения. Я уполномочиваю моего мужа Жерваза Стенхарста, мою сестру Онорию Джен Ваймеринг и моего поверенного Джона Гэлшинза быть исполнителями и доверенными лицами. В течение всего времени действия моего завещания каждому из них должно выплачиваться по двести пятьдесят фунтов в год.

За свою жизнь я имела возможность убедиться, что обладание большим богатством может повредить семейным отношениям любой женщины, так как стремление воспользоваться деньгами часто привлекает недобросовестных мужчин. Руководствуясь желанием уберечь моих дочерей от подобной участи и желая им вести обеспеченную и самостоятельную жизнь, я поручаю моим доверенным лицам распорядиться моим состоянием следующим образом: я поручаю выбранным мною лицам после оплаты моих долгов и других обязательств вложить оставшиеся средства в ценные бумаги, а из получаемого дохода выплачивать по двести пятьдесят фунтов в год, как упомянуто выше, опекунам и по триста пятьдесят фунтов в год каждой из моих дочерей: Виоле, Корине и Патриции.