Питер Чейни - Непростые условия

— Вы снова ошибаетесь, — глухо произнесла Виола. — У нее не возникло такого желания. Вы ведь еще не дослушали мой рассказ, потому не торопитесь делать выводы.

Кэллаген швырнул окурок в камин.

— Одну минутку. Вы не будете возражать, если я что-нибудь выпью?

Он подошел к буфету, смешал для себя виски с содовой и вернулся к камину.

— Теперь я готов слушать дальше, — сказал он, — на трезвую голову ваши откровения хоть кого сведут с ума.

— В марте 1945 года, то есть примерно год назад, — продолжала Виола, — Корина вернулась домой сильно взволнованная — если допустить, что она вообще способна на сильные чувства. Последние годы войны она работала в одном из реабилитационных центров для офицеров и случайно встретила там человека, побывавшего в том же лагере для военнопленных в Италии, что и мой муж. Он совершил побег вместе с Шэрфемом, но, как известно, мой муж был убит. Этот человек сообщил Корине, что я была женой Руперта Шэрфема. По-видимому, ему было известно все об обстоятельствах нашего брака и о завещании матери. Он просил Корину передать мне, что, если я не заплачу ему требуемую сумму, он обратится к опекунам и представит доказательства моей непорядочности.

Кэллаген выпустил кольцо табачного дыма.

— И какова была реакция Корины?

— Сказать по правде, ее поведение поразило меня, — сказала Виола. — Я ожидала крика, скандала, обвинений — всего, чего угодно. Но, напротив: пожалуй, впервые в жизни она была необычайно внимательна ко мне. Как бы ни повернулось дело, заявила она, этого человека следует остановить. Она ничего не имеет против, чтобы я сохранила поместье и деньги, так как я всегда была необыкновенно великодушно по отношению к ней. По ее мнению, нам прежде всего следовало избежать скандала. Если бы отчим узнал обо всем, наша жизнь могла бы превратиться в сущий ад.

— И вы начали платить шантажисту?

Виола молчала, устремив взгляд на языки пламени. Кэллаген снова заметил слезы в ее глазах, и ему стало немного неловко, будто он подглядывал в щель за чем-то сугубо интимным.

— Да, я начала платить, — с вызовом сказала Виола, — и продолжаю платить по сей день. Деньги он получает через Корину, она же передает его требования. В последнее время запросы моего мучителя непомерно возросли. Я всегда опасалась, что рано или поздно это может произойти. Случилось так, что накануне смерти отчима еще до скандала за ужином Корина поставила меня в известность, что этот человек снова требует огромную сумму денег. Я объяснила сестре, что мне надоела вся эта история, грозящая разорением семьи, и пришла пора признаться отчиму. Я даже дошла до двери его кабинета и попросила разрешения войти, но у него оказалось на редкость дурное настроение, поэтому пришлось отложить разговор. На следующий день он умер. Тогда я снова поговорила с Кориной. Я сказала, что дело зашло слишком далеко, и я твердо намерена обсудить мои дела с тетей Онорией. Как я уже объяснила, Корина не знала, что тете Онории все давно известно. Реакция Корины меня очень удивила.

— Что же она сказала?

— Корина сказала, что лично ее ситуация вполне устраивает и она не желает никаких перемен. Более того, если я все-таки решусь на разговор с опекунами, то она, Корина, станет утверждать, что ей ничего не было известно о моем замужестве. Я не могу понять ее позицию.

— Что ж, возможно, ее на самом деле полностью удовлетворяет существующее состояние вещей. Но это осложняет ваше и без того нелепое положение.

Кэллаген допил содержимое своего бокала и снова прислонился к каминной решетке.

— Тем не менее, я доволен, что вы наконец решились рассказать мне всю правду, — сказал он. — Вы помогли восполнить немало пробелов.

Виола удивленно посмотрела на него.

— Значит, вы что-то уже знали? Но откуда? — Кэллаген опустил руку в карман и достал копию письма.

— Разговаривая с моим ассистентом накануне своей смерти, полковник упомянул о каком-то письме, полученном им. Нетрудно догадаться о существовании связи между письмом и последующей ссорой. Очевидно, оно пришло вечерней почтой, и он взял его со стола в холле по пути в свой кабинет. Мне удалось ознакомиться с содержанием письма. Я оставил себе копию. Хотите взглянуть? — Он протянул Виоле листок бумаги.

— Господи! — прошептала Виола. — Значит, он все знал…

— Да, знал, — сказал Кэллаген, — но не успел ничего предпринять, кроме звонка в мою контору. Теперь никто не скажет, поверил ли он тому, что было написано в письме.

Виола настороженно посмотрела на детектива.

— Но как вам удалось получить копию письма, мистер Кэллаген? — спросила она.

Кэллаген не считал большим грехом ложь в интересах дела и при этом проявлял незаурядный актерский талант. Его искренность не вызвала у Виолы ни малейшего подозрения.

— Полковник был умнее, чем полагали окружающие, — сказал он. — После второй неудачной попытки связаться со мной Стенхарст положил письмо в конверт и направил по адресу моего агентства. Я получил письмо на следующее утро.

— Значит, оригинал у вас?

— Да, в моем сейфе, — не смущаясь, опять солгал он. — Теперь понимаете, в каком положении вы оказались? Я имею в виду не только завещание.

— Вы хотите сказать…

— Совершенно верно, — подхватил Кэллаген, — письмо дает повод всякому, кто знает о его существовании, думать, что вы желали смерти полковника. При условии, конечно, что вам было известно содержание письма.

— Но я же ничего не знала! Откуда я могла знать, что было в письме?

— Я верю вам, но другие могут и не поверить, — заметил Кэллаген. — Судите сами, логично предположить, что первым делом после получения письма полковник обратился за разъяснением непосредственно к вам. — Он улыбнулся. — Похоже, я все-таки разумно поступил, убрав ваш носовой платок с места преступления.

Виола встала, всматриваясь в его лицо.

— Но сами вы не думаете, что я могла… — медленно произнесла она.

Кэллаген отрицательно покачал головой.

— Нет, я так не думаю, но что подумает Большое жюри?

Она покачнулась. Кэллаген быстро подошел к буфету, смешал виски с содовой и подал Виоле.

— Выпейте это! — приказным тоном сказал он. Виола послушно сделала глоток.

— Я принял решение, — заявил Кэллаген, — отныне я работаю на вас при условии, что вы будете следовать моим советам. Мы должны действовать очень осмотрительно, иначе скоро окажемся в еще более скверной ситуации, чем сейчас. Прошу вас без моего ведома ни с кем не разговаривать.

— Но что же будет, мистер Кэллаген?.. Что?.. — Кэллаген улыбнулся.

— Я надеюсь, что судьба будет милостива к нам и подкинет два-три козыря. Я вообще-то везучий.

Его оптимизм передался Виоле, она даже попыталась улыбнуться.