Питер Чейни - Непростые условия

— Благодарю вас. Разумеется, я согласен, — улыбнулся Кэллаген, — конечно, при условии, что я смогу выполнить эту работу.

— Тогда перейдем к делу. Вам известно, что в тот самый вечер, когда мой отчим попытался дозвониться в вашу контору, у нас произошел инцидент, — голос Корины был четок и спокоен. — Полковник Стенхарст был при жизни достаточно старомодным и, не побоюсь этого выражения, весьма ограниченным человеком. В его представлении Виола и я были, вероятно, чем-то вроде двух искательниц приключений, склонных проводить все свое время в обществе сомнительных людей. Вы слышали об этом?

— В самых общих чертах, — сказал Кэллаген.

— Надо сказать, мой отчим вел себя не самым достойным образом. Например, он угрожал установить наблюдение за Виолой и за мной. После обеда, когда он поднялся в свой кабинет, я случайно оказалась в холле и услышала, как кто-то поднял трубку параллельного аппарата. Я догадалась, что это отчим, выполняя свою угрозу, звонит в детективное агентство. — При этих словах она одарила Кэллагена обворожительной улыбкой. — Он действительно пытался связаться с вами.

— Почему вы так решили? — осведомился Кэллаген.

Она одарила его еще одной улыбкой.

— Признаюсь, что какой-то бес толкнул меня поднять трубку и подслушать. Таким образом я услышала разговор полковника с вашим ассистентом. Особенно меня заинтересовало то, что отчим говорил о каком-то письме…

— Эти слова пробудили ваше любопытство?

Корина кивнула. Она встала, взяла со стола пустые бокалы и направилась к стойке. Ее движения были легкими и грациозными. Минуту спустя она вернулась.

— Я взяла себе двойной мартини, а вам повторила двойное виски с содовой, — сказала она. — Давайте выпьем за мое предложение отбросить официальность, называйте меня просто Кориной. С вашего позволения я тоже буду звать вас по имени. Такое обращение создает впечатление длительного знакомства и облегчает разговор.

— Вполне согласен с вами, Корина. Меня зовут Слим.

— Прекрасное имя, — заметила она, — звучит очень мило. Итак, Слим, на чем я остановилась? Ах да, на письме. Услышав о нем, я была чрезвычайно, заинтригована. Почту в наш дом обычно доставляют во второй половине дня и разносят по комнатам, поэтому каждый имеет возможность просмотреть свою корреспонденцию, пока переодевается к обеду. Но в этот день почтальон опоздал, и Саллинс, наш дворецкий, оставил письма на столике в холле. Отчим, по-видимому, успел взять письмо, когда шел к себе, во всяком случае на столике я его не видела. Услышав о письме, я, естественно, связала его с ссорой за обедом и угрозами установить наблюдение за Виолой и мной. Вы меня понимаете, дорогой Слим?

— Да, да, — кивнул Кэллаген, невольно вновь восхищаясь ее умом и предусмотрительностью.

«Она сообщает мне ровно столько фактов, сколько необходимо, чтобы я верил ей в дальнейшем»,— сказал он себе.

— Меня возмутило намерение Жерваза обсуждать с кем бы то ни было личные дела, и я решила, что должна узнать содержание письма, так как допускала, что в нем может содержаться нечто такое, о чем Виоле и мне следует знать.

Ее голос стал мягче и нежнее.

— Ради того, чтобы спасти Виолу, я готова на все, решительно на все, — произнесла Корина и замолчала.

— Продолжайте же, — сказал Кэллаген, — ваша история необычайно интересна.

— Первое, что мне необходимо было сделать, — помешать отчиму говорить с вами по телефону. Пришлось перерезать телефонные провода, — Корина улыбнулась виновато и вместе с тем лукаво, как ребенок, уверенный, что ему все простят, и продолжала:

— Только после этого я почувствовала себя в относительной безопасности и могла подумать о том, что еще нужно предпринять.

— Не сомневаюсь, — вставил Кэллаген. — У вас появилось время на размышления.

— Да, дорогой Слим, — благодарно согласилась Корина. — Как хорошо, что вы все понимаете с полуслова. Мне требовалось время на размышление.

— Вы ограничились только этим, я имею в виду манипуляцию с проводами, или предприняли другие шаги, чтобы помешать отчиму связаться со мной? — спросил ровным голосом Кэллаген.

Она с недоумением взглянула на него широко раскрытыми зеленовато-серыми глазами, прозрачными и невинными.

— Конечно, Слим, а что я еще могла предпринять? — Кэллаген согласился, что других вариантов, пожалуй, не было.

— Второе, что я должна была сделать, — ознакомиться с письмом. Я подождала, пока в доме все уснут, а потом пробралась в кабинет полковника, решив найти письмо во что бы то ни стало. Мне повезло: оно лежало в ящике для писем на рабочем столе Жерваза. Когда я его прочла, то испытала настоящий шок. Я была настолько потрясена, что всю ночь не могла заснуть.

— Это оказалось настолько серьезно?

— Не то слово, Слим. Не знаю, слышали ли вы что-нибудь о завещании нашей матери, но смысл его заключается в том, что любая из дочерей, выходящая замуж, теряет все права на наследство, помимо ежегодного содержания в триста пятьдесят фунтов. Виола, естественно, была наследницей как старшая по возрасту, но никто из нас не подозревал, что она уже была замужем.

— Господи, — воскликнул Кэллаген, — неужели это правда?!

— Во всяком случае, так утверждал автор письма. Видите ли, это было анонимное письмо, подписанное «Друг семьи» и сообщавшее, что Виола вышла замуж еще в 1939 году. Следовательно, с той поры в нарушение условий завещания она пользовалась наследством, принадлежащим по праву мне.

Кэллаген присвистнул.

— Неприятная история, — сказал он.

— Отвратительная, — согласилась Корина. — Совершенно не похоже на Виолу, не так ли? Неудивительно, что Жерваз был взбешен и бросился искать частного детектива, готового заняться этим делом.

— Что же, по-вашему хотел выяснить полковник, Корина? — спросил Кэллаген.

Она пододвинулась к нему поближе.

— Для меня совершенно очевидно, что он хотел поскорее выяснить, кто написал письмо, потому что опасался скандала, абсолютно неизбежного, если бы содержание письма стало известно. Естественно, он решил сначала проверить достоверность приведенных сведений, а затем найти автора письма. Только в этом случае у него оставалась надежда избежать скандала.

— Предположим, что сведения подтвердились и автор найден. Что, по-вашему, в таком случае предпринял бы полковник?

— Я могу только догадываться, — пожала плечами Корина, — но скорее всего он попытался бы купить молчание автора письма, дабы побыстрее замять это дело. Скандалы отчим не любил.

— Но такой финал вряд ли бы устроил всех, — усмехнулся Кэллаген. — В конце концов, как бы полковник ни относился к вам, он не мог лишить вас законного права на наследство. Раз уж Виола вышла замуж, права на поместье по закону переходят к вам.