Линкольн Чайлд - Злая река

Конечно, в дальней перспективе все это не имело значения. Теперь он знал, что его непременно убьют, что это только вопрос времени. «Поспрашиваю. Посмотрю, может, ты не всю правду говоришь, может, тут есть связь. И тогда я вернусь и сломаю тебя». Почему-то слова Бахвала не сподвигли его на побег, а, наоборот, погрузили в отчаяние.

Этот сукин сын отсутствовал уже целый день. Смитбек по-прежнему не знал толком, что происходит, но, насколько он мог понять из разговоров за дверью, речь шла о грузе наркотиков, кокаина, который пропал на границе с Аризоной, и в деле были как-то замешаны грузовики с закрашенными номерами. Так что Бахвал ни о чем другом и думать не мог. Смитбек не сомневался, что именно по этой причине мерзавец не появляется так долго — пытается уменьшить потери и сообразить, что пошло не так.

Вдобавок ко всему к его тюремщикам приходили еще какие-то люди, разговаривали с ними. Похоже, Бахвал объявил награду за информацию. Один из пришедших был старый алкоголик, судя по невнятному голосу, доносившемуся из-за двери. Но говорил он только по-английски. Он требовал встречи с Бахвалом, и у него была какая-то информация о грузовиках, десятиколесных машинах с большими барабанами, прикрепленными болтами к крыльям, о грузе под брезентом. Охранники сказали ему, чтобы пришел позднее, когда появится босс. Алкаш, по-видимому, решил, что от него пытаются отделаться, потому что он громко заговорил об этих грузовиках — их видели на въезде в одно место, известное как Тейтс-Хоул или Тейтс-Холл.

Неприятный разговор Смитбека с Бахвалом имел еще одно неожиданное последствие. По каким-то причинам оба бандюгана, Карлос и Флако, теперь перестали таиться. Эти двое явно чувствовали себя лучше в отсутствие Бахвала. Они даже изредка заходили в камеру Смитбека или болтали с ним через закрытую дверь. Они не заменили его заблеванный матрас, но хотя бы перевернули его. Ему стали давать еду получше и наконец опорожнили его ведро. Конечно, ничто из этого не обмануло Смитбека. Эти двое по-прежнему оставались его тюремщиками, подкармливали его для следующего — и, вероятно, последнего — разговора с Бахвалом.

Поскольку Смитбеку нечем было заняться, кроме как подслушивать их разговоры по ту сторону двери, он немало узнал о своих тюремщиках. Теперь он мог назвать каждого по имени. Они болтали обо всем подряд, и, хотя его испанский оставлял желать лучшего, он разобрал, что они хвастаются своими победами над женским полом, похищениями и перестрелками. Особенно гордились они убийствами, которые совершили, но у Смитбека создалось впечатление, что немалая часть их разговоров была бравадой и преувеличением. В другое время эти двое казались относительно нормальными молодыми людьми. Карлос, более крупный из двоих, работал в магазине мопедов в Гватемале и был очарован большими мотоциклами — иногда он вдавался в непонятные рассуждения, касающиеся технических сторон motocicletas. Флако, тот, что пониже и поуже в плечах — жилистый, но не худосочный, — был поклонником графических романов. В отсутствие Бахвала эта парочка не проявляла особой жестокости: например, несмотря на приказание босса намять Смитбеку бока, Карлос дал ему пару небрежных шлепков, потом перевернул матрас и одной рукой помог пленнику лечь.

Он слышал, как они смеются в коридоре, слышал, как хлопнула ладонь о ладонь. Видимо, Карлос отправлялся куда-то с поручением. Смитбек уставился в потолок. С каким-то безучастным удивлением он подумал, что может смотреть на своих тюремщиков с относительной симпатией. Наверное, это указывало на то, что он смирился с судьбой. Если бы они остались в Гватемале, если бы не попали под дурное влияние, Карлос, возможно, до сих продавал бы мопеды, а Флако… Смитбек не был уверен насчет Флако. Вчера, когда Флако принес заключенному то, что у них называлось обедом, у него из кармана торчала книжка комиксов, и, когда Смитбек сказал что-то об этом, парень поспешно опустил пластиковый поднос на матрас и вышел, засунув книгу поглубже в карман. И только тогда Смитбек понял, что это не книга, а рукопись… рисунки, сделанные самим Флако. Если он рисовал комиксы или даже просто рисовал в свободное время, то вряд ли его compañeros [51] Товарищи (исп.) . могли быть высокого мнения о подобном занятии.

Карлос ушел; день клонился к вечеру, и в маленьком магазинчике воцарилась тишина. Смитбек закрыл глаза, пытаясь отключиться и уснуть. Но не прошло и пяти минут, как раздался скрежет и дверь в его камеру открылась.

Он приподнялся на локте, чуть поморщившись. Это был Флако. По какой-то причине вид у него был не обычный высокомерный, а взволнованный. Он посмотрел в обе стороны по коридору, потом — убедившись, что Смитбек не двинулся с места, — вошел, закрыл дверь и приблизился к поддону с финиковым лимонадом. Поддон остался на том месте, куда его перетащил Бахвал двадцать четыре часа назад.

Флако сел.

— Ты, — сказал он по-английски. — Ты писатель. Periodista. ¿Sí? [52] Журналист. Да? (исп.)

Он вытащил из кармана сложенный лист бумаги, развернул его и показал Смитбеку. Репортер, у которого один глаз видел лучше другого, в тусклом свете уставился на бумагу. Он с удивлением обнаружил, что это его первая статья для «Геральд» об обрубках, которые вынесло на берег Каптивы. Флако показал на фамилию автора.

— Смитбек, — сказал он. — Это ты, да?

Смитбек кивнул. Флако говорил по-английски лучше, чем дал это понять вначале.

— Ты работаешь с… с издателем? — спросил Флако. — Издателем газеты?

Интересно, откуда у Флако взялся экземпляр газеты с этой статьей? Копия была нечеткая, словно распечатанный снимок с экрана. И вдруг Смитбек понял, как все это может выглядеть с точки зрения человека вроде Флако. Он почти ничего не знал о прошлом парня, но тот наверняка происходил из какого-нибудь маленького гватемальского городка, практически полностью изолированного от внешнего мира. Такому парню репортер большой газеты мог показаться важной персоной. Смитбек вспомнил, как Флако хвастался по поводу его посвящения в «Пантеры». Ему было велено убить двух человек: rata [53] Крыса (исп.) . , информатора, и его жену. Он мог убить того человека любым способом. Но сначала должен был убить женщину. Перерезать ей горло на глазах у крысы. Во всяком случае, к этому сводилась суть его истории. Но то, как он это говорил, как хвастался и приводил невероятные подробности, навело Смитбека на мысль, что он все это выдумал. Или, по меньшей мере, сильно приукрасил.

Флако смотрел на него, ожидая ответа на свой вопрос. Смитбек лихорадочно перебирал в голове мысли, отбрасывая несущественное. Репортер, его имя на первой странице газеты большого города… Человеку вроде Флако его стиль жизни должен казаться настолько далеким, словно он, Смитбек, прилетел с другой планеты.